Между добром и злом. 3 том (СИ) - Кири Кирико

Родуми нахмурился. Он знал, что человек говорил правду. Знал, потому что сам туда спускался и видел это всё своими глазами. Родуми пытался забыть о тот, что увидел там, но услышав слова чужака, словно вновь спустился туда и прошёл тот короткий и в то же время очень долгий путь. Он взглянул в глаза человека напротив и понял, что тот не врёт. Была в глазах людей, однажды спустившихся туда, та тень, которую оставляла смерть, когда ты однажды взглянул ей в глазах.

И невольно он проникся уважением к этому человеку.

— Что ты хочешь знать? — тихо спросил он.

— Когда именно вы посетили корабль?

— Четыре года и девять месяцев назад, — нехотя ответил он. — Я нарушил закон своего народа и убил человека во время ссоры, за что должен был ответить.

— Вы видели ту комнату?

— Да.

— Вы были в ней? — подался вперёд Кондрат.

— Я заходил туда, да, — не стал отрицать Родуми. — Я не смог побороть интерес, несмотря на смерть, что наблюдала за мной.

— Там был стол с цепями. Что было на нём?

А вот здесь Родуми прищурился.

— Почему ты спрашиваешь? — подразумевая под этим, что сам Кондрат должен был знать, что там находилось.

— Когда я спустился туда чуть меньше недели назад, стол был пусть, а цепи обрезаны, — поведал Кондрат. — То, что там хранилось, кто-то забрал и унёс с собой. Я хочу знать, что именно было заковано там в цепи.

Родуми судорожно вздохнул, стирая со лба пот. Он видел это, он помнил, помнил то чувство, которое вызывал один-единственный взгляд на ту вещь. Ужас и… желание подойти поближе и рассмотреть, прикоснуться, чтобы узнать…

— Шкатулка.

— Шкатулка? — переспросил Кондрат. — Какая?

— Деревянная. Резная. Жуткая. Она выглядела как небольшой сундучок. С плоской крышкой из какого-то чёрно-кровавого дерева и такого же цвета ручками. На ней были изображены какие-то узоры… символы, магические символы. Она была полностью ими покрыта.

— Откуда вы знаете, что это магические символы? — спросил Рай.

— Какие ещё могут быть символы на сундучке, который хранит в себе зло?

— Цепи были прикованы к ручкам? — уточнил Кондрат.

— Нет, они были прикованы к самой шкатулке. Как-бы оплетали её со всех сторон, так, что её было невозможно вытащить из них. Но вряд ли кто-то бы в здравом уме попытался это сделать.

— Вы помните тела, которые там были? — продолжил Кондрат.

— Тела тех, кто был на корабле. Одна и та же форма. И братья. Что спустились и не смогли вернуться обратно.

— А имперцы? Они были одеты примерно, как мы. Толстая верхняя одежда, толстые штаны, кожаные сапоги.

Но Родуми покачал головой.

— Вы уверены?

— Да. Я бы сразу обратил на это внимание, — ответил он глухо. — Там точно не было ваших.

Значит шкатулка пропала где-то периоде последних четырёх лет и девяти месяцев. И тела тех людей, скорее всего, часть команды, которая спустилась на тот корабль. Ни документов, ни личных вещей у них не было, а значит они, скорее всего, знали, на что идут и не брали с собой ничего, что бы могло вывести на нанимателя.

Одним словом, наёмники.

В том лагере на берегу они тоже ничего особого не нашли. Да, была рамка с фотографией, картинкой, если быть точнее, но по ней искать человека в империи равносильно поиску песчинки другого цвета в огромной песочнице.

Что могло произойти?

Они вытащили оттуда шкатулку и направились обратно туда, откуда пришли. А потом могло произойти два варианта событий.

