Мой бывший - зверь (СИ) - Владимирова Анна

— Тайную красную комнату, да, — обняла я его за плечи. — Ты что, не смотрел «Пятьдесят оттенков серого»?

— Нет, — насторожился он. — Что это?

— Мы с моей подругой Машей так ржали!

— Ну давай посмотрим, — усмехнулся он.

Я не узнавала того Князева, которого увидела в клинике. Этот — незнакомый — разложил огромный диван в гостиной, притащил плед с подушками и заказал еды, устроив мне выходной мечты. Гостиная у него выглядела довольно холодной, будто и не бывает тут никто. Лаконичный книжный шкаф, столик и диван. Будто Князев не понимал, зачем ему это пространство, но как-то его обставить было нужно. Кому-то, но не ему.

У него не оказалось телека, поэтому «Оттенки» мы смотрели на его буке. Вернее, Князев смотрел в экран, а я — на него. Кино он выдержал недолго — сдался на тридцатой минуте.

— Ну, ты вошла в мою жизнь гораздо круче, — сосредоточенно рассуждал он, пытаясь уловить смысл происходившего на экране. — Тут какой-то примитив — кувыркнулась на пороге кабинета…

— А если бы я кувыркнулась?

— Я бы отнес тебя в травмпункт и на мрт головы, — хмурился он. — Ян, это… какой-то артхаус? Я не силен…

— Нет, Игорь, это какая-то дичь. Наш рекорд с Машей — двадцать минут, ты еще круто держался, — улыбалась я. — Но ты понял, о чем кино?

— О том, что каждый богатый мужик — не в себе? — с сомнением заключил он. — Ты эту истину вот из такого кино берешь?

— Везде есть подвох, Игорь. С тобой должно быть что-то не так.

Я была уверена, что пошутила. Ну что может быть не так с Князевым кроме того, что он — гений кардиохирургии, богат, холост и невероятно сексуален? Но он снова не спешил веселиться.

— Я патологически неприспособлен к семейной жизни, — посмотрел он на меня серьезно. — Раньше мне казалось, что гонка, в которой я живу, и есть вся моя жизнь. Но мне уже тридцать девять…

— Сколько? — опешила я.

Он усмехнулся:

— Да, Янка, я старик по сравнению с тобой.

Я полагала, что ему ну максимум немногим за тридцать. Но никак не под сорок. Ему невозможно дать столько.

— Ты шикарно выглядишь, — выдохнула я, удивленно моргая. — А у тебя было когда-то все серьезно с кем-то?

— Нет. Мне это было не нужно. Прежде. — Он сделал паузу, в которую будто зажег меня, как новогоднюю елку, и его это сделало вдруг счастливым. — Найти в наше время женщину, которая видит тебя, а не твой финансовый или сексуальный потенциал, очень сложно. Люди привыкли воспринимать партнера как набор выгод. Я это вижу каждый день. И я от этого устал.

— Откуда тебе знать, что я не такая? Девочка из Подмосковья со съемной квартирой…

— Яна, обычно женщины не бегут, если им нужны выгоды, — улыбнулся он снисходительно. — Я не подарок судьбы. Мало кто сможет выдержать мое частое отсутствие и внезапные исчезновения по срочным вызовам. Но теперь я всерьез надеюсь, что кто-то сможет. И что этот кто-то — ты…

Ну что, звучало логично. Я же помощница главы хирургии, хоть и бывшая. Кому как не мне знать, чем грозит жизнь с Князевым?

— …Я ответил на твой вопрос? — притягательно улыбнулся он.

— Пожалуй, — неуверенно кивнула я. И уже собиралась предложить сделать кофе, когда у меня запиликал мобильный. — Прости меня, я сейчас…

— Сиди, я в кухню, — опередил он мою попытку слезть с дивана.

Но я все равно улизнула из гостиной на большую лоджию, когда Князев скрылся в коридоре.

— Янка, ты что, удалила мобильный Розмуха? — хихикнула Маша в трубку.

— Нет.

— Он орет, что звонил тебе десять раз…

Я отняла трубку от уха и обнаружила кучу пропущенных звонков. Странно…

— Что ему надо? — буркнула я.

— Ну как что? Ты, конечно! Мечется по клинике, ничего найти не может, злой…

Я невесело усмехнулась. Так ему и надо.

— Видимо, хочет, чтобы я две недели ему отработала.

И я глянула на мрачный город в тумане. Высокий все же у Князева этаж — машинки внизу как игрушечные. Детский городок деревянный и разноцветная россыпь детей в нем…

— Ты как?

Вопрос подруги вызвал ступор.

— А… Я у Князева.

Слышала, как Маша кашлянула. Потом окружающий ее шум стих, и она вкрадчиво поинтересовалась:

— Как это произошло?

