Демон Жадности. Тетралогия (СИ) - Розин Юрий

Силар врезался в борт фрегата, его мечи, словно гигантские консервные ножи, вскрывали броню. Ярана и ее отряд, как игла, пронзили оборону другого корабля, и там началась жестокая рукопашная схватка на палубе.

Я летел сквозь этот хаос, мои татуировки выстреливали сгустки энергии, сбивая вражеских Артефакторов, пытавшихся атаковать наши корабли. Все вокруг было движением, огнем и криками, доносившимися через общий канал.

Трое членов совета вышли на меня почти одновременно, вынырнув из хаоса боя, словно призраки, рожденные из огня и тлена. Шейла Золотница, чье тело было унизано сияющими золотыми амулетами, Солвас Мрак, закутанный в плащ, поглощающий свет, и Карника Яростная, с двумя огромными, дымящимися топорами в руках.

Они атаковали с разных сторон, пытаясь зажать меня в клещи. Лучи Шейлы прошили пространство, но мои щитовые татуировки активировались, создав барьер из мерцающей золотой энергии, который отразил атаку с пронзительным визгом.

В тот же миг черная сфера в руках Солваса ударила мне в спину, пытаясь поглотить мою ману, но золотые нити Маски на груди вспыхнули, и темнота отскочила, словно наткнувшись на раскаленное железо.

Я развернулся, едва успевая парировать двойной удар топоров Карники, скрестив предплечья. Ее клинки со скрежетом отскочили от щита, а я использовал импульс, чтобы отлететь назад, создавая дистанцию.

Но пока мое тело реагировало на атаки, мое сознание было немного не здесь. Через «Юдифь» я прекрасно видел всю картину боя. Интересовали меня, однако, не все его участники, а только бойцы моего батальона, участвующие сейчас в своем первом полноценном сражении в таком составе.

Они сражались великолепно, тем более что эффект неожиданности и ночная тьма работали на нас. Четыре месяца муштры, тренировок и миллионов, потраченных на тоники, препараты маны и прочие плюшки не прошли даром.

Однако, как бы хорошо они ни сражались, я то и дело ощущал, как гаснут золотые метки, поставленные мной с помощью кольца «Преданного командира». Одна… вторая… третья…

с каждой гаснущей зеленой точкой я чувствовал крошечный, но отчетливый разрыв. Короткий, холодный толчок в сознании, словно лопнула невидимая струна. Чья‑то жизнь, прервавшаяся в огне и вакууме.

Вот погасла метка Барлиса – молодого артефактора с «Пророка», который только за день до отбытия с базы пробился на Сказание и, когда я поздравлял его, в чувствах бросился мне на шею. Вот еще две – Желар и Ворфел – бойцы из отряда Карины, попавшие под сконцентрированный залп.

Я видел их лица, помнил их имена, с каждым мы общались лично, и не раз. В отличие от смертей, случившихся в Руинах Желтого Дракона в Амалисе, этим смертям я лично был свидетелем, и это было намного больнее.

Я мог бы. Сейчас. Разорвать Шейлу, Солваса и Карнику в клочья до того, как они опомнятся, потратив на это немало сил и поставив себя в уязвимое положение перед возможной неизвестной угрозой.

Но что это даст? Сотни, тысячи их бойцов все еще сражались. Уничтожить их всех так же быстро было физически невозможно. Даже для меня. Это был бы лишь жест, вспышка ярости, которая истощила бы меня и ничего не изменила бы в общей картине.

Это был не тренировочный полигон. Это была война. А на войне люди гибнут.

Они шли за мной, зная риски. Они приняли мою месть и мою миссию как свою собственную. И если я хотел, чтобы они выросли из закаленных солдат в настоящую легендарную силу, им нужно было пройти через это.

Через кровь, потери и боль. Через необходимость убивать и видеть смерть товарищей. Ограждать их от этого значило бы обречь на гибель в будущем, когда ставки будут еще выше.

И, на самом деле, мне тоже нужно было через это пройти.

Карника вновь бросилась на меня, ее топоры описывали в темноте пылающие дуги. На этот раз я не стал уворачиваться. Я встретил ее атаку.

Мое левое предплечьеприняло на себя удар первого топора с оглушительным лязгом. В тот же миг моя правая рука, покрытая энергией «Энго», пронзила ее грудную клетку ниже доспехов.

