Придворный Медик. Том 4 (СИ) - Аржанов Алексей

Странно просить меня о подобном до того, как я узнаю суть этой тайны. Может, Ушаков мне сейчас заявит, что мы с ним — потомки императора, а потому он собирается его убить! О таком молчать я не стану.

— Посмотрю по обстоятельствам, Николай Антонович, — честно сказал я. — Если эта информация никому не угрожает…

— Нет-нет, Павел. Никому, кроме меня или тебя. Я о нас беспокоюсь. В общем… Ладно, не буду тянуть, — он оттолкнулся ногами от стола и подъехал на компьютерном кресле ближе ко мне. — Я не просто так сказал о «нашей родословной». Мы с тобой кровные родственники, Павел, — он поправил очки. — Звучит абсурдно, да? Но это так.

— Это я уже понял, когда вы сказали про общую родословную. Почему молчали об этом раньше? — поинтересовался я.

— Не хотел тебя этим напрягать. Сам посуди! Ты только пришёл в орден лекарей, начал обследоваться, разбираться в своих силах. А тут ещё я на тебя вываливаю кучу информации, причём сомнительной. То, о чём тебе никто и никогда не говорил.

— Резонно, — кивнул я. — Так каким образом мы с вами связаны?

— Ну… Получается, что я твой дядя, — пожал плечами Ушаков.

Первый раз слышу. В памяти моего предшественника не осталось воспоминаний об Ушакове. Возможно, их там и не было никогда. Нельзя исключать, что он меня обманывает.

Тем более я изучал родословную Булгаковых в тех источниках, которые были мне доступны. Поэтому я могу опровергнуть слова Ушакова.

— Странно. Но у моих родителей не было ни братьев, ни сестёр. И девичья фамилия моей матери Самойлова, а не Ушакова. Так откуда же вы вдруг взялись? — я решил не сдерживаться. Он решил поделиться своей правдой, а я выскажу в ответ все возможные подозрения. Если уж он хочет, чтобы мы друг другу доверяли, то должен развеять все мои сомнения.

— Именно поэтому меня и нет в вашей родословной, — вздохнул Ушаков. — История тут долгая, Павел. Если кратко — у твоего деда был роман на стороне. С моей матерью — с графиней Ушаковой. От него и появился я. Это дело решили замять. Оставили мне старую фамилию и придумали отчество. В род Булгаковых меня не приняли, но твой дед всё время заботился обо мне. Врал свои родным, что я — сын его погибшего друга. Правду рассказал только твоему отцу, когда тот уже вырос. Мы с Андреем дружили долгое время. Потом он отстранился, и я снова остался один.

А ведь он не врёт. Сердцебиение едва изменилось. Выходит, мы с ним связаны через моего деда. Дядя он мне лишь наполовину. Но всё же, какой-никакой, родственник.

— Я вам верю, Николай Антонович. Это многое объясняет.

Верю, но всё равно буду внимательно следить за его поведением. Как показала практика, иногда «анализ» плохо распознаёт ложь. Редко, но такое всё же бывает. А даже если Ушаков говорит правду, ещё не факт, что он рассказал мне всё, что знает.

Николай Антонович вполне мог утаить неудобную для него информацию.

— Я к чему вообще эту тему завёл… Видишь ли, я ведь не просто так начал исследовать «магический анализ», Павел. Моя мать была лекарем. А ещё дед был одним из тех, кто обладал такой способностью. Однако я эту силу не унаследовал. Но… Я верю, что скрытые возможности можно раскрыть! Наверняка эта сила таится где-то глубоко в моих генах. Понимаешь? Поэтому я и хочу помочь тебе. Тебе и себе.

— Считается, что мы оба сможем в полной мере пробудить «магический анализ»? — уточнил я.

— Ты-то уже его пробудил. Осталось только развивать, — улыбнулся Ушаков. — А вот мне… Со мной всё очень сложно. Но я уже много лет потратил на изучение магических каналов. Возможно, обследуя тебя, я смогу найти разгадку. И тогда «магический анализ» станет доступен многим лекарям! Ты же… не против, верно?

Вообще, это — благая цель. Владение этой силой даёт большую власть одному человеку. Но в то же время один человек не может излечить от магических недугов сразу всех пациентов в Империи. Думаю, этот проект лучше поддержать.

Хотя я и не могу отказаться от участия в этом деле. Как ни крути, а мне всё равно придётся ходить в орден лекарей на обследования и тренировки.

