Рюрикович 2 (СИ) - Калинин Алексей

После этого Собакина закрыла лицо и заплакала. Я недоумённо посмотрел на неё. Чего это она?

— Простите, царевич, я… я просто… переволновалась… Всё это так неожиданно, всё так быстро… Всё так…

— Успокойтесь, боярышня, успокойтесь! — я погладил её по плечу. — Всё закончилось.

Вот ненавижу женские слёзы. Понятно, что это нервное, но лучше закрыть пару Омутов, чем вот так вот сидеть и не знать, как успокоить. На моё счастье, к нам подскочила княжна Бесстужева:

— Царевич! Царевич! Как я рада, что вы пришли в себя! Мы так переволновались…

— Было бы о чём волноваться, — хмыкнул я. — Вот, лучше успокойте Марфу Васильевну, а я пока посмотрю, что там с Годуновым.

— Вам бы ещё полежать, господин Рюрикович, или горячего чая с плюшками. А вы…

Чтобы не отвечать, я встал и поторопился в сторону уносимого Годунова. Остальные посмотрели на меня, а я поднял вверх большой палец, показывая, что со мной всё в порядке.

Нагнал носилки уже на выходе из парка:

— Господа, остановитесь на секунду!

Трое мужчин в синей медицинской одежде посмотрели на меня. Один, похожий на главного, хмуро сказал:

— Господин? Может мы продолжим наш путь? Вашему другу нужна реабилитация. И вам тоже не мешало бы отдохнуть.

— Можно взглянуть на друга? — спросил я. — Всего пару секунд. Он же спас меня. Что вам стоит?

Главный произнес:

— Опустите, пусть царевич взглянет на товарища.

Годунова опустили на асфальт. Я тут же прислонил пальцы к вене на шее. Слабая пульсация подарила надежду, что всё будет хорошо, но… Этот лекарь отдал слишком много своих сил.

Я уже не мог тогда самостоятельно потреблять сущности, а Годунов решил отдать мне свои жизненные силы, чтобы поддержать жизнь в ослабевшем теле. И сейчас…

Я должен был помочь своему напарнику!

Две сущности прошли через мои пальцы и вошли в тело Годунова. Тот выгнулся дугой, откинулся на носилки и… вздохнул. Грудь поднялась высоко, как будто тот сожалел о произошедшем. Не хватало только поднятой на лицо ладони, чтобы показать всю глубину испанского стыда.

Зато его щёки чуть порозовели, а стук сердца стал более устойчивым.

— Что вы сделали, господин? — нахмурился медбрат. — Вы использовали магию живицы?

— Да, вернул немного того, что этот человек подарил мне, — улыбнулся я. — Чтобы он смог без проблем доехать до больницы, а там вы уже поставите Бориса на ноги.

— Вы… ведарь? — поинтересовался другой медбрат.

— Да, и так получилось, что не рассчитал свои силы, — вздохнул я в ответ. — А мой товарищ мне помог.

— У вас хороший товарищ, — кивнул главный. — Таких товарищей беречь надо. Ладно, ребята, берите и поехали. Если что, ищите друга в Центральной больнице.

— Да, он хороший товарищ… Спасибо, ребята, за мной не заржавеет, — я вытащил из кармана пятисотенную и протянул её медбрату, на что тот покрутил головой, мол, не надо. — Положите его в нормальную палату и… не допускайте до него симпатичных медсестричек, а то он от вас вообще не уйдёт.

— Ну и сволочь же вы, Иван Васильевич, — еле слышно прошептал Годунов.

— Я о тебе забочусь, притворщик, — хмыкнул я в ответ. — Тебе о здоровье думать нужно, а не о любовных страданиях.

Годунов что-то ещё прошептал, но я уже его не слушал. Махнул рукой санитарам, после чего отправился на разговор к остальным аристократам.

Мне повезло, что ведари ещё не уехали, поэтому быстро представившись и в общих чертах рассказав всё, что произошло, я избежал долгих расспросов. Дал Слово, что всё опишу Ведарской Общине в последующем докладе. После этого меня освободили от дачи показаний.

Остальных же попросили немного задержаться, чтобы описать факт возникновения Омута и дальнейшие действия. Я же извинился перед всеми и отправился домой, вызвав такси.

Таксист всё пытался вызнать — что случилось в парке, но мне очень не хотелось разговаривать. Конечно, пришлось заплатить вдвое больше обычного, так как мой вид оставлял желать лучшего, и был я грязен, как щенок после встречи с апрельской лужей.

