Влюблен без памяти (СИ) - Лисенкова Ольга

В конце липовой аллеи обнаружился пруд. По темной воде скользили изящные белые лебеди, словно искусно выточенные игрушки.

– Пруда у нас не было, – пробормотала Марианна и прикусила язык: сколько можно проявлять бестактность и испытывать терпение нынешнего хозяина!

– Пруд устроил отец в память о матери. Она любила лебедей. А еще это символ вечной верности.

Орен облокотился на ажурные перила, разглядывая величественных птиц. Один из лебедей вылез на каменную кладку на берегу, отряхнулся и принялся сушить короткие перепончатые лапы – на земле он сразу стал казаться неуклюжим.

– Я слышала, ваш отец скончался. Соболезную, – неловко проговорила Марианна.

– Благодарю вас. Это случилось давно. Отца нет уже три года, а матушка ушла из жизни, когда мне было десять лет.

Орен повернулся спиной к пруду и заглянул Марианне в лицо.

– Артефакт, я вижу, при вас. Вчера вы собирались рассказать мне что-то интересное – вы выбрали это слово, – когда заметили, что я везу вас к себе, а не в вашу голубятню.

Марианна мгновенно расстроилась. Она, конечно, и так старалась не обольщаться и не тешить себя иллюзиями, что лорду нравится она сама и он готов забыть об артефакте, но столь резкий перелом беседы все же выбил ее из колеи. А тут еще и неприятный намек на то, что роскошный сад и особняк теперь принадлежат ему, тогда как ее удел – комнатушка под самой крышей. Знай свое место, девка, и радуйся, что тебе дали поносить платье служанки – от барских щедрот.

Поколебавшись, она все же решила, что допустимую дозу дерзости превысила уже давно, и ответила сдержанно:

– Мне удалось выяснить, что я не могу читать чужие воспоминания или подтолкнуть человека к тому, чтобы он что-то вспомнил, милорд.

– Почему же вы назвали это интересным? Вы и прежде говорили, что артефакт работает только для членов вашей семьи.

– Во-первых, когда мы с Вивьен вместе сложили руки на шаре, мы увидели картинку из прошлого вместе – вместе увидели, и это было наше общее воспоминание, момент из детства, где мы были с ней вдвоем. Я не пробовала поступать так с другими людьми, боясь выдать посторонним тайну артефакта, милорд. Но, может быть, стоит провести такой эксперимент. Для начала.

– И вы готовы провести его сейчас? Вы дрожите. Вам холодно?

Не дожидаясь ответа, Орен сбросил с плеч сюртук и накинул Марианне на плечи. Ее окутало тепло и терпкий аромат мужского одеколона. Одеколон наверняка стоил больше, чем месячная арендная плата за «голубятню». Знай свое место, повторила себе Марианна, но невольно скрестила руки у горла, запахивая сюртук. Орен, оставшийся в жилете, расправил кружевные манжеты белоснежной рубашки.

– Вернемся в дом? – предложил он.

– Нет. Давайте проведем эксперимент сейчас. Я вижу беседку.

Она указала на резной домик неподалеку, выкрашенный белой краской. О, сколько веселых игр они с Вивьен устраивали в этом домике на дальнем краю сада!

– Да. Пойдемте туда, без ветра будет уютнее.

Беседка была восьмиугольной, по бокам крепилась лавка – все, как запомнилось Марианне. Пара ступенек, и вот они под защитой ажурных деревянных стен. Марианна села на лавку, а Орен остановился перед ней.

Глава 21

Марианна расстегнула поясную сумку и достала шар. В неярком утреннем свете, падающем сквозь листву и резные стены беседки, хрусталь на ее ладони казался темно-розовым.

– Что мне делать? – деловито спросил Орен.

– Наверное, лучше сесть, – неуверенно сказала Марианна. – Но ведь у нас с вами нет общих воспоминаний?

– Разве? – Он улыбнулся, присаживаясь рядом. – Ну хотя бы то, что было вчера или позавчера. Ведь это уже в прошлом. Может быть, нам покажут, как мы с вами схлестнулись на улице близ вашего ателье. Или как мы любуемся звездами.

– Или тот зловонный участок, – пробурчала Марианна.