— В прошлый раз вы упомянули, что орден изучил всю мою родословную. И не нашёл доказательств, что кто-то из моих родственников владел «магическим анализом», — напомнил я. — Понимаю, что Ушаковы не приходятся мне прямо роднёй, но…

— Понимаю, что ты хочешь сказать, Павел. Повторюсь, о нашей с тобой связи никто не знает. Никто. Абсолютно, — ответил Николай Антонович. — Поэтому я и попросил, чтобы ты сохранил это в секрете. Если орден поймёт, что мы с тобой связаны, скорее всего, они меня отстранят. Приставят к тебе менее заинтересованного человека, понимаешь?

— Я буду молчать, — кивнул я. — На этот счёт можете не беспокоиться. Тем более я рад, что нашёл хотя бы одного родственника. Будет здорово, если мы продолжим работать вместе.

Частично это ложь. Да, иметь близких людей — здорово. С этим никто не спорит. Но я всё ещё не уверен, что могу довериться Ушакову. Пусть потеряет бдительность. А я за ним понаблюдаю. Уж больно резко всплыл мой дядя.

Но, опять же, отказываться от сотрудничества с ним пока что нельзя. Он знает, что Кирилл жив. Знает, потому что работал на гильдию убийц. Мы обменялись тайнами. И их придётся сохранить. Пока что рано показывать Кирилла общественности. Будет лучше, если он и дальше будет считаться погибшим.

— Что ж, тогда мы можем снова продолжить нашу научную работу! — обрадовался Ушаков. — Как дядя и племянник. Я очень рад, Павел, что ты адекватно воспринял эти новости. Я благодарен тебе за это. И постараюсь тебя не подвести. Итак… Самое время подвести итоги. Подозреваю, что эту силу ты получил из-за яда — бехелика. Другими словами, твой «магический анализ» — это побочный эффект. Невероятная случайность.

Случайность, значит? Может быть. Вот только в случайности я верю не больше, чем в совпадения.

— Так или иначе, — Ушаков вернулся к компьютеру и снова запустил запись, — сейчас тебе нужно пройти в МКТ. Продолжим обследования!

— Да-да, всё верно. Проходите в этот аппарат, — попросил пациента Аскольд Афанасьевич Платонов.

Онколекарь только что прибыл в свой научно-исследовательский центр. Замотался… Пришлось катать по всему городу, чтобы поскорее заключить все договоры о поставках. И набрать новых пациентов в других клиниках.

Исследования должны продолжаться. А для этого нужно больше онкобольных, готовых пойти на любые риски.

— Господин Платонов, а… могу я поинтересоваться, что это за штука? — спросил Евгений Дробышев.

Пациент с раком лёгких уже начал опасаться обследований. И Платонова этот факт напрягал. Он ведь ещё даже не испытал на Дробышеве все свои изобретения. Пока что он прошёл через самые лёгкие обследования.

Но теперь его ждал по-настоящему серьёзный аппарат.

Широкая металлическая кабина, больше всего напоминавшая камеру для очистки человека от загрязнений. Вот только из боковых стенок будет бить не вода, а экспериментальный химиотерапевтический препарат.

Платонов считал, что онкологию можно лечить не только посредством внутривенного введения подобных химикатов. Ими также можно орошать всё тело. А кожа впитает всё, что нужно!

Придётся только потерпеть побочные эффекты в виде химических ожогов… Но это ведь мелочи, правда? Надо больному самостоятельно определиться, что ему важнее. Красота тела или жизнь.

— Это аппарат, который убьёт вашу опухоль, Евгений Васильевич, — произнёс Платонов. — Согласие на эту процедуру вы уже подписали. Проходите внутрь, не задерживайтесь. Перед этим снимите с себя всю одежду. Возможно, будет немного щипать, но вы потерпите. Главное — результат! Мы ведь боремся за ваше будущее!

Тут Платонов слукавил. Причём дважды. Щипать будет очень сильно. Почти нестерпимо. А борьба за будущее… Тут Аскольд Афанасьевич имел в виду совершенно другое. Его интересует будущее всех онкобольных, а не одного конкретного.

Его сильно разочаровывал тот факт, что эксперименты на людях запрещены. А как тогда, чёрт возьми, двигать прогресс? Да, Платонов был готов пожертвовать тысячами онкобольных ради того, чтобы в будущем искоренить эту болезнь полностью!