Сила Чести (СИ) - Щукин Иван

Но вот порядки в академии — бесят! И директор тот ещё олень, оказывается. А ученики старших курсов вообще придурки. Да и пьянство это. Как-то это пипец неправильно! А Елецкий даже внимания не обратил. Ну пили и пили. Подумаешь! Нет, я понимаю, что это не мой мир со своими порядками и правилами. Но разрешать бухать подросткам, которые сами по себе являются оружием? Это просто какой-то запредельный идиотизм!

— Забудь! — произнёс я. — Отучиться тебе тут будет полезно.

— А если война?

— Вдруг война, а ты уставший? — хохотнул я.

— Что?

— Не важно. Учись. Есть кому воевать. Да и говорю же, скорее всего никакой войны не будет. Салтыковым просто смысла нет из-за такой мелочи дёргаться.

— А та война, что у тебя уже идёт? — не сдавался Богуслав.

— А тут я и в самом деле не знаю, с кем воевать. Какая-то сволочь сильно меня не любит. А вот кто именно… Не знаю. Не верю я, что это Дёмины.

— Дёмины? Это тот род, из которого ты вышел?

— Чёрт! Я это вслух сказал? — нахмурился я. Реально заговорился. Устал, что ли? По-хорошему, поучиться в академии и в самом деле стоит. А то события в последнее время несутся, словно кони обезумившие. То ли дело предыдущие полгода. Тишь да гладь.

— Вслух, — подтвердил Каменев. — Так это Дёмины против тебя?

— Вряд ли, — всё же ответил я. — Но такое ощущение, что меня подводят именно к этой мысли. А воевать с Дёмиными…

— Страшно?

— Стрёмно! Я треть рода у них увёл. Понимаешь? Мои люди просто не смогут воевать с родом Дёминых. У них там друзья, знакомые. Да даже родня у некоторых. Род-то не молодой. За века все со всеми успели породниться. И именно поэтому мне и не верится, что Дёмины против меня играют.

— Так ведь сам говоришь — исподтишка действуют, — пожал плечами здоровяк. — Может как раз для того, чтобы людей своих не тревожить.

— Хм… — задумался я. — Иван Васильевич такое провернуть вполне мог бы. Но не в его это характере. Он скорее пришёл бы, да убил меня. Просто и без интриг. А вот дед Михаил… Этот, в принципе, мог. Но опять же, есть ещё дед Иван, который не одобрил бы. Так что вряд ли. Чёрт! Нужно людей моих вызывать сюда. В столицу. Хватит на других надеяться.

— Это ты сейчас сам с собой разговариваешь? — уточнил Богуслав.

— Ага, — хмыкнул я. — Оказывается, так лучше думается.

— Ну тогда ладно. А насчёт войны — всё равно можешь на меня рассчитывать! — абсолютно серьёзно произнёс он. — Даже если ради этого надо академию бросить. Хрен с ними, с деньгами.

— Хорошо. Но бросать не надо. Учись.

— А ты?

— А я не знаю ещё, — вздохнул я. — Ещё пару месяцев назад поступление сюда было удачной идеей. А вот сейчас не уверен. Отчего-то мой род становится слишком заметным в столице. Не к добру это.

— Слушай, Маркус… — начал говорить Каменев, но отчего-то замялся.

— Говори, не парься, — подбодрил я.

— А? Не париться? Где?

— Забей. Тьфу ты! В общем, не обращай внимания. Говори.

— Ладно. Ты мне шесть рублей не займешь? А то на штраф не хватает…

— Насчёт этого вообще не думай! — снова начал злиться я. — Хрен им, а не штраф! И не в деньгах дело. У них тут бардак в академии, а мы должны за это платить? Не дождутся!

— А как же директор?

— А никак! Сейчас пойду с ним говорить на эту тему. Штраф, блин! Это они нам штраф должны. За моральный ущерб. Меня вон, вообще, молнией приложили и в камеру засунули. А за что?

— Но…

— Но если что, то займу. А сейчас иди, отдыхай. Выспись, что ли.

— Да скоро уже занятия начнутся. Солнце встало.

Солнце, действительно, почти встало. Но ученики академии, похоже, всё ещё спали. По пути к главному зданию, я не встретил ни души. Даже дворников не видно. Кстати, а кто тут территорию убирает? Нанятый персонал, или субботники проводят и студентов эксплуатируют? Если последнее, то хреново. Очередной скандал может случиться. Невместно мне с граблями тут бегать!