Откуда ее вытащил милорд. С воровками разговор был короткий, с судом не затягивали, и, возможно, впоследствии она испытала бы столько бед, что полицейский участок остался бы в ее жизни одним из самых светлых пятен – не вмешайся Орен. Марианна прерывисто вздохнула, стараясь совладать с нервами. Он был слишком близко, чтобы можно было сохранять хладнокровие. Рядом с ним она чувствовала себя непривычно, все казалось новым и особенно ярким.

– Вы волнуетесь, – вполголоса заметил лорд.

– Вдруг вам возьмут и покажут картинку из моего прошлого, а я там не одета, – отшутилась она и тут же смутилась: она вовсе не собиралась дразнить лорда или вести себя вульгарно.

– Я уверен, что вам нечего стыдиться.

– Вы уверены!!! …Я стыжусь, что обокрала вас.

Лорд мягко подставил свою руку под дрожащую ладонь Марианны, удерживающую шар на весу.

– А я стыжусь, что пытался вас запугать и подавить. – Он помолчал. – Нам всем есть чего стыдиться, все мы когда-то допускали ошибки. Но не за все ошибки нас казнят. Попробуем, вдруг нам покажут что-то прекрасное. Нет?

Марианна грустно усмехнулась, опуская шар.

– У нас с вами нет ни одного прекрасного общего воспоминания? – уточнил лорд с непонятной серьезностью.

– Быть может, эта прогулка, но…

– Но. И здесь свое «но».

– Она еще не перешла в разряд воспоминаний, – выкрутилась Марианна.

Орен нравился ей, он безумно ей нравился, но – здесь было слишком много «но». Тем временем лорд взял ее свободную руку в свои ладони.

– Мне кажется, вам сейчас страшно, Марианна, – произнес он, впервые назвав ее по имени, без потешного, больше ей не принадлежащего титула. – Я не понимаю причин. Я ведь больше не пугаю вас?

Она досадливо подняла глаза к небу – к резной крыше беседки, лишь бы не встречаться с ним взглядом.

– Это не страх, милорд.

– Пожалуйста, прекратите.

– Что?

– Звать меня «милорд». Хотя бы когда мы наедине и нас никто не слышит.

– Но как мне вас звать, милорд?!

– Если я могу называть вас Марианна, вы сами мне разрешили, то вы можете звать меня Эдвард.

– Я не…

– Полно, – прервал он ее. – Вы прекрасно знаете: в том, что ваши владения сейчас принадлежат мне, нет никакой моей заслуги. Все это просто перешло ко мне по наследству. Нет никакой моей заслуги в том, что я Орен. Нет никакой вашей вины в том, что вы носили фамилию Рендин. – Заметив ее возмущение, он быстро добавил: – Я не говорю, что ваш отец в чем-то виноват, я знаю, что вы убеждены в обратном, а у меня нет никаких сведений о делах тех дней.

– Он ни в чем не виноват! – все же высказала Марианна.

– Пусть так. Давайте я буду для вас Эдвардом, когда поблизости нет слуг, ваших портних, даже вашей сестры. Что мешает вам называть меня так?

Против воли к горлу Марианны подступили слезы. Она так старательно возводит между ними стену, а он пытается проделать в ней брешь – вот так легко, разрешением быть с ним на короткой ноге, правда, только пока никто не слышит, даже самая распоследняя служанка. Это коварный подкоп под ее бастион, но подкоп с оглядкой на приличия. Ладно, у нее достанет ума, чтобы не поддаться на такие хитрые заходы, не обманывать себя и сохранить достоинство. Подумаешь – имя.

– Хорошо, – сухо сказала она, загнав слезы обратно. – Договорились. Эдвард. Я буду держать шар на ладони, а вы положите ладонь на шар сверху. Вот так. Чтобы я его не уронила, я пристрою его на колено. Вот так. И давайте подождем. Мы с Вивьен родные сестры, а вы человек чужой – возможно, что-то произойдет, но не сразу.

Орен подчинился ее указаниям.

– Нужно закрыть глаза? – уточнил он.

– Нет – может быть – не обязательно. Давайте попробуем вначале так.

Шар, зажатый между двумя ладонями, стал горячим, но в этом не было ничего удивительного: они грели его с двух сторон. Больше, кажется, ничего не происходило. Марианна смотрела на сосредоточенное лицо лорда – между бровей пролегла вертикальная морщинка, губы плотно сжаты. Он неотрывно глядел на собственную руку, словно ждал, что образы появятся прямо из шара, как дымок.