Контракт Аделины (СИ) - Солнечная Тина

Она только увидела меня — и вся засияла, улыбнулась так по-детски, ободряюще, будто сейчас не в клубе, а дома. Тело её разгорячено, она двинулась ближе сама, легко прижимаясь ко мне бёдрами.

Я обвил рукой её талию и притянул так, что она выдохнула. Взгляд мой скользнул на драга — предостерегающий, хищный. Тот всё понял мгновенно — даже голову склонил и исчез в танцующей толпе. Правильно.

Смотрю вниз — на свою ведьму. Щёки пылают, глаза блестят. Она вся горит — и что страннее всего, льнёт ко мне смелее, чем дома, в коридорах или даже в саатре.

Провёл пальцами по её спине, наклонился к уху. Она пахнет сладким алкоголем. — Ты сделала всего пару глотков, крошка. Почему ты такая… — я обвёл взглядом её губы, волосы, дрожащую линию ключиц, — пьяненькая? Она чуть хмыкнула, тёплая, мягкая — и уткнулась лбом мне в шею. Я сжал зубы. Может, ведьмы хреново переносят местный алкоголь? Чёрт с ним. Я чувствую, как она дышит мне в шею — горячо, сбивчиво. Её пальцы, едва заметно, цепляются за мой воротник, будто ищет во мне опору, но всё ещё двигается под музыку — бедра, спина, всё это гибкое тело, что доверчиво трется о меня в ритме басов.

Извивается. Боги, как же она это делает. Не специально — я это вижу. Её нет в этом разврате, в ней только ритм, музыка и странная пьяная оторванность от всего лишнего.

Мои ладони скользят по её спине, выше, ниже. Я почти держу её за талию, но пальцы дрожат от желания ухватить сильнее, прижать так, чтобы почувствовать каждый изгиб. Я веду её чуть к себе, чуть от себя — как хищник, который балуется со своей добычей посреди стаи.

К чёрту, я ведь говорил, что не танцую? Ха. Если это «танец» — то я хочу так «танцевать» с ней каждую ночь. Прижимаю нос к её виску — она пахнет спиртом, кожей, её собственной ведьминой магией, которую я уже начал отличать от всего прочего.

Её бёдра чуть сильнее прижимаются к моим. Я тихо рычу ей в ухо: — Лина… Она только вздрагивает от моего голоса, будто разливается теплом прямо у меня на ладонях. Моё. И пусть весь этот клуб горит синим пламенем — я не отпущу её ни на шаг.

— Я хочу пить, — выдохнула она мне прямо в ухо. Голос хриплый, чуть прокуренный этим чёртовым клубным воздухом. Я хмыкнул, провёл пальцами по её спине — и вернул к столику, придерживая за талию так, что она едва не упала мне на грудь.

Усадил её на диван, а сам махнул официантке. Но моя ведьма и секунды не ждала — потянулась к коктейлю и сделала жадный глоток. Щёки порозовели, глаза блестят. Она так сладко хнычет, когда я забираю бокал прямо из её рук.

— Ну почему, Зэй… Ты же сам мне его заказал! — губы чуть дрожат, будто я лишил её последней радости на этой земле.

Я хмыкнул, провёл большим пальцем по её нижней губе. — Погорячился, детка. Я не знал, что ты у меня такая… хрупкая. Она фыркнула, но не отступила — упрямая. Такая милая, что хочется рыкнуть на весь клуб Моё. Только моё.

Кивнул официантке снова: — Принеси минералку. Для моей ведьмы.

Лина недовольно нахмурилась, развела руками: — Я думала, мы отдыхаем! Я уже хотел сказать что-то резкое, но она, эта хищная пьяная ведьма, хлопнула ладонями по столу и выпалила: — Тогда пойдём танцевать дальше!

Я сжал зубы. Улыбнулся хищно, склонился к её уху: — Танцевать? Ты уверена, Лина? — пальцы скользнули по её бедру, чуть выше под подол платья. — Знаешь, как я люблю «танцевать» с тобой? Она замерла. Я отстранился на сантиметр, провёл взглядом по её лицу — пылающему, смущённому. — Сначала воду, — рыкнул я тихо. — Потом — посмотрим, ведьма.

Думал, остудишь её своими грязными намёками? Да к чёрту. Я-то, наивный драг, надеялся, что она хоть чуть отрезвеет от моих приставаний — прижмётся, вспыхнет, и тут же сбежит, зажмурившись. Но стоило мне рыкнуть, как она уставилась на меня — широко раскрытые глаза, румянец по шее и губы разом приоткрылись.

— Ты такой красивый… — выдохнула Лина, будто читая мой приговор. — И так целуешься хорошо… Поцелуй меня, а?

