Закон бессмертных - Кагава Джули

Я вдохнула и ощутила гнилую вонь от Свалки. И уловила в ветре кое-что еще – кровь. А потом увидела пятно краски на осыпающейся стене – череп с парой красных крыльев – и поняла, где мы.

– Мы на территории банды, – сказала я в ужасе. – Это знак Кровавых ангелов.

– Да, – спокойно ответил Кэнин.

Я едва подавила инстинктивный порыв броситься прочь, нырнуть в ближайший переулок и побежать домой. Вампиры были не единственными хищниками на улицах города. И падальщики были не единственными, кто спорил за территорию на Периферии. Многие Неотмеченные были всего лишь ворами, кучками ребят, пытающихся выжить, но встречались и другие, более опасные группировки. Губители, Красные черепа, Кровавые ангелы – вот лишь некоторые из «других» банд, облюбовавших определенные части Периферии. В этом мире был всего один закон – тот, что требовал подчиняться Господам, а Господ не волновало, если среди скотины иногда возникала грызня. Только попадись в руки одолеваемым скукой и голодом бандитам, и повезет, если тебя просто убьют. Мне доводилось слышать истории о бандах, которые свежевали и съедали нарушителя границ, сперва хорошенько с ним «повеселившись». Городские легенды, не более, – но откуда мне было знать, что это неправда? Потому-то заходить на незнакомую территорию было в лучшем случае плохой, а в худшем – самоубийственной затеей. Я знала, где на Периферии тусуются банды, и избегала этих мест, как чумы.

А теперь мы стояли прямо на их земле.

Я бросила взгляд на вампира рядом.

– Ты же знаешь, они нас убьют за то, что мы сюда явились.

Он кивнул:

– На это я и рассчитываю.

– Ты ведь в курсе, что они едят людей?

Кэнин остановился, устремил на меня свои черные глаза.

– Так же, как и я, – невозмутимо сказал он. – И так же, как теперь и ты.

Мне стало слегка дурно. Ну да, разумеется.

Запах крови усиливался, и я уже различала знакомые звуки драки: ругань, вопли, стук кулаков и ботинок по телу. Мы свернули за угол и оказались на задворках каких-то строений, на участке, окруженном сетчатой изгородью, осколками стекла и ржавыми машинами. Кирпичные и металлические стены были покрыты граффити, по периметру горели, испуская густой удушливый дым, несколько железных бочек.

В центре арены несколько головорезов в похожих обносках сгрудились вокруг скорчившегося на земле человека. Он свернулся в позе эмбриона, прикрывая руками голову, а нападавшие выходили из круга по двое-трое – пнуть его или двинуть кулаком. Рядом лежал другой человек, пугающе неподвижный, с изуродованным до неузнаваемости лицом. У меня внутри все скрутило от вида сломанного носа и устремленных в пустоту глаз. Но тут моих ноздрей достиг сильнейший запах крови, и не успела я осознать, что делаю, как издала низкий рык.

Бандиты слишком громко хохотали и были слишком увлечены своей забавой и не замечали нас, но Кэнин продолжал идти вперед. Невозмутимо, словно вышел на ночную прогулку, он бесшумно приблизился к кольцу людей. Мы могли проскочить мимо них и исчезнуть в ночи, но, поравнявшись с головорезами – они все еще нас не замечали, – Кэнин нарочно пнул разбитую бутылку. Та покатилась и зазвенела.

Кровавые ангелы обернулись.

– Доброй ночи, – сказал Кэнин, добродушно кивнув.

Он пошел дальше – как я заметила, уже медленнее. Я тихо последовала за ним, стараясь не привлекать внимания, надеясь, что банда отпустит нас без проблем.

Но другая я – странная, чужая, голодная я – смотрела на людей с надеждой, ждала, что они попытаются нас остановить.

Ее желание сбылось. Приглушенно ругаясь, все бандиты разом встали на нашем пути. Кэнин остановился и невозмутимо посмотрел на выступившего вперед головореза с идущим поперек бледного глаза шрамом. Головорез покачал головой.

– Вот это да, – усмехнулся он, переводя взгляд с Кэнина на меня. – У нас удачная ночка, да, ребят?

Кэнин молчал. Интересно, он боялся говорить, чтобы они не догадались, кто он, – не хотел спугнуть добычу?

– Гляньте, аж рот открыть боится, – отовсюду раздался глумливый смех. – Слышь, домашний, надо было раньше думать, пока на нашу территорию не зашел. – Парень со шрамом шагнул вперед, позади ободряюще улюлюкали и матерились остальные. – Ну чо, снимай штаны, мы тебя в задницу твою белую поцелуем. Ты ж этого хочешь, домашний? – выплюнул он последнее слово и перевел взгляд на меня, ухмылка его сделалась мерзкой: – Или, пожалуй, лучше приберечь это для сладкой азиаточки. У нас тут в шлюхах недостаток имеется, да, ребят?

