Небесная академия. Ученица и наездник - Айт Элис

– Не думал, что придется напоминать историю кому-то вроде тебя, но многие века назад Туманный венец создавался эльфами именно для того, чтобы сбивать с толку людей, пытающихся подняться на Орлиную Голову. Ариан Наездник ослабил эффект, но не уничтожил его. А девочка успела вдосталь надышаться паров перед нападением…

– Да стал бы я тебе врать? – оскорбился я. – Эйри эти слова никто не подсказывал. Она первым делом кинулась к Закату проверять, чем она умудрилась его «обидеть». Я сам не понимал, что происходит, пока она мне в слезах все не рассказала.

– А мальчишка? – вдруг спросил Освальт, буравя меня взглядом. – Мне сказали, рядом с ней был однокурсник.

– Он ничего не слышал. Бестолковый парень, как по мне. Сразу удрал в кусты и сидел там, пока я его буквально за уши не вытащил. Сидит сейчас в общежитии, у себя в комнате, ждет твоего вызова.

– Завтра с ним пообщаюсь, – отмахнулся ректор. – Так ты пытаешься мне сказать, что у нас под носом та-хей, которая безо всякой подготовки может наладить ментальную связь почти с любым грифоном?

– Ну, было бы хорошо провести дополнительные эксперименты, поскольку подтверждений моим словам нет, – не удержавшись, едко заметил я. – Но в целом да.

– Допустим. И почему, по-твоему, Коллар создал морок? Почему, кстати, ты вообще винишь в чем-то именно Паука? – с некоторым раздражением осведомился он. – Его даже в академии в этот момент не было. Он выехал от бургомистра следом за мной.

– Это тот самый пропавший фрагмент мозаики, о котором я упоминал. Коллар показался мне одержимым идеей найти эн-хея. Если это Эйри, ею будет очень удобно пользоваться – она еще молода, ее легко подмять под себя и навязать свою волю. Но зачем натравливать на нее Забаву… – я пожал плечами. – Если не брать в расчет первоначальные намерения Паука, то на самом деле это идеальный способ избавиться от Эйри. В обращении с грифонами она неопытна, поранила Заката, это почувствовала его мать и тут же отомстила за сына. Не подкопаешься.

– А ты уверен, что она действительно не причинила вреда малышу? – Освальт приподнял бровь. – Застукали ребят возле авиария. Ночью.

– Замки сторож открывал при мне. Закат был цел-целехонек и кинулся не к матери, которая о нем все это время и не вспоминала, а к Эйри, ластиться и курлыкать.

Ректор вздохнул.

– Столько лет здесь работаю, а всегда этому удивлялся. Вроде и звери на вид, а нрав – что у людей…

Видимо, он имел в виду Заката и Забаву. Такого имени грифоница удостоилась не зря. Ее дрессировка проходила с большим трудом – Забава предпочитала забавляться, а не выполнять задания. Ее пытались использовать для курьерской службы, но наездник быстро отказался от всех прав на нее и вернул грифоницу на Облачные вершины. Никто другой дрессировать Забаву даже не пытался, памятуя о ее легкомысленном характере. Благо проблем она не доставляла, в отличие от Кусачки или Гордеца, так что запирать ее в авиарии не требовалось. И о недоношенном сыне Забава забыла быстро, хотя потерю детей грифоны переживают не легче, чем люди. Как говорится, с глаз долой – из сердца вон. А грифоненок, похоже, теперь видел мать в Эйри.

– Значит, ты подозреваешь морок, – пробормотал Освальт.

– Без чар Забава о сыне бы не вспомнила, как не вспоминала последние два месяца. А сторож сказал, что утром Коллар заходил в авиарий и какое-то время отирался вокруг. Сторож подумал, что архей проверяет качество магической защиты.

Ректор замолчал, наблюдая, как туман клубится за окном.

– А что, если мы с тобой ошиблись в первоначальных выводах и Коллар ей не отец? – вдруг произнес он.

– Ну, это объясняет, почему ему на нее плевать. Но убийство? – я покачал головой. – Мне это сложно представить.

– Тебе-то? – Освальт усмехнулся, странно глянув на меня. – С твоей историей?

Я встретил его взгляд с внешним спокойствием, но внутри меня укололо неприятное чувство.

Ректор не может знать правду обо мне. Я ему никогда не рассказывал.

