Гений Медицины. Том 2 (СИ) - Алмазов Игорь

— Ты считаешь, что у него ОКР? — спросил я.

ОКР — это обсессивно-компульсивное расстройство. Оно может проявляться по-разному, фобиями, навязчивыми мыслями или навязчивыми ритуалами. В данном случае ситуация была очень похожа на трихотилломанию — навязчивое выдирание волос пациентом. Чаще встречается у подростков, у взрослых — довольно редкое явление.

— А т-ты так считаешь? — в свою очередь спросил Болотов.

— Прекращай себя так странно вести, — одёрнул его я. — Ты сам попросил посмотреть пациента. Явно не просто так. К чему эти игры?

Болотов уже давно ведёт себя странно, но всему же есть предел.

— Д-да, похоже на то, — признался Болотов. — И н-началось это н-недавно.

— С чего ты взял? — удивился я.

— Н-ну, п-просто п-поступал он с в-волосами, — запинаясь, ответил тот.

Вряд ли каждый врач обращает внимание на то, с какими волосами в клинику поступил пациент. Ну, возможно, Болотова отличает врождённая наблюдательность.

— Допустим, — пожал я плечами. — Вызывай к нему Ларионова, он разберётся. От меня-то чего хочешь?

— Н-ну, может, ты его в-вызовешь? — умоляюще произнёс Евгений. — Т-ты с ним к-как-то больше общался.

Логика в стиле Шуклина!

— Нет уж, ты заметил — ты и вызывай, — отрезал я. — У меня и своих дел хватает.

— Н-ну пожалуйста, — настойчиво попросил Болотов. — З-зубов опять смеяться надо м-мной будет, если узнает, ч-что это я нашёл.

Странные у него аргументы. Но уступать я был не намерен, и так уже много раз выручал Болотова. Пусть учится самостоятельно разбираться с проблемами.

— Нет, — снова ответил я. — Давай сам. А мне пора к своим пациентам.

Не дожидаясь новых возражений, я отправился в свою палату, оставив расстроенного Болотова за спиной.

Шуклин наконец-то выпросил себе перерыв у заведующего и с наслаждением растянулся в ординаторской отделения токсикологии. Этот Филипп Дмитриевич гоняет похуже Зубова! Ну хоть не орёт, и на том спасибо.

Зазвонил телефон, это наконец-то нашёлся дядя Гриша. Павел уже и не надеялся.

— Привет, Паш, — раздался бодрый голос дяди. — Ну что, не стал ещё единственным интерном?

— Дядя Гриша, ну зачем издеваться? — буркнул Шуклин. — Меня тут вообще за человека не считают. Подарили вон другому отделению, как вещь какую. А Боткин сейчас аж нескольких пациентов лечит в терапии. Ясно же, кто резко стал любимчиком у нашего наставника.

— Не переживай, это ненадолго, — усмехнулся тот. — Мои ребята нарыли информацию по Соколову и Боткину.

Очень вовремя они, Соколова уже и безо всякой информации уволили. Но вот на Боткина — это интересно.

— Что там на Боткина? — спросил Павел.

— На четвёртом курсе твой драгоценный Константин сдал экзамен по терапии за взятку, — довольно произнёс дядя Гриша.

Шуклин чуть не завыл от разочарования.

— Дядь Гриш, ну что с того? — спросил он. — Да мало ли кто там за взятки что сдавал. Этот преподаватель в жизни не признается, как и сам Боткин.

— Ты не спеши расстраиваться, Пашка-какашка, — ответил ему дядя. — Преподавателя этого уже посадили, как раз за взятки. Разумеется, никто не стал допрашивать всех его студентов за всё время преподавания. Но если отдать нужным людям нужные распоряжения — он быстренько расскажет про Боткина. Из интернатуры его за такое не попрут, но если твой дядя отдаст распоряжения ещё одним нужным людям — ему устроят дополнительную проверку. Которую он не пройдёт.

Шуклин снова оживился. Звучит очень даже неплохо, появился шанс наконец-то избавиться от этого выскочки!

— Так давай, отдавай! — возбуждённо проговорил он.

— Не так быстро, — отозвался дядя. — С поиском я тебе помог на добровольных началах. Но дальше мне нужны деньги, Пашка. Без них в нашем мире ничего не сделать.

Так и думал. Шуклин с тоской вспомнил о деньгах, которые получил от Короткова. У него уже были на них планы… Но маячившая квартира, обещанная отцом за место в клинике, манила сильнее.

— Сколько? — спросил Шуклин.