От последней мысли настроение снова чуть-чуть улучшилось. Я даже хохотнул тихонько.

А вообще, что-то у меня эмоции туда-сюда скачут. То злюсь, то радуюсь, как дурак. Искра так шалит? Если в ней дело, то хочешь, не хочешь, а хоть немного поучиться придётся. Не дело это, когда эмоции собственные не контролируешь. Хм. А может дело в гармонах? Мне ведь семнадцать сейчас. В таком возрасте надо за девчонками бегать, а не в политику играть.

После мысли о девчонках вспомнил Эльзу. И настроение снова поползло вниз. Поэтому в кабинет директора я заходил не радостным, а злобненьким.

В приёмной перед кабинетом, из-за раннего времени никого не было. Даже секретаря, стол для которого присутствовал. Потому коротко стукнул в дверь и, не дожидаясь ответа, вошёл.

— А, Северский. Заходи, садись, — директор приветливо махнул рукой, и поставил на стол чашку, из которой как раз пил. — Чай будешь? Я только заварил.

— Не откажусь, — кивнул я, усевшись на стоявший перед столом стул.

— Сейчас тогда, — встал Горислав Михайлович и собственноручно налил в кружку заварки из чайничка и кипятка из небольшого красивого самовара, что стоял в углу на специальном столике. — Держи. Бери сахар, если хочешь. И вот, сушками угощайся. Голодный, небось?

— Есть такое дело, — кивнул я. И, добавив в голос побольше сарказма, продолжил: — Не поверите, только-только с тюрьмы откинулся.

Для достоверности я ещё и носом шмыгнул. Хотел ещё сплюнуть в угол, но решил, что это точно будет перебором. Директор и обидеться может. А меня потом не найдут. Типа, был Северский, да вышел весь. И с тех пор его никто не видел. А пепел, что останется, Елецкий в уголок заметёт. Собственноручно. Ведь судя по чаю, что-то сделать своими руками он не чурается.

— Я чего тебя позвал, — глотнув из своей кружки, начал директор. — Тут вот справку мне передали. От кремлёвской целительницы. Написано, что нельзя тебе пока напрягаться.

— Ага, — кивнул я, тоже отпив чаю. — Обещали такую.

— Вот я и думаю, — продолжил он, словно не заметив моей реплики, — а как ты учиться будешь?

— А никак, — в тон директору ответил я, целиком закинув в рот маленькую сушку.

— В каком смысле? — непонимающе нахмурился Елецкий.

— Не хочу я тут больше учиться. Разонравилась мне академия, — пояснил я.

— Из-за драки что ли?

— Скорее, из-за её последствий. Ведь что сегодня ночью было? Я спал, никого не трогал. Заявились какие-то пьяные черти и стали права качать. А потом вообще нас с другом убить попытались. Затем прибежала стража и глушанула меня за каким-то хреном молнией. А после этого вообще в камеру определили. Словно я не боярин, я холоп чей-то. Вот и ответьте мне, Горислав Михайлович, это нормально? Я сюда поступил, чтобы учиться? Или для того, чтобы какие-то упыри могли чувство собственной важности потешить, боярина унижая?

Пока всё это говорил, реально снова разозлился. Хотя поначалу думал, что изложу в полушутливой форме, а дальше посмотрю. А н-нет! Вскипел, как тот самовар.

Зато любо-дорого было посмотреть на озадаченное лицо директора. Видимо не ожидал он, что я с претензий разговор начну.

Хотя, если так посмотреть, то ничего удивительного в этом нет. И ожидать ему чего-то такого стоило.

Да, не каждый студент рискнёт высказать всё это директору в лицо. Тот же Каменев вон, ищет где деньги занять. А о том, что несправедливо наказан, даже не думает.

Но тут же и княжичи учатся, которые молчать не будут. И бояричи из знатных родов.

— Так ты что, Маркус Святославович, обиделся? — с иронией в голосе спросил Елецкий. А я после этого разозлился ещё сильнее.

— На обиженных воду возят. Меня, Горислав Михайлович, на слабо брать не надо. Я боярин по праву, а не по наследству! И причинять урон своей чести не позволю!

— Тут ты не боярин, а студент, — поправил меня директор.

— Верно. Вот именно поэтому и не хочу учиться. Тут. Не стоит оно того.

— А как же перекос в развитии? — вкрадчиво спросил Елецкий. — Вот, у тебя даже справка есть.