— Ты за кого меня сейчас принимаешь?

— Мы вроде бы не настолько напились, чтобы ты к нему поехала…

— Нет, конечно.

— Он тебя караулил у дома!

— Да.

— Черт, огненный мужик!

— Ты не представляешь насколько, — сдавленно выдохнула я, опасливо оглядываясь на гостиную.

— Круто все было?

— Очень!

— Я рада за тебя! Но Розмуху перезвони все же, а то он тут всю клинику сейчас разгонит.

Не хотелось слышать босса. Я уволилась, черт возьми! Почему я не могу просто ни о чем не думать в этот день?! Могу. Пусть идет к лешему.

— Странно, у меня куча пропущенных, а я не слышала звонков, — вошла я в кухню. Князев будто мысли читал — замер у кофеварки и буравил мрачным взглядом темную струйку. Только мне не понравилось, каким взглядом он на нее смотрел. — Игорь, что случилось?

Слова сами как-то вырвались, я даже не успела привычно захлопнуть рот, прежде чем что-то произнести. Князев выглядел устало — плечи опущены, руки в карманах штанов, мышцы лица застыли в напряжении. И мне даже показалось, что я знаю ответ. Хирурги часто так застывают, когда понимают, что проиграли…

— Мне сообщили, что моя пациентка умерла сегодня ночью, — перевел он на меня взгляд, но тут же вернул на чашку.

— Можно мне тебя обнять? — снова не подумала я.

— Можно, — серьезно кивнул он.

Я осторожно приблизилась к нему со спины и обняла, просунув ладони под его руками:

— Мне жаль…

— Да, мне тоже… — И он обернулся ко мне и так неожиданно крепко сжал в объятьях, что я растерянно замерла. — Она должна была жить. Мы все для этого сделали…

Я прикрыла глаза. Было неожиданно, что он оказался таким живым под своей жесткой холодной маской.

— А сколько ей было?

— Как ты, наверное, — рассеяно отозвался он. — А мобильный твой я поставил на беззвучный, потому что ночью тебе звонил Вадим…

— Вадим? — опомнилась я. — Пропущенного от Вадима не было.

— Я ответил.

— Игорь Андреич…

— Хочешь, я извинюсь? — вдруг недобро усмехнулся он. — Яна, скажи, что хочешь.

— Не надо отвечать за меня на звонки!.. — начала возмущаться я, но он вдруг подхватил меня на руки и перекинул через плечо. — Игорь!

— Ян, ты же его отшила, — усмехался он. — Но он не понял.

— Я его не отшила! — паниковала я, хватаясь за его крепкую, как железо, задницу. — Не смогла! Ай!

Игорь устроил мне головокружительный кульбит и уложил на центр кровати.

— Яна, кажется, извиняться сейчас будешь ты, — пришпилил меня неодобрительным взглядом. — Ты правда собиралась дождаться его звонка?..

— Черт, нет, конечно! — взвилась я обижено. — Ты за кого меня вообще принимаешь?!

— Ты была расстроена, — ловко вернул он меня под себя. — Расстроенные девушки способны на всякое…

— Вот и не расстраивай меня!

— Хорошо…

Глава 8

Я не знал, что Яна может так облегчать боль…

Но она текла в вены, как наркотик, успокаивая, заглушая горе и давая надежду. То, что для нее всего лишь день в моей постели, для меня — начало новой жизни. И почему людям об этом вот так сразу не скажешь? Почему они пугаются, когда им хорошо? Они не умеют терпеть боль. А я по-настоящему мог ценить, когда ее не становилось, хоть и забыл, как это — жить без боли.

Я упивался запахом женщины в моих руках и забывался полностью. Какая же она вкусная, моя… Не было ничего важнее, чем она. Чем мы.

Но нельзя… Нельзя ее трогать, нельзя показывать зубы…

И на место надежды пришла злость.

Яна вскрикнула, когда я впился пальцами в ее бедра, но послушно выгнулась, позволяя мне заполнить ее одним движением. Я вцепился в ее подбородок, вынуждая смотреть мне в глаза. Ну за что мне ее наказывать? Но мне хотелось… Хотелось заставить ее кричать, скулить, стонать и выпрашивать большего. Сделать ее зависимой от себя не представлялось проблемой. Сейчас. Пока ее тело бьется подо мной и доставляет этим запредельное удовольствие. Я даже позволил дать волю фантазии и представить, что мы далеко от человеческого мира, и все, что у Яны есть — это я. И что она вся — только для меня. Стоило ей задрожать от одного оргазма, я уже раскручивал ее на другой. Ее кожа взмокла, губы горели от моих укусов, возбужденная грудь не давала шанса от нее оторваться… Безумие. Чистое, концентрированное, высокоградусное… Оно уже не добиралось до вен. Оно впитывалось в поры на лету…