Я застыл. Чёртова ведьма. Чёртова пьянь. А член встал как по приказу — больно, нагло, прямо под джинсами. Она уже тянется ко мне — пальцы в моих волосах, дыхание пахнет этим грёбаным коктейлем и её собственным желанием.

Нет. Нет, Зэй, не здесь. Рыкнул сам на себя и отстранил её за плечи — мягко, но так, чтобы поняла. — Ну Зэй!.. — всхлипнула почти жалобно.

Я нагнулся к её уху, стиснул пальцами её подбородок так, чтобы не увернулась: — Ты доиграешься. И я тебя прямо тут возьму. В клубе. На этом диване. Хочешь?

Она моргнула, выхватила взгляд — и тут же дёрнула голову, осматриваясь вокруг. Сотни глаз, музыка, хищные драги за другими столиками. — Нет… Тут не хочу… Тут все смотрят…

Я хмыкнул, мысленно ржа, как демон в подземелье: — А где хочешь?

Хочешь, я напугаю тебя сильнее, ведьма? Чтобы протрезвела?

Но Лина только поджала губы, выдохнула горячо и выдала так, что я чуть не подох от шока: — Хочу… В туалете.

Чёрт. Я на секунду застыл — глаза прищурились, а в животе медленно скользнуло что-то острое, хищное, до дрожи сладкое. Моя ведьма. Маленькая развратная ведьма.

Глава 26

— Ты уверена? — хриплю, пальцами сжимая её руку, так что костяшки белеют. Она смотрит на меня снизу вверх — глаза огромные, блестят, щеки пылают. — Всегда… в тайне… о таком мечтала, — выдавливает она. Всё. Башню снесло. Чёртова ведьма, правильная девочка с детскими глазами, которая всегда мечтала о том, чтобы я вломился в её жизнь и трахнул её в грёбаном туалете клуба.

Я сжал её ладонь ещё сильнее, развернул и повёл вперёд — почти волоком. Её шаги неуверенные, сбивчивые. Она прикусывает губу и глотает воздух, а я только слышу, как внутри всё рычит: моё, моё, моё…

Хорошо, что в клубе уборные — не те вонючие кабинки, где и ноги не развернёшь. Здесь всё почти как маленькая комната: большое зеркало, под которым — чёрный мрамор раковины. В углу — небольшой мягкий диванчик. Освещение мягкое, но не спасает — я вижу её взгляд.

Щёлкаю замок за спиной, и она делает шаг назад, осматривается — стены, зеркало, меня. Ну? Давай, испугайся. Давай скажи «нет». Мы просто вернёмся к столику, я отведу тебя домой, ты будешь фыркать на меня до утра и строить из себя неприступную.

Она встречается со мной взглядом — и правда напугана. Я прижимаюсь ближе, вдыхаю запах её духов и этого сладкого коктейля на губах. — Хочешь, чтобы я взял тебя тут? — рычу ей прямо в висок. Глаза — как два блюдца. Щёки вспыхнули ещё ярче. — Да, — шепчет она.

Чёрт.

Что мне делать с этой ведьмой? Как сдержаться, если от неё пахнет желанием и страхом разом? Мои пальцы соскальзывают с её запястья, обнимают её за талию — чувствую, как её сердце колотится, как она вся дрожит. Наклоняюсь к её губам — и целую.

И она отвечает. Без единого промедления. Жадно, горячо, мягко всхлипывает в мои зубы, цепляется пальцами за воротник. А я думаю только об одном: в этом клубе нет ни одной стены, что остановит меня от того, чтобы взять её прямо сейчас.

Чёрт с ним. Пусть горит весь этот клуб.

Я вгрызаюсь в её губы так, что она едва успевает вздохнуть — ловлю каждый звук, каждый её мягкий, рваный стон. Ладони скользят по её бёдрам — платье так легко поддаётся моим пальцам, задирается выше, открывая её мягкую, горячую кожу. Чувствую, как она замирает, но не отталкивает — наоборот, льнёт ко мне ещё ближе, цепляется за мои плечи.

Моя ведьма. Моя девочка.

Отрываюсь от её губ — только чтобы спуститься ниже. Губы прижимаются к её шее, я кусаю её кожу, обжигаю дыханием за ухом. Она всхлипывает так сладко, так нежно — не стыдясь, не закрываясь.

Руки нахожу под платьем её талию — сильнее, жаднее, большими пальцами ласкаю её кожу у рёбер, потом выше, к мягкой груди. Сжимаю её так, что она чуть выгибается, прижимается ко мне, открывая шею ещё больше.

Я слышу, как она стонет — рвано, не сдерживаясь. Её колени дрожат, и она проваливается в мои ладони ещё сильнее.