Записки нечаянного богача 4 (СИ) - Дмитриев Олег

— Вот, Зинаида Николаевна! — никогда бы не подумал, что Барон может выглядеть и говорить подобострастно.

— Лентяи! Бездари! Нанести на миллиметровку, в трёх экземплярах! — протянутый было планшет она бросила за спину не глядя. — А это ещё кто тут, на закрытой территории?

Я смотрел на неё молча. Спиной чуял опаску Лорда и поднимавшуюся злость Головина — и молчал.

— Так-так-та-а-ак! Вояка и счетовод, — кем бы не была бабка, глаз у неё был острым не по возрасту. — А ты кто, милок?

«А ты кто, старая перечница?» — вежливо осведомился внутренний скептик. «Склочная баба» — подтвердил фаталист. А вот реалист молчал, изучая глубокие морщины и шрамы на лице и руках. Вставные зубы и странный ботинок на левой ноге, похожий на ортопедический.

— Чего смотришь, мальчик? Я спрашиваю, кто ты таков есть, и что делаешь на моём объекте⁈ — она явно не любила, когда что-то шло не по её. И отмахивалась от Барона, на котором лица не было — сплошной пот крупными каплями.

— Я не потерплю такого отношения! Я прекращаю работу! — выдала старуха.

Фаталист со скептиком облегчённо пожелали ей краткого знакомого пути, не стесняясь в выражениях. А я только кивнул спокойно в сторону дороги.

— Что-о-о⁈ — она едва на визг не перешла, но давно и не раз сорванный голос не позволил.

— Вон там дорога. Судя по Вашему опыту — не потеряетесь. Привет Москве, там, наверное, погода Вам больше подойдёт, — голос мой был спокойным, как Качвано Пэндо, на которую я смотрел, начисто игнорируя бабку, явно зависшую на волосок от инсульта, судя по вздутым венам на лице.

— Да как ты смеешь, щенок⁈ — начала она. Но закончить мы не дали.

— Прекрати ор-р-рать! — пожалуй, даже погорячились чуть. Три внутренних голоса и мой внешний врезали по шумной старухе, будто рельсой — и она осела на руки Барону, едва успевшему поймать её. Рык мой спугнул кого-то из кроны акации, а слева, из-за тракторов, раздался дробный топот копыт — видимо, антилопы или ещё какая-то рогатая здешняя скотина подобралась поближе из любопытства, а теперь сдёрнула в саванну, поднимая пыль.

— Дим… — сипло начал Барон, но я прервал и его.

— Тихо, Андрюха. Пусть женщина объяснит мне, с какого пса она позволяет себе блажить, как сойка, и так отвратно себя вести по отношению к владельцу этой земли? И кто учил её так вести себя в гостях? — реалист моим голосом догибал палку. Именно догибал — перегнули мы её раньше.

— Что значит «владельцу?» — уже значительно спокойнее и с явным интересом спросила она.

— Это значит: «хозяину», «собственнику». Это моя земля, — в голосе опять отыграло рычание, — и моя гора.

— Местные не делятся землёй с чужаками, — фыркнула вздорная бабка. Но без уверенности, как мне показалось.

— А я — не чужак. Я друг шамбала. Четыре вождя Куду признали меня,

— Четыре старых леопардовых валенка? Много они понимают! — а она, что называется, «в материале»!

— Так просила их Мать Куду, Мсанжилэ, — продолжил я с прежним спокойствием, без рыка.

— Она жива⁈ — непонятная тётка обвисла в руках Барона и выронила трубку.

— Вполне. Ну, по крайней мере, когда несколько часов назад уходила спать в свой большой скворечник — была жива и здорова, — подтвердил я.

Повисла пауза. От скалы раздавался какой-то мерный стук. За спиной еле слышно прогудел где-то очень далеко грузовик.

— Вероятно, стоит ещё раз попробовать познакомиться, — она опёрлась на руку Андрюхи и выпрямилась, не забыв поднять трубку с красно-жёлтой земли. — Зинаида Фетова, геолог, доктор наук, неоднократный лауреат Государственных премий СССР, Российской Федерации и имени Владимира Ильича Ленина.

«Фарабундо Марти и Джавахарлала Неру» — издевательски, но в тон ей, весомо и торжественно, добавил внутренний скептик. На то, чтоб не фыркнуть, сил ушло, наверное, втрое больше, чем на то, чтоб не чихнуть с утра от Аниных волос в носу.

