Гений Медицины. Том 2 (СИ) - Алмазов Игорь

А если ещё деньги понадобятся? Откуда их брать? Скоро придёт зарплата, но это копейки. Шуклину и жить на что-то надо, ведь отец заявил «что сын уже взрослый и должен обеспечивать себя сам».

— Ладно, — неохотно кивнул Павел. — Я познакомлю тебя с дядей. Мы как раз должны с ним были встретиться после моей продажи, деньги передать.

Он неохотно полез в карман и набрал номер дяди Гриши.

Утром в воскресенье мы с Клочком вернулись в клинику. Работа не отпускает ни на минуту. Крыс должен был отправиться на разведку, а я решил навестить отца, а потом проведать дежурного терапевта.

— Здравствуй, отец, — заходя к нему в палату, произнёс я. — Как ты?

За эту неделю его уже перевели из кардиореанимации и в ближайшие дни должны были выписать.

— Уже гораздо лучше, — кивнул он. — Скоро выписывают. Правда, на больничном придётся ещё какое-то время посидеть. И намекнули, что уже пора бы на пенсию. Или хотя бы поменять работу на менее… нервную, что ли. Якобы староват я уже, чтобы терапевтом по адресам скакать.

Впервые за всю неделю он не стал поднимать тему с тем графом, которого до этого постоянно припоминал. Всё, переболел этим, видимо.

— Себя действительно нужно беречь, — подтвердил я. — Я бы советовал тебе прислушаться к словам кардиолога.

— Да а куда я пойду, — буркнул он. — Дома сидеть, копейки получать? У нашей семьи нет шансов, если я не продолжу работать.

— Денежно я буду вам помогать, — подметил я. — А как получу место в клинике — и зарплата станет гораздо выше.

— Ты получи сначала, — буркнул он. — А потом уже предлагай.

Разговор снова не заладился, но я уже к этому привык. Отношения с отцом так и оставались прохладными, несмотря на все мои попытки их наладить. Сначала я полагал, что ему просто нужно время. Но теперь уже понял, что отца не исправить.

— Ладно, я пойду, — поднимаясь, проговорил я.

— Погоди, — остановил меня отец. — Я тут много думал, пока лежал. А что тут ещё делать, кроме как думать. И у меня есть предложение.

— Снова хочешь, чтобы я подлизался к какому-нибудь глубокоуважаемому пациенту? — приподнял я бровь.

— Нет, я уже понял, что бессмысленно тебя уговаривать, — пожал он плечами. — Но ты — мой единственный сын, и только с твоей помощью можно восстановить род.

Об этом он говорил мне и в прошлый раз. И я пообещал ему, что сам разберусь с этим вопросом. Но похоже, он мне не поверил.

— И что же ты надумал? — с интересом спросил я.

— Единственный выход — это достойный брак, — ответил отец. — Желательно со вдовой. Тогда мы наладим и наш статус, и наше финансовое положение. И я уже знаю одну кандидатуру… Госпожа Фетисова, она недавно похоронила мужа. Ей пятьдесят лет, но выглядит она очень даже неплохо.

Я с трудом сдержал целый спектр эмоций, которые испытал при этих словах. Отец серьёзно предлагает мне жениться на пятидесятилетней женщине⁈

— Отец, я очень беспокоюсь за нашу семью, но не собираюсь жениться ни на какой вдвое, — холодно произнёс я. — Ты серьёзно мне это предлагаешь?

— Но это бы могло решить все проблемы! — воскликнул он. — И ты продолжил бы заниматься своей медициной в клинике. И все были бы в выигрыше.

— Я и так буду продолжать заниматься медициной, — пожал я плечами. — Никакой брак мне для этого не нужен.

— Сын, ты хоть понимаешь, что это — единственный вариант⁈ — воскликнул отец.

Так, нервничать ему нельзя. Только недавно перенёс инфаркт, и любой стресс может поднять давление, что плохо отразится на сердце. Соглашаться я тоже не собирался, но придётся отложить этот разговор на потом.

— Хорошо, я подумаю, — сдержанно произнёс я. — Дай мне хотя бы несколько дней.

— Так-то лучше, — расслабился отец. Он явно прочитал в моих словах согласие, которого на самом деле не было. — Буду ждать твоего окончательного ответа.

Мне было неприятно от того, что теперь отец собрался чуть ли не продать меня, как скотное животное. Но, как бы то ни было, я всё равно заботился о его здоровье.