Хотя у человека, который выпустил половину нынешней Грифоньей стражи, наверняка есть связи в столице. И кто-то мог передать пару слухов о том, почему мне на самом деле пришлось покинуть королевский дворец, а не потому, что якобы в меня влюбилась молодая королева…

Впрочем, какая разница. Знает Освальт что-то или нет, пока он молчит, все хорошо.

– Ты предполагаешь, что Коллар хочет избавиться от Эйри, пока ее не нашел настоящий отец? – уточнил я.

– Может, и так, – неопределенно ответил он и резко перевел тему: – Эйри сама знает, что у нее магический дар?

– Нет. Она уверена в обратном. И она не хочет в Белую академию, я спрашивал.

– Мало ли чего она не хочет, – недовольно отозвался ректор. – Если ее дар проявится, мы будем вынуждены ее сдать. Дальше наступит ответственность Коллара, а не наша.

Раз так, в качестве последнего довода придется надавить на ту мозоль, к которой даже прикасаться желания не было.

Я тоже встал, подошел к ректору и тихо заговорил:

– Ты не можешь не видеть, что дела в академии в последнее время плохи. Раньше сама мысль об авиарии казалась кощунственной, а сейчас там «прописаны» три грифона. Грифонят с каждым годом рождается все меньше и меньше. Академия была рассчитана на двести человек, сейчас учится сорок. Наш престиж падает. Эйри нужно защитить, Освальт. Она может стать великолепной наездницей. Лучшей из всех.

Он смерил меня косым взглядом и ухмыльнулся.

– Потому что у тебя не получилось?

Я нахмурился.

– Ее судьба мне небезразлична вовсе не поэтому. Я ей не отец, чтобы видеть ее продолжателем своего дела.

– Поверь, очень часто такие желания возникают вне зависимости от отцовства, – вздохнул ректор. – Вот у меня тут сорок с лишним детей, например… И всех нужно защитить. Не только одну особенную девочку.

Я уже собрался продолжить спор, но Освальт покачал головой:

– Не волнуйся, Тарен. Коллар у меня восторга не вызывает, и на поводу у него я не буду идти до тех пор, пока это вообще возможно. Девочка твоя еще никому, кроме тебя, не ляпнула, что слышала грифоницу?

– Никому.

– Вот пусть молчит дальше. Значит, сейчас делаем так. Доказать мы ничего не можем, в том числе и то, что Эйри не выявленный в детстве маг. К слову, я не думаю, что это правда. Ну слышит она других грифонов – и что? Ты тоже слышишь, уже на первом году обучения начал. А Куланн только на четвертом услышал кого-то кроме своего Клыкача. Ты знал?

Я покачал головой. Старый вояка о таких вещах не распространялся. В той битве, где ему отчекрыжили пальцы, погиб и Клыкач. Куланн был так к нему привязан, что нового грифона заводить не стал и вообще предпочитал тренировать студентов на Львиной Голове, пореже поднимаясь на Орлиную.

– В любом случае девочку надо учить, иначе она по незнанию натворит бед. Слава Хедену, Закат пока еще слишком мал для ментального воздействия, но если, при ее-то способностях, вдруг произойдет слияние разумов, потеряем обоих. А раз ты ее в это втянул, по своей воле или нет, – острый взгляд Освальта был готов проткнуть меня насквозь, – то тебе и расхлебывать.

Я чего-то такого и ожидал, поэтому не расстроился.

– Хорошо. Еще что-нибудь?

– Не обостряй ситуацию с Колларом, – строго сказал ректор. – Не знаю, что за кошка между вами пробежала, но не забывай, что он одним движением пальца может здорово осложнить Небесной академии жизнь.

Тут уж я не выдержал и вздохнул.

– Ладно. К Эйри сейчас пойдешь?

– Надо, – он устало дернул вышитый шейный платок.

Никуда идти Освальту, естественно, не улыбалось. Подготовка к балу сама по себе была изнурительной, потом еще сам бал, вежливые расшаркивания перед горожанами и бургомистром, а вишенкой на торте – едва не случившаяся гибель студентки и срочное возвращение. То, что я поведал ректору об Эйри и Колларе, его тоже не могло порадовать.

Он вышел первым, сделав знак Куланну. Тот понял все без слов и подбадривающе улыбнулся мне. В коридоре собралась, наверное, половина преподавательского состава, и то, что нам никто не помешал, было заслугой грозного ветерана, который со сложенными на груди руками все это время охранял дверь.