Названная дядей сумма оказалась в три раза больше, чем все сбережения Шуклина. Ну почему всё решительно против него?

— Дядя, у меня только треть, — проговорил Павел.

— Не, так дела не делаются, — тут же ответил он. — Как найдёшь все деньги, позвонишь.

И он торопливо скинул звонок. Деньги ему найти, ага. Шуклин сам-то всю жизнь без денег, как простолюдин какой-то.

Хотя… Есть одна мысль. И Шуклин торопливо принялся набирать другой номер.

Я закончил со своими пациентами, которых вёл всё это время, составил эпикризы для тех, кто выписывался, и вернулся к Жукову.

Анализы его были готовы, судя по всему, за питанием он следил, сахар и холестерин были в норме. Да и ЭКГ близка к идеальной, лишь небольшая гипертрофия левого желудочка.

Что ж, даже кардиолог не нужен. Назначу терапию, буду наблюдать.

Задумавшись, я чуть не врезался в стоящего в коридоре молодого человека в белом халате. Но благодаря рефлексам затормозил в последний момент.

— Здравствуйте, — кивнул мне молодой человек. — Вы здесь работаете терапевтом?

— Прохожу интернатуру, — ответил я. — А вы кто?

Ранее в отделении я его не видел. Ещё один терапевт, который скрывался где-то в отдельном кабинете, как Козлов? Я уже ничему не удивлюсь.

— Практикант, — ответил он. — Меня распределили практику здесь проходить. Николай.

Он протянул вперёд руку для рукопожатия. Для аристократов довольно-таки нехарактерный жест. Так больше принято здороваться у простолюдинов. Все эти тонкости я изучал, когда очнулся в этом мире, чтобы не попасть впросак.

— Константин, — ответил я на рукопожатие. — Только странно, конец августа — это не время для практики. Вся практика в медицинских академиях проходит в июне–июле. По крайней мере, в Санкт-Петербурге.

— Так пришлось договориться, — заявил Николай. — Семейные обстоятельства были, так что практика отложилась.

В академиях такого не случалось. Практику нужно было проходить в строго определённое время и затем сдавать по ней экзамен. К тому же в «Империю Здоровья» практикантов не брали, слишком крутая клиника. Так что этот Николай явно что-то недоговаривал.

— Скоро сентябрь, — напомнил я. — Как вы будете совмещать практику и учёбу?

— Можно на «ты», — кивнул Николай. — Да придумаю что-нибудь. Там начало года, ещё можно расслабиться.

Кто говорит, что в медицинской академии можно расслабиться — тот в ней никогда не учился. Вообще, там нельзя расслабиться ни на один день.

— Понятно, — ответил я. — Тогда хорошей практики.

— Погодите! — окликнул меня Николай, когда я уже почти прошёл мимо. — Я же как раз искал кого-нибудь… кто здесь работает. Ну, кто уже учёбу закончил.

— Тут таких вся клиника, — усмехнулся я. — Все врачи, работающие здесь, как ни странно, работают и закончили учёбу.

— Ну да, — натянуто улыбнулся тот. — Но я уже с тобой познакомился… Может, встретимся после работы? Задам пару вопросов.

Причина встретиться звучит притянутой за уши, но мне уже стало интересно, что этому молодому человеку вообще от меня нужно.

— У входа в клинику в семь вечера, — ответил я.

Николай кивнул и радостно убежал. Странный парень. И явно не практикант.

Что ж, любопытство сильнее, так что я с ним встречусь. На дежурство меня сегодня не оставят, так что время есть. Посмотрим, какие ещё байки он расскажет.

Я заглянул в палату к Жукову, озвучил результаты анализов и объяснил дальнейшую тактику. Тот выслушал меня в пол-уха, не забывая энергично кивать. Надеюсь, Клочок смог что-то узнать про этого Михаила Игнатьевича.

Вернулся в ординаторскую как раз на очередной разбор полётов Болотова.

— Ну за что мне такое наказание? — демонстративно подняв глаза наверх, стонал Зубов. — Великий Ткач, за что ты так со мной⁈

Религия в современном мире тоже претерпела изменения. Две тысячи лет назад мы поклонялись Юпитеру, Марсу, Геркулесу и прочим богам, отвечающим за разные аспекты. Сейчас же многие люди стали верить в «Невидимые нити». Якобы всё, что есть в мире, связано невидимыми энергетическими нитями. И любое решение уже предопределено связующим звеном. А управляет всем этим Великий Ткач, который и создал все эти нити.