Мой бывший - зверь (СИ) - Владимирова Анна

Днем мы с Князевым вполне справлялись со своими ролями. Он был все тем же первоклассным хирургом, в котором я временами переставала узнавать мужчину, с которым провожу ночи, принимал сложные шокирующие наших хирургов решения, поражал всех, спасая жизни сложным пациентам, и обсуждался в каждом углу нашей клиники. Ему было настолько трудно ассистировать, что к пятнице на ногах осталась всего пара ординаторов и ведущий хирург Степан Валерьевич. У второго хирурга случился гипертонический криз прямо в ходе ночной экстренной операции, на которую Князев уехал так тихо, что я даже не проснулась. Двое ординаторов уволились, одного из анестезиологов попросили уйти по собственному желанию из-за профессиональной ошибки, едва не стоившей пациенту жизни. Нервы сдавали у многих.

Но и таких операций в нашей клинике еще не проводилось. Узнав, что у нас есть Князев, люди атаковали приемную главврача и звонками, и письмами, и лично. Розмух уже боялся показаться у себя в приемной, теряясь в кабинетах подчиненных.

Игоря умоляли остаться в штате и оперировать хотя бы несколько раз в месяц. Но он не давал ответа. И мне все казалось, что его ответ будет зависеть от моего собственного. Он ждал, что я надумаю по поводу работы. Ну или мне так казалось. Мы это не обсуждали.

А когда заканчивался рабочий день, начиналась ночь. И каждую я ждала в предвкушении и с замиранием того самого сердца, которое полагалось беречь.

Только Князев об этом забывал… Он пускал мое сердце вскачь по углям, заставлял ошалело биться о грудную клетку и сбиваться с ритма по несколько раз за ночь. Правда, утверждал, что как раз это все для меня полезно. Но мне казалось, что я не выдержу. Не выдержу его голода. А Князев будто голодал до меня по меньшей мере год. Не выдержу его уверенности в том, что я ему нужна. Не привыкну к его идеальности, потому что он во всем — мужчина мечты. У него не было недостатков. Кроме его же достоинств.

Постоянные ночевки у него имели неприятный побочный эффект. Я сталкивалась с тем, что мне вечно чего-то недостает, а Князев не видел проблемы в том, чтобы обеспечить меня необходимым в течение двадцати минут. И мои вещи — расческа, нижнее белье, косметика, зубная щетка — постепенно размножались путем деления.

Но Князев был ведущим хирургом не только в работе, но и в отношениях. Решал проблемы быстро, дерзко и зачастую оставлял им шанс лишь в виде незаметного шва, который вскоре рассосется.

— Переезжай, черт тебя подери, уже ко мне, — прошептал он утром в пятницу мне на ухо, когда я застыла в тихой истерике над содержимым своей сумки.

При этом голос его устало охрип, а тяжелый вздох вместо «пожалуйста» задавили возражения на корню. Игорю некогда было жить обычной жизнью. Он тратил на нее все свободное от операций время днем и половину ночи, превращая нашу спальню в обитель порока. Вспоминая наш секс утром, я не знала, куда спрятать глаза от собственного отражения в зеркале! Но ночью забывала об этом снова, стоило оказаться в его руках…

— Ян, тебе просто настолько повезло после всего дерьма в жизни, что ты не можешь прийти в себя от счастья, — философски заметила Маша утром в пятницу, когда я пожелала Игорю удачи на очередной операции и свинтила к подруге в терапевтический корпус.

— Блин, может, он болен чем-то? — флегматично помешивала я чай, растекаясь по кушетке в ее кабинете. — Мы занимаемся сексом каждый день по полночи.

— Прости, но ты иногда дурочка, Яна, — фыркнула подруга. — Он здоровый мужик просто. Ты таких еще не встречала, вот и не можешь отличить от доходяги.

— А ты встречала?

— Да-а-а, — мурлыкнула она, вытянув ноги на стол. — Секс три раза в день, по два оргазма за раз весь отпуск. Темперамент, Яна! Ну тебе разве плохо?

— Мне хорошо, — осторожно призналась я. — Но кажется, что ему очень сложно соответствовать. Маш, ну он слишком хорош! Должен быть подвох.

— Его главный «подвох» — работа. И этого подвоха за глаза. Поэтому он и голодный такой — тупо время не может найти, чтобы кого-то затащить в постель. Таскать кого-то в клиниках не вариант — нарвешься на очередную «Галину», на черта этот геморрой? А после работы сил нет с такой востребованностью. Поэтому он и просит тебя работать на него, иначе вы вообще перестанете видеться.

