Апостол Кармы (СИ) - Злобин Максим

Причём как на мужчин, так и на женщин. Первые просто дурели, а вторые завидовали и на этой почве начинали свои манипулятивные игрища. Так что от греха подальше, Ксюша предпочитала свои достоинства скрывать.

За мешковиной и просторными шароварами было куда сложнее распознать гитару: осиную талию, широкие бёдра и грудь — наливную трёшечку, что обещала с годами становиться всё краше и основательней.

— Нормально, — как всегда скромно похвалила сама себя Ксюша, стоя перед зеркалом. — Пойдёт.

Ещё разок покрутилась вокруг собственной оси. Ещё разок разглядела чёрное коктейльное платье с рукавами из прозрачного фатина на предмет пятен и торчащих ниток, а затем двинулась на выход. И всего-ничего не успела, чтобы не разминуться с матерью.

Позвякивая связкой ключей и шурша пакетами, Алёна Вавиловна Рыжикова застала дочь в прихожей.

— Ты гля, как вырядилась! — женщина поставила пакеты на пол, подошла поближе и внимательно оглядела дочь с ног до головы. — Ну молодец. Ну красотка же. И кто наш счастливчик?

— Мам, я…

— Ай, ладно! Потом придёшь, расскажешь, — тут Алёна Вавиловна ущипнула Ксюшу промеж голых лопаток. — И не вздумай мне сутулиться, ясно⁈ Грудь вперёд! Колесом чтобы! Чтобы там все это-самое вообще! Поняла⁈

— Да, мам…

Дальше — путь до ресторана. Недолгий, но очень опасный. Недолгий, потому что Рыжиковы жили в частном доме на Ростовской улице и окна Ксюшиной комнаты выходили прямиком на автобусную остановку. То есть чтобы добраться до центра города, ей нужно было спуститься с крыльца, отворить калитку и проехать всего лишь несколько остановок.

А очень опасный, потому что… да потому!

С хроническим невезением Ксюши, в пути могло произойти всё что угодно. Дождь, грязь, индийский праздник красок, стая бродячих собак или карстовые провалы. Однако на сей раз Рыжикова грешила именно на автобус. В своём воображении она разыгрывала самые жуткие сценарии, причём «укачает и стошнит» был самый лайтовым из них.

Она ведь может ошибиться автобусом, случайно уснуть и уехать в другой город, верно? Или вообще захват заложников произойдёт. Или поножовщина какая. Ну а вдруг?

— Надо было соглашаться на такси, — пробубнила себе под нос Ксюша, быстренько проделала незамысловатую дыхательную гимнастику, собралась с силами и залезла в автобус.

Пронесло.

До итало-переславского ресторана «Cannelloni» она добралась в целости и сохранности, а Каринский уже был тут как тут.

— Выглядишь потрясающе, — парень встретил её у входа и проводил за столик.

По пути открыл перед ней дверь, и даже стул отодвинул. А что было удивительно для Рыжиковой, при этом он не клянчил похвалу за свои манеры. Не заглядывал в глаза в поисках одобрения, мол, я ещё и не так умею, пойдём глянешь как я в сортире с поднятым стульчаком ссу.

«Аристократ» — надо было бы подумать Ксюше, но Ксюша подумал: «А в чём подвох?»

— Уже бывала здесь? — спросил Сергей, разглядывая меню. — Может, посоветуешь что-нибудь?

А Ксюша не бывала. Но почему-то решила не признаваться и вместо этого блеснуть эрудицией. Сказала, что во время сезона нужно есть сезонные продукты, и таким образом обрекла себя и своего спутника на пасту с первыми лисичками.

— Вина?

— Конечно, — ответила Ксюша и тут же словила тихую панику.

Что значит «конечно»? Конечно, давай наливай, я же алкашка? Или конечно, за твой счёт я тут всё что угодно съем и выпью? А с другой стороны, как нужно было ответить? «Хорошо»? «Давай»? Или вообще «нет»? После «нет» два пути — либо в непьющие скучные снобки, либо же в нетакуси, которым подавай апероль или какой другой коктейль.

Сложно жить!

Очень-очень сложно жить!

За всей этой рефлексией Рыжикова пропустила мимо ушей весь разговор Каринского с официанткой и вернулась в себя только тогда, когда на автомате начала рассказывать про своё образование и московский ВУЗ. Причём… это Сергей спросил или она сама начала?

— … только год назад выпустилась.

— Предполагаю, что с красным дипломом, — улыбнулся Каринский.

