Сила Чести (СИ) - Щукин Иван

— Да разберусь как-нибудь, — отмахнулся я. — Оказалось, что никакого великого секрета у вас тут нет. Блокирующую способности комнату и заказать можно.

— А ты знаешь, сколько она стоит?

— Так я не бедствую.

— Не бедствуешь, значит, — хмыкнул он. — А то, что специальная программа нужна, знаешь? И постоянное наблюдение и помощь целителей? Причём целителей хороших, заметь. Целители у тебя тоже есть?

— У меня в усадьбе жрица Живы есть. Сильная. Она на моих глазах Перуновых жрецов разогнала. А уж с такой малостью, думаю, точно справится.

— Ладно, боярин, твоя взяла, — немного подумав, махнул рукой директор. — Говори, чего хочешь?

— А я разве чего-то хочу? — удивился я. Точнее — изобразил удивление. Умный он дядька, всё же. Хотя другого вряд ли на такую должность назначили бы.

— А разве нет?

— Я не то чтобы хочу. Я, скорее, не хочу. О как! Стихами заговорил, — хмыкнул я. — Я предупреждение не хочу. И штраф не хочу. И стражи такой не хочу, которая сначала бьёт, а потом думает.

— Стража, в данном случае, действовала по инструкции, — перебил меня Елецкий. — Если бы вы где-нибудь на улице бились, то стражники просто растащили бы драчунов. Заблокировали. А в помещении только так. Тем более, что уже пострадало несколько студентов.

— А в камеру тащить нас с Каменевым обязательно было?

— А как ты хотел боярин? Всё по той же инструкции, дебоширов сначала надо изолировать, а потом уже разбираться кто прав, а кто виноват.

— Ладно, тут, в принципе, соглашусь, — кивнул я. — Тогда насчёт правых и виноватых поговорим. С какого перепугу мы с Каменевым получили предупреждения? В чём наша вина? Или надо было старшакам за жрачкой сбегать?

— Нет вашей вины. И предупреждения у вас нет. Как и штрафа. Со всех сторон вы правы в данной ситуации.

— Не понял… — даже растерялся я. Готовился спорить и спорить, но добиться своего, а тут нате вам! Не виноватые вы!

— Салтыков зарвался, — пояснил директор. — И вот он как раз предупреждение получил за дело. И выгнал я его тоже за дело. На самом деле, давно пора было его исключить. Но просили за него… Впрочем, это тебе не интересно, боярин. Так вот сегодня по-другому я поступить просто не мог. Бить массовой техникой по выглянувшим в коридор ученикам — это слишком. А предупреждение у него и в самом деле последнее. Так что только исключение.

— Всё равно не понимаю, — произнёс я. — Мы-то с Каменевым причём? Исключили бы этого Салтыкова и всё.

— Эх, — вздохнул Елецкий, и хлебнул из своей кружки. — Как бы тебе объяснить, боярин?

— Да как есть.

— Ладно, как есть, так есть. Салтыкова, за время его учёбы, я успел узнать довольно хорошо. И человек он не самый лучший. Я бы даже сказал, что плохой он человек. Тот же Зарубин, товарищ его, яростный, беспощадный, но отходчивый. А Пётр Салтыков другой. И обид он не прощает. Причём во всех своих проступках почти всегда винит других.

— Я заметил, — кивнул я, соглашаясь.

— Да? Ну, тем лучше. Проще будет объяснить. В общем, человек он не очень. Но ко всему прочему, он ещё и наследник рода. Ты вообще что-нибудь знаешь про Салтыковых, боярин?

Хотел было брякнуть, что только про Ирину слышал, но сдержался. Не поймёт он прикола. А объяснить не получится.

— Первый раз о них сегодня узнал, — ответил я.

— Салтыковы — довольно древний боярский род. А ещё они очень богаты, сильны и влиятельны. Являются одним из основных поставщиков продовольствия в Государевы легионы…

Ну нихрена себе! Армейские контракты! Ещё бы им богатыми не быть.

— Так что по силе и богатству они не сильно некоторым князьям уступают, — продолжал рассказывать директор. — Иметь свои легионы им, конечно, никто не разрешит. Но и без этого дружина у них большая, хорошо обученная и отлично снаряжённая. А ещё Салтыковы очень мстительны. Пётр — типичный представитель их рода. Отец его, глава рода, немного поспокойнее. И поумнее, я бы сказал. Но дело в том, что не так давно он официально представил наследника обществу. То есть, Пётр получил возможность вести дела от имени рода. В том числе и объявлять войну. Вот я и решил минимизировать репутационные потери Салтыкова за ваш счёт. Влепил всем предупреждение, чтобы у него и мысли не возникло искать виноватого. Тебе ведь не нужна война родов? Так что предупреждения у вас с Каменевым не будет. Но знать об этом никому какое-то время не нужно.