— У меня странное чувство, что у Князева где-то есть огромный шкаф с кучей скелетов, — понизила я голос.

— У любого хирурга он есть.

Про признание Игоря о том, что он виновен в смерти матери, я Маше не говорила. Не знаю почему, но это показалось мне тайной, хотя он и не просил держать это в секрете.

— Но вообще я тебя понимаю, — нехотя смягчилась Маша. — Когда мужик дает понять, что хочет отношений, это всегда тревожит. Когда это дает понять Князев — это гарантирует невроз. Ну, как у тебя сейчас. — Я укоризненно на нее посмотрела. — Ну что ты теряешь? — округлила она глаза. — Он же тебя не заставляет родить или взять квартиру в ипотеку?!

— Нет.

— Остальное поправимо.

— Я привязываюсь. Не умею легко расставаться.

— Хорошо, что он тебя не слышит, — скривилась Маша. — Князев думает, как с тобой жить, а ты думаешь, как будешь с ним расставаться. Предложи ему к родителям твоим съездить. Многое поймешь.

— Что?

— Поймешь, говорю, все. Насколько Князев готов идти с тобой до конца: терпеть твое нытье, стыковать ваши графики, убирать за тобой чашки с недопитым чаем…

— Я что, чашки разбрасываю? — смутилась я.

— Каждый раз! Заколебалась за тобой убирать! Звонит Розмух, и ты убегаешь, бросая все! — И подруга прыснула. — А что там с делом этой овцы?

— Игорь не говорит, — поднялась я и направилась с чашкой к раковине. — А меня бесит, что эта ординатор до сих пор работает у нас и путается у него под ногами. Ее бы гнать паршивой метлой, но, как я поняла, никаких резких движений делать сейчас нельзя, и она этим пользуется. — Я покусала губы, раздумывая, говорить Маше или нет, но все же решилась. — В первый день к Игорю приходил тип из прокуратуры.

— Ну это предсказуемо. Хотя очень шустро как-то…

— Маш, это был его родной брат.

— Серьезно? — выкатила она глаза.

— Ага. Борзый такой, нахальный. Они с Игорем не ладят.

Когда вспомнился взгляд этого Стаса, меня снова передернуло.

— Но не до такой же степени, — хмурилась Маша. — Обалдеть…

— Переживаю, что его брат может выжать что-то из этого случая такого, что Игорю причинит реальный вред. Вот же тварь эта Галя…

— Она последние дни в профессии работает, — мстительно постановила Маша. — Как только юристы Розмуха дадут отмашку, она вылетит из ординатуры и никуда не устроится больше.

— Вот и зачем?..

— Затем, Яна, что ради твоего мужика баба была готова на все. Даже крест на карьере поставить, лишь бы он запомнил ее хоть по какому-нибудь поводу. А тебе досталось все ЭТО. Весь Князев только твой! Бери уже его и владей по праву сильнейшей. Ты прошла естественный отбор!

Я прыснула, встряхивая кружку над раковиной, и поставила ее на полку.

***

Я так устал, что было тяжело дышать. Стоял под струями воды и пялился перед собой в стену, почти не моргая. Где-то рядом в здании клиники была Яна, и это единственное, что держало меня еще на ногах. Последний день рабочей недели выдался особенно тяжелым. Операция вместо трех часов затянулась на все шесть. Было уже около одиннадцати ночи, когда я оставил хирургию и поплелся в душевую.

Дерьмово.

Потому что с понедельника меня ждала новая полноценная рабочая неделя в другой клинике, в которую я должен был выйти после отпуска с новыми силами. Но вместо отдыха я лишь вымотался подчистую. Сложные операции, ночи неполноценного сна и нервотрепка из-за заявления о домогательстве делали свое дело. Да и черт бы с ним. Полноценный уикенд со сном, сексом и чистым воздухом поставит меня на ноги. Доползти бы сегодня до кровати. А завтра я увезу Яну к себе за город, и пусть весь мир подождет.

Я с трудом вылез из душа, оделся и направился в кабинет. Хорошо, что Яну не пришлось искать — она спала на диване в моем кабинете. Я улыбнулся, глядя на нее, и тихо присел рядом, вытаскивая мобильник. На экране висело несколько пропущенных. Один — от юриста. И это неприятно встопорщило нервы.