А Ксюша едва удержала своего внутреннего неврастеника от крика: «Откуда ты знаешь⁈ Ты что, следил за мной⁈ Какого чёрта⁈». Глубоко вздохнула, заставила себя успокоиться и перестать искать столь безумные и нереалистичные подвохи.

— Да, — кивнула девушка. — По успеваемости была лучшей на курсе.

— Ни капельки в этом не сомневаюсь.

Что характерно, расхваливая себя на этот счёт Ксюша не испытала никакой неловкости. «Лучшая на курсе» — это ещё очень скромно, по правде говоря. «Абсолютный гений во всём, что касается права» — чуть перебор, а правда находится где-то посередине. В себе как юристе, Рыжикова не сомневалась никогда.

Во всём остальном сомневалась, а вот в этом ни разу. Дай ей волю и полномочия, она с равным успехом могла бы оправдать ворвавшегося на детский утренник эксгибициониста или упрятать за решётку человека с алиби «лежал в коме».

— Позволь спросить, почему в таком случае ты работаешь в банковской сфере?

«Как так получилось, что вместо работы по специальности ты оформляешь кредиты и помогаешь бабулечкам произвести оплату ЖКХ?»

Вопрос неприятный, неудобный, но… Скажем так: в формате свидания Каринский интересуется вполне нормальными вещами. Опыт неудачных встреч и странных ухажёров у Рыжиковой был колоссальный; насмотренности на чудаков всех мастей у неё теперь не отнять. Так пусть лучше Сергей задаёт такие вопросы, чем ведёт себя как некоторые…

Помнится, был один товарищ. Первое и самое важное, что он решил узнать о Ксюше после встречи и поцелуя в щёчку: «Как ты относишься к оральному сексу?»

На второй строчке топа подобных вопросов стоял: «А ты везде такая рыжая?», — и замыкал призовую тройку: «Не смущает ли тебя, что я женат?»

— На самом деле я бы с радостью устроилась по специальности, но… в Переславле? — Ксюша пожала плечиками. — У нас ведь само словосочетание «Здание Суда» теряет всякий смысл, — зашла она на уже проверенную штатную шутку.

— Почему?

— Потому что на время ремонта у нас тут не Здание, а Подъезд Суда. От щедрот мэрии, правосудию отвели четыре квартирки в двухэтажном доме, в аккурат между барбершопом и супермаркетом.

— И как давно идёт ремонт?

— Года два, может три.

— Понятно, — улыбнулся Каринский. — Знаешь, мне очень нравится твоё чувство юмора. Благодарю вас, — а это он обратился к официантке, которая разлила вино по бокалам.

Ксюша тем временем села на своего любимого конька. Начала рассказывать о том, что в Переславле всего двое судей. Что оба работают испокон веков и старательно игнорируют выход на пенсию. И что устроиться к ним помощником невозможно, ведь всё тёплые места уже заняли их родственники.

— Адвокатом, прокурором или нотариусом тоже без вариантов. Мне местные за такую работу горло перегрызут, а потом сами же себя и оправдают. Про судебный аппарат для аристократов вообще молчу, а в частную юрфирму без резюме не сунешься. Разве что секретаршей.

— Почему тогда не уедешь? До Москвы полтора часа, если без пробок. Там ведь наверняка можно что-то подыскать.

— Не могу пока что, — ответила Ксюша. — Из-за мамы.

— Ой, — Каринский чуть стушевался. — Прошу прощения если лезу не в своё дело, но почему?

А вот и больная тема подъехала.

Нет, Алёна Вавиловна Рыжикова не была инвалидом, и даже чем-то смертельным не болела. Нет, за ней не нужен был какой-то специальный уход. И нет, она до сих пор трудилась и была в состоянии себя обеспечить.

Пускай и без излишеств, но всё-таки.

Настоящая проблема заключалась в том, что Рыжиковы обитали в Переславле-Залесском не так уж давно, — перебрались из совершенно другой области, — и в этом городе у матери не было ни друзей, ни родственников. Знакомых и коллег сколько угодно, а вот людей, на которых можно действительно положиться — нет.

Переехать в Москву вместе у них не получалось по финансам. Во время учёбы Ксюша вечно винила себя за то, что находится далеко от матери, и как только получила диплом сразу же вернулась домой. Не будь дурой или эгоисткой, Алёна Вавиловна чуть ли не метлой выгоняла дочь обратно и говорила, что ей и одной нормально живётся, и что Ксюше нужно строить карьеру, и что давай уже, шуруй отсюда…