— Мда-а… — протянул я, удивлённо глядя на Елецкого. Вывел он нас, называется, из-под удара. Хотя, в принципе, если подумать, могло сработать. Кто же знал, что этот Петя такой кретин. — Задумка у вас, Горислав Михайлович, была хороша. Но дело в том, что сразу же после вашего ухода Салтыков объявил мне войну.

Директор некоторое время недоверчиво смотрел на меня, а когда понял, что я говорю серьёзно, то со злостью долбанул кулаком по столу.

Стол выдержал. Чего не скажешь о чашках, которые подпрыгнули от удара и перевернулись. К счастью, чай мы успели допить.

— Вот же Темнобогово отродье! — прорычал Елецкий. — Ведь как знал! Давно хотел его выгнать! Но нет же! Уговорили. Обещали укоротить его норов. Укоротили, как же. Ладно, разберёмся. Вот пусть эти укоротильщики и решают теперь. Раз уж поручились.

— Вы о чём Горислав Михайлович? — осторожно спросил я. Осторожно, потому, что вместе со вспышкой ярости, в директорском кабинете произошёл и спонтанный выброс Силы. Да такой, что меня аж в спинку стула вдавило. Даже захотелось «Щит» поставить. Несмотря на палево. Правда, к концу его гневной речи, Силу директор всё же под контроль взял. Но страшненько было, чего уж там.

— За Петра в прошлый раз серьёзные люди просили. Поручителями назвались, — пояснил Елецкий. — Вот пусть и решают теперь с Салтыковыми. Иначе я с них лично спрошу. Но ты, боярин, всё равно ко всякому готов будь.

— То есть, глава рода может это объявление войны подтвердить? — удивился я.

— Может. Вполне может. Но даже если не подтвердит, то Пётр этого так не оставит. Захочет отомстить, уж будь уверен. И ресурсы у него для этого имеются.

— Хм, — задумчиво хмыкнул я. — Наверное, всё же вам не стоило вообще Салтыкову о нас с Каменевым напоминать. Выгнали бы и всё. Хотя, теперь-то чего говорить.

— Если бы просто выгнал, то тогда он бы точно зло затаил. Хотя да, чего уж теперь, — досадливо поморщился Елецкий. — Ладно, с этим я постараюсь помочь. Но имей в виду, что я не всесилен. Сам тоже готовься. Людям своим письма напиши и отправь с посыльным. Я распоряжусь. Лично пока территорию академии не покидай. Думаю, в ближайшие два-три дня всё прояснится.

— Понял, — согласно кивнул я. Ну а что ещё остаётся? Если получится обойтись без войны, то я только обеими руками за. Терять людей из-за малолетнего дебила совсем не хочется. А судя по словам директора, быстро раздавить Салтыковых у меня не выйдет. Разве что пойти всю их верхушку лично поубивать. Но в этом случае очень много вопросов ко мне возникнет. А я и так к себе лишнее внимание привлёк буквально только что.

— Тогда поговорим об учёбе, — Елецкий нашёл на столе мою справку. — Насколько я понял, тебе пока можно заниматься только теорией и развитием тела. А это значит, что о боевом факультете придётся забыть. Надо выбрать какой-нибудь другой. Я бы предложил артефакторику. Как на это смотришь?

— Положительно, — снова согласился я. А что? Создание артефактов — это интересно!

— Ну вот и отлично, — отчего-то очень довольно потёр руки директор. — В таком случае, сегодня можешь взять ещё один отгул. Отдай распоряжения своим людям, а затем отдохни и как следует выспись. Завтра с утра сходи к нашим целителям. Пусть осмотрят. Если всё будет нормально, то с завтрашнего дня приступай к учёбе.

— Так и сделаю, — кивнул я, но подниматься и уходить не стал.

— Что-то ещё хочешь спросить? — удивлённо посмотрел на меня Елецкий.

— Хочу. Как бы это сформулировать, только?

— Говори как есть. Не наводи тень на плетень.

— Ладно, как есть, так как есть. Мне вот интересно, то, что студенты пьют и потом дебоширят — это вообще нормально?