Родная земля (СИ) - Ступников Виктор

— Хорошо! Теперь — контроль! — скомандовал я, наблюдая за третьим мертвецом, который обходил своих сородичей. — Не создавайте новое, изменяйте существующее! Увеличьте шип под первым!

Графиня снова сосредоточилась. На лбу у неё выступили капельки пота. Камень, пронзивший ногу первого мертвеца, затрещал и начал медленно расти, утолщаться, превращаясь из кинжала в короткую колонну. Он ломал кости, разрывал мышечную ткань, и через мгновение нога ниже колена была практически отделена от тела. Существо рухнуло, окончательно потеряв способность к движению, и лишь слабо шевелилось на земле.

— Отлично! — одобрил я. — Теперь — щит! Представьте его перед собой! Не как каменную глыбу, а как продолжение вашей воли!

Анна взмахнула рукой. Между нами и приближающимся мертвецом из земли с грохотом поднялась грубая каменная стена высотой по грудь. Тварь с размаху ударилась о неё и отшатнулась.

Я воспользовался моментом. Мой меч, вспыхнув алым светом, рассек воздух. Голова третьего бешеного отлетела в сторону, а тело медленно осело подле стены.

Наступила тишина, нарушаемая лишь хрипами обездвиженных тварей. Анна тяжело дышала, опираясь руками о колени. Она смотрела на свои пальцы, которые всё ещё слабо светились сероватым свечением.

— Я… я сделала это? — её голос дрожал, но уже не от страха, а от переизбытка чувств.

— Вы сделали больше, — ответил я, очищая клинок о мох. — Вы приняли свой Дар. Первый бой всегда самый трудный.

Она выпрямилась, и в её глазах я увидел новый огонь — уверенность закалённой стали.

— Что дальше? — спросила графиня де Нотель, и в её тоне прозвучала готовность идти вперёд.

— Собираем урожай и уходим. На сегодня ваш урок окончен.

Я с лёгкостью отрубил головы двум поверженным врагам и, напитав энергией руки, чтобы не подхватить какую-нибудь заразу, собрал цветы дурмана, распустившиеся на покойниках. Заодно заприметил целую обширную поляну рукреции. Сделав в уме заметку, что стоило бы сюда вернуться, я повёл Анну обратно к деревне.

Анна шла рядом, поглядывая на свои руки с выражением тихого изумления.

— Я до сих пор не могу поверить, — проговорила она, разминая пальцы. — Кажется, я чувствую каждый камень под ногами. Как будто они шепчут мне.

— Это и есть настоящая связь с Даром, — заметил я. — Сквозь землю вы чувствуете больше, чем кто-либо другой. Можете почувствовать, например, если кто-то крадётся за нами.

Она игриво покачала головой, и на её губах появилась та самая, чуть надменная улыбка аристократки, которую я помнил по нашему первому знакомству.

— О, не сомневайтесь, месье, я теперь чувствую всё. Даже то, как вы довольны собой, играя роль сурового наставника.

Я притворно возмутился, поднимая руку к груди.

— Я? Играю роль? Графиня, вы наносите удар ниже пояса. Я просто скромный защитник сирот и вдов, делающий свою работу.

— Скромный? — она рассмеялась, и этот звук был гораздо приятнее, чем предсмертные хрипы мертвецов. — Тот, кто добровольно вызвался быть мэром захудалого селения на краю света и бросил вызов целому Совету при императоре, не может быть скромным. Это называется «иметь завышенную самооценку».

Мэром меня еще не обзывали.

— А та, кто только что впервые в жизни призвала камень из земли и сразу же начала подкалывать своего учителя, называется «быстро осваивающейся», — парировал я.

Мы вышли на опушку, и перед нами открылся вид на наше селение. Дымок из труб, первые голоса, лай собак — жизнь кипела, несмотря на все угрозы.

Анна остановилась, глядя на эту картину. Её лицо стало серьёзным.

— Спасибо, — тихо сказала она. — Вы были правы. Это… необходимо. И не так страшно, когда ты не один.

— Со мной вообще редко бывает страшно, — пошутил я, но потом смягчил тон. — Вы сегодня были великолепны. Прирождённый боевой маг. Хотя, возможно, вам больше подошло бы звание «архитектор».

