Император Пограничья 12 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Первый слиток потёк, словно ртуть. Металл послушно тянулся, образуя килевую балку — основу всей конструкции. Я направлял его движение, формируя изгибы, утолщения в местах будущей нагрузки. Второй и третий слитки влились в первый без единого шва, словно всегда были единым целым.

От киля пошли рёбра — шпангоуты. Металл поднимался вверх симметричными дугами, создавая скелет будущей баржи. Зрелище завораживало даже меня. Серебристые струи текли по невидимым линиям, застывая в нужных местах, образуя идеально ровные грани. Как скульптор лепит из глины, я лепил из стали, только вместо рук использовал чистую волю.

— Красиво, ёшки!.. — выдохнул кто-то из рабочих.

Я не отвлекался. Теперь шли продольные связи — стрингеры. Они соединяли шпангоуты, превращая отдельные рёбра в единую конструкцию. Металл переплетался, создавая ажурную, но прочную сеть. В носовой части я усилил каркас — там будет максимальная нагрузка при движении. Корма получила дополнительные распорки для рулевого управления.

Обшивка потребовала особой концентрации. Листы металла должны были быть достаточно толстыми, чтобы выдержать давление воды и груза, но не слишком — иначе чрезмерная толщина утяжелит корпус, увеличит осадку и снизит манёвренность. Я растягивал сталь, как тесто, покрывая ею каркас снаружи. Металл тёк волнами, заполняя промежутки, сглаживая углы. Через полчаса передо мной стоял готовый металлический корпус — бесшовный, монолитный, отполированный до зеркального блеска.

— Ваш черёд, — кивнул я Михею.

Плотники принялись за работу с энтузиазмом людей, увидевших чудо. На металлический каркас легли массивные доски палубного настила. Трюм получил деревянную обшивку изнутри — защита груза от металла и дополнительная прочность. Крышки люков, усиленные железными полосами, встали на свои места. Борта сверху укрепили дубовыми брусьями — защита от ударов при швартовке.

Я отошёл в сторону, наблюдая за слаженной работой. В прошлой жизни, в детстве мне доводилось наблюдать, как корабелы моего отца месяцами строили драккар. Здесь же основа баржи была готова за утро. Магия меняла всё.

Вторую баржу я создал быстрее — руки уже знали нужные движения. Металл тёк увереннее, формы получались чище. К полудню на берегу стояли два серебристых корпуса, которые плотники спешно обшивали деревом.

Третья баржа далась легче всего. Я уже не думал о толщине металла или расположении рёбер — металломантия, словно сама по себе, находила оптимальные решения. Сталь танцевала в воздухе, создавая изящные изгибы, которые были одновременно красивыми и функциональными. Вскоре три готовые баржи выстроились вдоль берега.

Когда последний элемент каркаса встал на место, среди рабочих прокатился одобрительный гул. Михей хлопнул себя по бедру, вытер лоб и широко улыбнулся:

— Едрить-колотить! За день — три баржи!

Плотники переглядывались с восхищением, кто-то даже звонко свистнул. Один из молодых парней воскликнул:

— Да на таких хоть весь карьер перевезём!

— Не весь, но достаточно для университета, — усмехнулся я, чувствуя приятную усталость от магической работы.

Через день я стоял на последнем участке канала, где искусственное русло должно было соединиться с речкой. Восемь километров выкопанной земли, укреплённых берегов, установленных мостов — всё готово принять воду.

— Начинаем! — скомандовал я, и Полина нервно улыбнулась.

Эту часть проекта она во многом тянула на себе — координировала гидромантов, рассчитывала уклоны, спорила с геомантами о глубине русла. Сейчас станет ясно, увенчались её труды успехом или где-то закралась ошибка.

Гидроманты выстроились цепью вдоль временной дамбы, отделявшей канал от реки. По знаку Белозёровой они подняли руки. Вода задрожала, забурлила. Земляная преграда начала размываться — не хаотично, а ровно по центру, образуя аккуратный проход.

Первая струя хлынула в сухое русло канала. За ней — вторая, третья. Поток нарастал, заполняя выкопанное ложе. Я следил за уровнем — вода поднималась равномерно, без водоворотов и застойных зон. Расчёты оказались верными.