Я оскалилась, чувствуя, как задирается верхняя губа.

– Если твои поганые губы хотя бы в футе от меня окажутся, я их с корнем вырву, – рявкнула я.

Бандиты заржали и сгрудились теснее.

– Ух ты, боевая какая! – ухмыльнулся парень со шрамом. – Надеюсь, тебя надолго хватит. Ты ж не против поделиться, домашний?

– Пожалуйста, – ответил Кэнин и отодвинулся от меня.

Я в изумлении на него уставилась, а парень со шрамом и его банда похабно загоготали.

– Домашний со страху в штаны наделал!

– Вот это реальный мужик, за девку прячется!

– Ну спасибочки, домашний, – сказал парень со шрамом, и лицо его расплылось в поистине зловещей ухмылке. – Я так тронут, что на этот раз тебя отпущу. Спасибо за азиаточку! Мы постараемся ее не попортить, в смысле сразу.

– Ты что делаешь? – прошипела я, ошеломленная предательством. Головорезы, ухмыляясь, двинулись вперед, и я попятилась, не выпуская их из виду, но кидая взгляды на вампира. – А как насчет «учебы», «подготовки» и всего такого? Ты что, собираешься сейчас отдать меня им на растерзание?

– Ты неправильно понимаешь, кто тут хищник, а кто жертва, – тихо, так что слышала лишь я, сказал вампир. Я хотела огрызнуться в ответ, но приближающиеся бандиты представляли собой более серьезную проблему. От животной похоти в их глазах мне стало дурно, и я почувствовала, как в горле закипает рычание. – Сейчас ты увидишь, в каком месте пищевой цепочки находишься.

– Кэнин! Черт тебя подери, что мне делать?

Пожав плечами, Кэнин прислонился к стене.

– Постарайся никого не убить.

Головорезы бросились вперед. Один из них обхватил меня за талию и попытался повалить на землю. Я тут же напряглась, зашипела, покрепче уперлась ногами и толкнула его со всей силы.

Парень отлетел прочь, словно ничего не весил, и врезался в капот стоящей в двадцати футах машины. Я опешила, но тут на меня с воем бросился другой головорез, целя кулаком в лицо.

Я рефлекторно вскинула руку и почувствовала, как мясистый кулак, к удивлению нас обоих, врезается в мою ладонь. Бандит попытался отдернуть руку, но я крепко стиснула пальцы, чувствуя, как хрустят и ломаются под ними кости, и резко вывернула кисть. С оглушительным треском запястье парня сломалось, и он заорал.

Еще двое Кровавых ангелов кинулись на меня с двух сторон. Они двигались медленно, словно сквозь воду – по крайней мере, так мне казалось. Я легко отклонилась от первого удара и пнула головореза по колену, почувствовав, как оно ломается под моей ступней. Дернувшись, парень рухнул на землю. Его приятель замахнулся на меня свинцовой трубой – я схватила ее, вырвала у него из рук и наотмашь ударила парня ей по лицу.

В воздухе повис запах хлынувшей из щеки бандита крови, и что-то внутри меня отозвалось. С рыком я бросилась на него, чувствуя, как из десен вырываются клыки.

Ночь разорвал звук выстрела, и что-то крошечное посвистело мимо моей головы. Я почувствовала, как поднятый им ветер взъерошил мне волосы, и стремительно пригнулась, шипя и скалясь. Парень со шрамом, направлявший на меня дымящееся дуло пистолета, вытаращил глаза, изо рта у него потоком полились бранные слова.

– Вампир! – выпалил он между яростными ругательствами. – Твою же мать! Твою мать! Уйди от меня! Уйди!

Он прицелился, а я уже собралась броситься на свою жертву и вонзить клыки ей в горло. Но внезапно парень со шрамом, беспомощно брыкаясь, оказался в воздухе – Кэнин схватил его легко, точно котенка, вырвал пистолет и швырнул бандита об стену. Зрелище размозженной о кирпич головы Кровавого ангела притупило мою дикую, бешеную ярость, заставило меня протрезветь. Освободившись от жажды крови, от всепоглощающего Голода, я в ужасе и изумлении огляделась вокруг. На земле лежали пятеро человек – стонущие, изломанные, истекающие кровью. По моей вине. Я бросила взгляд на Кэнина – тот почти с отвращением отшвырнул пистолет и, увидев, что я иду к нему, поднял бровь.