Мой отрицательный ответ сообщу ему позже. Жениться я собираюсь только по собственному желанию.

Меня интересовали ещё едва пациента, и я решил посетить их, пока было время. Первый лежал в отделении токсикологии. Тот самый, которого жена пыталась отравить цианидом.

В коридоре отделения я встретил Филиппа Дмитриевича.

— Вы без выходных работаете? — усмехнулся я.

— А сами-то в выходной день в клинику пришли, — не остался в долгу токсиколог. — Да взял дежурство на день, дома скучно. А вы какими судьбами?

— Хотел узнать, как состояние пациента, которого я к вам направил, — ответил я. — Отравление цианидом — дело серьёзное.

— Да уже лучше он, — кивнул Филипп. — Только расстроился, что с женой не повезло ему. Ну я ему сразу сказал, что холостяком быть лучше.

Ничего себе, расстроился. Его жена чуть не убила, а он расстроился. Очень сдержанная реакция.

— Рад слышать, — кивнул я. — Тогда пойду, всего доброго.

Хорошего дежурства желать я ему не стал, так как в современном мире среди врачей это считалось плохим тоном. Говорят, Великий Ткач в таком случае нашлёт беду на отделение.

Теперь я отправился в отделение неврологии. Там сегодня дежурил отец Тарасовой. Что за воскресенье — день дежурящих заведующих?

— Здравствуйте, Константин, — сквозь зубы поздоровался он. — Чем могу быть полезен?

— Хочу поинтересоваться состоянием пациентки, которую я направил к вам, — спокойно ответил я. — С инсультом и синдромом иностранного языка.

— А вам это зачем? — прищурился он.

Интересно даже, в чём именно он меня подозревает сейчас? Или ещё не придумал в чём, но на всякий случай уже включил агрессию?

— Потому что я её направил, и мне интересно, какое у неё состояние, — усмехнулся я, фактически, повторив свои слова.

— Лучше, — неохотно ответил Тарасов. — Вовремя направили, вовремя начали лечение.

— Рад это слышать, — кивнул я и собрался уходить.

— Это всё равно ничего не меняет, — произнёс невролог. — Если вы рассчитывали, что я разрешу встречаться с моей дочерью только из-за направленной пациентки…

Сегодня у всех отцов просто крыша едет, других слов не найти! День, когда странные вещи творили чьи-то жены, сменился днём, когда странные вещи говорят чьи-то отцы. В том числе и мой.

— Пациентку я направил, потому что у неё был инсульт, — проговорил я. — Вообще не представляю, как всё это можно считать каким-то планом. А по поводу вашей дочери, она сама может решить, с кем ей встречаться. Кроме того, для приглашения её в ресторан ваше разрешение не требуется. Вот если запланируем свадьбу…

Невролог покраснел, как спелый помидор.

— Не будет никакой свадьбы! — выкрикнул он. — Это моя дочь, и мне решать, с кем ей связать судьбу.

— При всём моём уважении, решать это не вам, — спокойно ответил я.

Затем развернулся и ушёл с отделения. Я не собирался с ним спорить. Привык что-то показывать делом, а не словами. Поэтому и смысла продолжать разговор не видел. Главное, что с той женщиной всё хорошо.

Последний пункт — ординаторская. Там я встретил зевающего Никиту с неизменной чашкой кофе в руках. Скорее всего, он забрал себе день, а Болотову достались две ночи дежурств.

— Ты бы завязывал с кофе, а то сердце и желудок посадишь, — усмехнулся я. — Пьёшь его литрами.

— А иначе не выжить, — отозвался он. — Ты чего пришёл, соскучился по мне?

— Дела кое-какие были, — отмахнулся я. — И решил тебя проведать. Как дежурство?

— Тихо, спокойно, без лишних пациентов, — зевнул Никита. — Ой, кстати! А ты у нас теперь герой же.

— В каком смысле? — не понял я.

Никита протянул мне газету «Невский проспект». Главная ежедневная газета города, где печатались все новости.

— Не знал, что ты газеты читаешь, — улыбнулся я. — Совсем скучно?

— Да ты открой пятую страницу, — отмахнулся тот.

Статья называлась «Непризнанный герой». В ней описывалось, как врач из «Империи здоровья» благодаря своей смекалке, сообразительности и ещё тонне положительных качеств спас жену известного журналиста. Подробно расписывалось про синдром иностранного языка, была сводка, насколько это редкий случай. Автором статьи числился Александр Летов.