— Протечка на третьем километре! — через несколько минут крикнул прибежавший гонец.

Белозёрова побледнела, но тут же взяла себя в руки:

— Никита, Маша — выручайте!

Геоманты уже спешили туда. Через четверть часа вернулись — устранили. Вода продолжала заполнять канал, метр за метром продвигаясь к Угрюму.

Когда поток достиг конечной точки, среди рабочих пронёсся гул одобрения. Землекопы опустили лопаты, геоманты расслабили плечи. Слышались усталые, но довольные голоса: «Наконец-то», «Вышло ведь», «А я думал, размоет всё к чертям собачьим».

Восьмикилометровая транспортная артерия была готова. Я стоял на берегу, глядя на ровную водную гладь, отражавшую закатное небо. От речки у каменоломни до Угрюма теперь можно было пройти на барже за несколько часов вместо половины суток пути по разбитой дороге.

— Мы сделали это! — Полина подпрыгнула от радости, забыв про аристократическое воспитание. — Прости, я просто…

— Радуешься успеху? Нормальная реакция, — усмехнулся я. — Ты заслужила право праздновать. Не каждый день молодая аристократка превращает восемь километров сухой земли в судоходный канал.

— Молодая аристократка? — фыркнула она. — Я теперь больше похожа на землекопа. Посмотри на мои руки!

— Зато это руки, которые создали что-то настоящее. Лучше мозолей от работы, чем от вышивания.

— Моя гувернантка получила бы апоплексический удар от таких слов.

— Хорошо, что её здесь нет. Иначе она помешала бы тебе стать тем, кем ты стала. Я горжусь тобой.

Белозёрова смутилась и благодарно кивнула.

— Спасибо, что веришь в меня больше, чем я верю в себя.

— Для того и нужны друзья, — мягко улыбнулся я.

Уже следующим утром я прибыл на импровизированную верфь. Первая баржа покачивалась у деревянного причала, готовая к испытаниям. Михей с помощниками уже суетились вокруг, проверяя крепления.

— Готовы грузить, воевода, — доложил плотник, похлопав по борту. — Конструкция вроде крепкая, но проверим на деле.

Вельский руководил погрузкой. Рабочие, усиленные эликсирами выносливости, подкатывали массивные каменные блоки на деревянных катках. Пятнадцать тонн пробного груза должны были показать, выдержит ли конструкция созданных нами судов.

Я следил, как баржа оседает под весом камня. Металлический каркас держался уверенно, деревянная обшивка не скрипела. Когда загрузили последний блок, осадка вышла в пределах расчётного.

— Цепляйте упряжь! — скомандовал я.

К бечевой дороге вывели три пары тяжеловозов — могучих битюгов с лохматыми ногами. Канаты от баржи закрепили на специальных хомутах. Возницы заняли места, ожидая команды.

— Пошли!

Лошади дружно взяли с места. Канаты натянулись, баржа качнулась и медленно двинулась вперёд. Первые метры давались тяжело — инерция колоссального груза сопротивлялась движению. Но постепенно ход выровнялся. Баржа скользила по каналу со скоростью пешехода, оставляя за собой расходящиеся волны.

Я ехал верхом вдоль канала, наблюдая за движением. На поворотах рулевой умело работал румпелем, удерживая судно по центру русла. Лошади шли ровным шагом, возницы время от времени покрикивали на них. Всё выглядело штатно.

Через два с половиной часа баржа причалила у разгрузочной площадки в Угрюме. Здесь канал расширялся в искусственную заводь — Полина предусмотрительно спланировала место для манёвров. Три баржи могли спокойно разойтись, не мешая друг другу производить разгрузку. Собравшиеся зеваки встретили появление первого судна восторженными криками. Ещё бы — впервые за историю поселения сюда прибыл водный транспорт с грузом.

— Разгружаем! — распорядился ожидавший нас Захар.

Рабочие принялись за дело. С помощью деревянных катков и рычагов блоки один за другим сгружали на берег. Полная разгрузка заняла час. Как только последний камень оказался на берегу, рулевой отвёл баржу в сторону заводи, освобождая причал для следующего судна.