Однако, разговаривать мне совсем не хотелось. Я и так держался на честном слове. Пусть Годунов и влил в меня большое количество силы, но этого оказалось мало. Мне требовалось восстановление…

По пути ещё наказал Семёну истопить баню, да пожарче. На этот раз я не собирался там проводить никаких утех, поэтому вдоволь наплескался и нахлестался вениками. Смыл с себя болотную грязь, кровь и кишки обитателей Омута.

В один из отдыхов в предбаннике, когда распаренное тело отдыхало, а внутрь лился холоднющий квас, я рассказал прилетевшему Тычимбе о том, что произошло. Наказал ему проследить за Годуновым и в случае непредвиденных обстоятельств тут же известить меня о произошедшем.

— Я обязательно всё сделаю, господин, но… — проговорил Тычимба. — Я тут на отдыхе шерстил каналы интернетовские и вот что узнал… Казанское ханство начинает понемногу накалять ситуацию возле границ. И ещё… В Ведарской Общине просквозила информация, что пару раз попались Омуты, внутри которых находились люди! В основном татарские шаманы!

— Ну да, прямо как у Белого Озера, — кивнул я задумчиво. — Начало происходить то, что было в погибших мирах — люди начали доверять Бездне…

— Как в моём мире? — спросил Тычимба.

— Да, совершенно, верно. В твоём мире произошла та же ошибка. Одни люди в противоборстве с другими взяли в союзники Бездну и в итоге произошло то, что произошло…

Я помнил мир Тычимбы. Прекрасный зеленый оазис среди холодных звёзд. Там жили обычные люди с обычными проблемами. Жили, дружили, воевали, в общем, вели цивилизованный образ жизни. Десять континентов разделялись морями и океанами. Люди развивались, влюблялись, рожали и…

И на этот мир обратила свой взор Бездна. Никто не мог дать определение этому созданию лучше, чем это сделали Высшие Силы — они назвали Бездну паразитирующей смертью.

Бездна появлялась в разных мирах через Омуты. Выпускала свои творения на волю для того, чтобы те пожирали обитателей, забирали их души. Возможно, именно душами миров Бездна и питалась. Она ничего не производила, кроме ужасающих тварей. Она ничего не приносила в миры, кроме разрушений и страданий. Она просто приходила, высасывала все соки из мира, а потом уходила, оставляя после себя только песок и камень.

Тычимба был небольшим богом в своём мире. Ему поклонялись около трёх тысяч человек на острове в океане. Он мог пригнать тучи, мог помочь поддержать огонь в жилище, мог загнать нужного зверя в ловушку. В общем, был вполне спокойным и адекватным богом, помогающим островитянам. И… на этом острове начали появляться Омуты.

Причём появляться они начали также, как возле Белого Озера — в Омутах были люди, которые через соединениее с главарём Омута управляли тварями Бездны. Конечно, такой силе было трудно противостоять.

Тычимба мог только бессильно наблюдать, как гибли его жрецы, как уничтожались капища, как последователи захлёбывались в собственной крови. Так было, пока на этот остров не десантировался десяток ведарей, среди которых был и я. В том мире нас назвали защитниками.

Мы защищали людей насколько могли, но один из континентов с названием Велибур вступил в сговор с Бездной. И континент Велибур побеждал в захватнических войнах. Власть Велибура распространилась почти на весь мир. Уничтожались защитники, убивали тех, кто мог противостоять не только Велибуру, но и Бездне. Убивали всех мало-мальских нормальных людей. И… Когда казалось, что все находятся под пятой властелина, Бездна показала своё настоящее лицо!

Бездна вступила в игру по-настоящему. Она повернулась против Велибура, запуская свои Омуты во все места, куда только могла дотянуться. Сидевшие в Омутах люди думали, что они творят свои бесчинства во славу Велибура, но разрушали города континента-властителя. Бездна хорошо умела застилать глаза своим союзникам.

Такая же участь постигла и остров, где находился Тычимба. Защитники ценой своей жизни смогли отстоять несколько десятков человек, но… Из всего отряда остался только я. Тогда-то Тычимба в качестве благодарности и появился передо мной. Тогда-то я и назвал его ради прикола Тычимбой, не хотелось произносить долгое То-Чего-Не-Может-Быть, как среди защитников называли богов.