Она повернулась ко мне, и в её глазах плескалась та самая смесь интереса и вызова, которая заставляет сердце биться чаще.

— А почему не то и другое одновременно? — спросила она, слегка склонив голову набок. — Я могу и крепостную стену возвести, и незваного гостя на кол посадить. Разве это не идеальная кандидатура для вашего растущего поселения?

— Более чем, — согласился я, поймав её взгляд. — Но есть один нюанс.

— И какой же?

— Идеальные кандидаты обычно требуют повышенного жалования. Чем вы планируете мотивировать своего мэра, чтобы он не скупился на премии?

Анна сделала шаг ближе. От неё пахло лесным воздухом и чем-то тонким, цветочным — возможно, духами, пережившими все невзгоды.

— Ну, я, например, могу построить ему личную баню из мрамора, — предложила она с кокетливой серьёзностью. — Или… могу просто пообещать, что буду и дальше радовать его своим обществом.

— Второй вариант звучит как шантаж, но на удивление привлекательный, — рассмеялся я. — Что ж, придётся мне изыскивать средства в скудном городском бюджете.

— Я не сомневалась в вашей изобретательности, — она лукаво улыбнулась и, грациозно взобравшись на ближайший валун, окинула взглядом окрестности. — Так где вы планируете мою следующую тренировку, господин мэр?

Мне кажется, вон у того ручья рельеф весьма интересный.

Я смотрел на неё — на эту изящную, внезапно раскрывшуюся графиню в испачканной одежде, с горящими глазами и силой целого карьера в её хрупких руках. И внутри ощущал нечто большее, чем простое плотское влечение.

— Тренировка тренировкой, — сказал я, подходя к валуну и глядя на неё снизу вверх. — Но сначала я настоятельно рекомендую вам поесть. Даже магическим даром на голодный желудок управлять сложно. А после… после мы обсудим ваше жалование. В деталях.

По её лицу пробежала улыбка, и я понял, что охотником здесь был уже вовсе и не я. И добычей в этой охоте был отнюдь не дурман.

Но мне было не до того сейчас. Я должен был думать о деревне: как прокормить людей и спасти их не только от нечисти, но и холода. Все же зима была близко, что стоило учитывать.

Я помог спуститься Анне, и мы продолжили путь в деревню.

— Вы знаете, — сказал я, не выпуская её руку после того, как помог ей спуститься с валуна, — для архитектора-воина у вас слишком изящные пальцы. Я всегда думал, что руки камневодов должны быть грубыми, как булыжник.

Анна не стала сразу освобождать свою руку, а лишь приподняла бровь.

— Разочарованы, господин мэр? Боюсь, моё аристократическое воспитание не позволило мне обзавестись мозолями. Но, — она перевернула свою ладонь в моей руке, и на её кончиках пальцев вновь проступил лёгкий сероватый отсвет, — я могу это исправить. Хотите проверить на прочность?

Угроза прозвучала как самое сладкое предложение.

— Проверять на прочность даму — дурной тон. И прекратите меня уже называть мэром, — возразил я, проводя большим пальцем по её костяшкам. Кожа была удивительно мягкой. — Но если дама настаивает… Я бы предпочёл менее разрушительный тест. Например, на точность.

Я выпустил её руку и указал на небольшой остроугольный камень, валявшийся у нас под ногами.

— Сможете придать ему форму, скажем, розы? Без лишней помпы, тихо и изящно. Искусство, а не война.

— Вы задаёте сложные задачи, — покачала головой Анна, но её глаза уже сузились в сосредоточенном прищуре. Она протянула руку в сторону камня. Камень задрожал, с его поверхности посыпалась мелкая пыль, и он начал сжиматься, скручиваться, будто невидимый скульптор работал над ним. Через несколько секунд на месте булыжника лежала довольно узнаваемая, хоть и грубоватая, каменная роза.

— Немного угловато, — критически заметила она.

— Зато долговечно, — парировал я, поднимая холодный цветок. — Цвести будет вечно. В отличие от настоящих. Это очень ценный подарок.

— О, так это уже подарок? — улыбнулась она. — А я думала, просто упражнение.

— Всё, что исходит от вас, графиня, по умолчанию является подарком, — с преувеличенной галантностью я преподнёс каменный цветок ей же. — Позвольте вернуть вам ваше же творение. В память о первом бое.