— Очень приятно, Зинаида Николаевна, — я изобразил легкий кивок. — Дмитрий Волков, владелец этой землицы.

— Волков? — у старухи подскочили брови. — А Вовка не про тебя ли, часом, мне все уши прожужжал?

Вовкой оказался Владимир Иванович Дымов, легендарный золотопромышленник. Зинке, как он называл её, с её же слов, в приватных беседах, он позвонил тут же, в ночи, после звонка от внука, которому набрал взволнованный Андрей. В общем, после моего дурацкого ночного «Барон, это я» в течение получаса в столице далёкой заснеженной Родины поднялась небывалая суета в узких кругах. И то, что в небывалые сроки нашлись и спецы, и техника, причём здесь, на месте, было в немалой степени заслугой Зинаиды Фетовой. Которая находила урановые рудники в Казахстане, Турменистане, Таджикистане, России и Намибии. И которая безуспешно искала ру́ды здесь, в Тазании. Но злые аборигены, подлые капиталистические нравы и невозмутимые нормы международного права не дали добиться успеха: первые не пустили на «священную землю», третьи поддержали первых, а у вторых неожиданно кончились деньги и интерес. С подачи Дымова Андрюха вытянул не просто счастливый билет — а сразу красный диплом. Зинаиде Николаевне было под девяносто, но опыта и энергии — на все сто.

Мы уселись на корточки прямо там, под зонтиком акации, и она начала доходчиво, на пальцах объяснять мне про руды, минералы, залежи и перспективы разработки и обогащения. Через несколько минут травили анекдоты, называя друг друга «Димуля» и «Баб Зин». Барон, едва не икая, сказал, смахивая пот, что квалификация Зинаиды Николаевны в мире равных не имеет, и что до специальных аппаратных и каких-то ещё исследований и анализов со сложными названиями, он рекомендует довериться её небывалому чутью. Которое говорило страшные вещи.

Глава 9

Эхом славы и забытых клятв

Старуха-геолог оказалась живой легендой. По пути к горе в Садко я попросил у Серёги планшет, чтобы хоть немного узнать про все эти ураны и тории. Ознакомился очень коротко с историей советской атомной промышленности, вспомнив прочно забытые термины, вроде «Средьмаш» и «изделие». В моём родном городе во времена моего детства они были вполне себе в ходу, а потом как-то подзабылись за ненадобностью. Посмотрел на суровые лица и биографии пионеров отрасли. И поэтому понимал Барона, что ловил каждое слово бабы Зины, заглядывая ей в рот. Потому что она была одной из последних этих глыб, на которых поднималась и росла атомная промышленность Союза. И хором вместе с ним едва ли не икал, когда она рассказывала про то, как работала со Сталем Сергеевичем Покровским в Краснокаменске, как спорила до хрипоты с Ефимом Павловичем Славским. Пожалуй, скажи она, что играла в домино со Сталиным — не удивился бы.

Опуская специальные термины, Зинаида Николаевна выразила полную убеждённость в том, что мы находились на пороге грандиозного открытия. За такие месторождения, по её словам, раньше полагались баснословные премии и прочие ордена. Минимум пять металлов, важных и необходимых любому государству, где промышленность развита лучше, чем в Танзании, были здесь. И, судя по её прикидкам, в таких количествах, что промышленно подкованные страны наверняка выстроились бы в очередь, чтобы приобрести долю или даже дольку в этих щедрых недрах. Внутренний фаталист сперва бегал кругами и голосил тонко сугубую нецензурщину, а потом опал под кустом, откуда сквозь рыдания вырывались редкие от оригинальности восклицания, согласно которым нам не следовало ожидать от грядущего ровным счётом ничего хорошего. Скептик смотрел, как в развернувшейся рядом третьей палатке гипнотизировали на мониторы два «приключенца», зорко наблюдая за периметром моей новой африканской «дачки» размером чуть побольше Люксембурга. И на то, как подходили грузовики с техникой. И на то, как бабка гоняла хриплым матом по площадке четвёрку геологов во главе с Бароном. И с фаталистом был согласен полностью.

Лорд опустился на сухую жёсткую траву рядом. Здесь, под акацией, было теперь, наверное, единственное спокойное место в окру́ге Качвано Пэндо, где мы не путались бы под ногами тех, кто точно знал и делал своё дело.