Ее глаза, полые ярости, остекленели. Она успела издать лишь короткий, хриплый выдох, прежде чем ее тело замерло и пламя на топорах пропало.

Я не стал смотреть на исчезающие останки. Мои золотые глаза, видящие ауры, и «Юдифь» продолжали поглощать информацию.

Еще одна метка погасла – боец с «Золотого Демона», подавленный тремя вражескими Сказаниями. Еще одна. И еще.

Но теперь я не просто чувствовал вину. Я чувствовал… принятие. Горькое, тяжелое, как свинец, но необходимое.

Я видел, как Хамрон, получив рану в плечо, не отступил, а, сжав зубы, продолжил рубиться, прикрывая своего раненого товарища. Я видел, как Лорик сражался с удвоенной яростью, мстя за погибших. Я видел, как Карина и Бьянка, все в крови и саже, продолжали методично крошить вражеские ряды.

Они не сомневались. Они не колебались. Они верили в наше дело. В нашу месть. Свою готовность умереть за нее они уже вложили в кольцо на моем пальце вместе с клятвой верности.

Я отбил луч Шейлы и уклонился от очередной тени Солваса, продолжая двигаться в своем, выверенном темпе. Я не торопился. Я наблюдал.

Я принимал их верность. И их жертвы. Это был ужасный, невыносимый груз. Но это был мой груз. И я нес его, пока мои бойцы сражались и умирали, чтобы однажды их смерть, и моя вина за нее, обрели хоть какой‑то смысл в пепле уничтоженного Перекрестка.

Глава 15

Пространство между кораблями превратилось в адский вихрь. Вспышки маны рвали темноту на клочья – ослепительно‑белые лучи разрушения, багровые сферы плазмы, ядовито‑зеленые жала отравленных клинков.

Воздух гудел от непрекращающегося звона сталкивающегося оружия – от тонкого визга клинков до глухого гула, когда Силар своим гигантским мечом встречал атаку вражеской алебарды. Грохот выстрелов корабельных орудий, все еще бивших с уцелевших судов, смешивался с оглушительными взрывами магических зарядов.

И крики. В невесомости не было земли, чтобы упасть и привычно застонать от боли.

Так что это были короткие, обрывающиеся вопли ужаса, когда человека пронзала плазма, или протяжные, жуткие завывания тех, кто, потреяв опору из маны, оказывался вынужден медленно дрейфовать в пустоте, сталкиваясь друг с другом или с обломками, как бессмысленные марионетки, чье представление окончено.

Однако уже вскоре стало понятно, чем закончится этот бой и, похоже, не мне одному.

Солвас, оставшийся без своей напарницы, оглянувшись по сторонам и оценив обстановку, попытался использовать сумятицу, чтобы скрыться в тени ближайшего горящего фрегата. Но мои глаза видели его угасающую ауру.

Я рванулся вдогонку и, достигнув его спины, защищенной одним лишь энергетическим щитом, протянул руку вперед, вложив ману в «Грюнер». Белоснежный сгусток маны пронзил пространство, прошил щит и впился ему в спину.

Он не крикнул – его тело просто содрогнулось, выгнулось дугой, а затем обмягло, полетев вперед уже по инерции.

Шейла Золотница, видевшая это, замерла. Ее собственная аура, яркая и переливающаяся, тут же погасла.

– Я сдаюсь! – ее визгливый крик пробился сквозь помехи общего канала. – Не убивай! Я безвредна! Вижу, что вы сильнее! Я сложу оружие!

На другом конце поля боя Силар Демиан, могучий и неумолимый, свел счеты с четвертым членом совета – капитаном на тяжелом фрегате, который пытался организовать оборону. Я не видел деталей, лишь ощутил, как аура капитана вспыхнула и погасла, а фрегат, лишившись командования, прекратил огонь.

Через секунду его голос прогрохотал на все пространство между кораблями:

– Все отряды, ко мне! Группа Лорика, прикройте правый фланг! Отряд Фавла, насыпьте им огня с дальней дистанции! Не даем им перегруппироваться!

Как искусный дирижер, он собрал рассредоточенные для маневра силы в единый кулак. И этот кулак обрушился на остатки вражеского флота.