Первый ­— они донесли его, и сейчас кто-то пробует артефакт в деле, используя эти земли, как полигон для испытаний. С одной стороны, это облегчает задачу, так как немногие смогут с ним управиться, и можно выйти на этого человека, следуя по местам, где было замечено его воздействие. С другой, это значит, что какой-то человек вряд ли с хорошими намерениями завладел подобием оружия массового поражения.

Второй — они не дошли. Погибли, и артефакт затерялся в снегах. А теперь тундра на себе ощущает последствия губительного действия этого артефакта. Пропавшая деревня, заразившиеся олени, непонятные смерти. Он буквально отравляет собой округу. Но и здесь был вариант отыскать его: если олени заразились этой чумой, то должны были или контактировать с ним, или пройти рядом, попав под его губительное действие. А значит, отследив путь артефакта, можно было найти его самого.

Но для этого надо было выбраться из пещеры.

— Здесь есть выход? — огляделся Кондрат.

— У этой пещеры только один выход, — ответил Родуми. — Мы забрались сюда потому, что один вход будет оборонять легче.

— А кровь на входе?

Вместо ответа Родуми кивнул в угол пещеры, где лежала туша оленя.

— Надеюсь, это не одичавший олень?

— Нет, один из тех, на ком мы приехали. Решили на всякий случай запастись провиантом, если придётся здесь долго сидеть.

А вот сколько именно здесь предстояло им сидеть, большой вопрос. Олени сделали ещё одну попытку прорваться наружу, когда достаточно проели завалы из собственных туш, но их вновь встретили огнём и пулями. Минут десять длился бой, пока тварями вновь не был завален проход, после чего с той стороны послышалось противное чавканье тварей.

За это время хищные олени успели мутировать. На телах появилась изморозь, а в некоторых местах она уже начала постепенно превращаться в пока ещё маленькие, как песок кристаллики. При этом почти все зубы стали клыками, шерсть местами облезла, а рога стали заострёнными и больше походили на торчащие окровавленные кости. Копыта теперь были практически двумя острыми когтями, которыми они вполне могли разделать человека.

Жуткое зрелище, одним словом.

Так прошли сутки, за которые нападения повторились ещё раз пять. А потом ещё одни, когда те предприняли семь попыток, постепенно выедая баррикады и медленно сдвигая их глубже. С одной стороны, такими темпами они успеют перебить всех оленей, но с другой — сколько их ещё там? Сотни? Больше? А не прибавилось ли их числом за счёт того, что остальные олени начали мутировать?

Они бы могли очень долго здесь держать оборону. Воду можно было топить со льда, на стенках и потолке, который каждый день появлялся снова и снова, но пули не бесконечные. Был Феликс, который мог справиться теперь и в одиночку, однако выбираться всё равно надо было. И провиант всё равно рано или поздно закончится. А пробовать мясо заражённых оленей никто желанием не горел.

И на третий день, будто услышав их мысли, пришла подмога, откуда её не ждали. Снаружи послышались выстрелы. Первыми их услышал Родуми, как человек, который большую часть жизни занимался охотой и имел, наверное, самый лучший слух.

К тому момент уже и костёр нечем было разжигать, отчего температура упала и все жались друг к другу, засунув в середину детей и беременных, чтобы не замёрзнуть. Он внезапно поднял голову, устремив взгляд в сторону выхода.

— Стреляют, — тихо произнёс он.

— Что?

Все тут же оживились. Быстро зажглась масляная лампа, которую экономили как могли.

— Стреляют, говорю.

Все прислушались, и только через минуту каждый уловил очень глухие и далёкие хлопки.

Вопрос, друзья это или нет, не стоял, так как находиться здесь уже было нельзя. Не ровен час, когда они просто-напросто замёрзнут, вот обнявшись. Все, кто мог держать оружие, направились к выходу, где неизменно дежурил Феликс. Тот тоже был на ногах и уже зажёг масляную лампу.

— Кто-то снаружи стреляет.

— Да, мы слышали, — кивнул Рай. — Надо расчистить выход и помочь в случае чего.

— А если это не друзья? — зада он логичный вопрос.

— Это уже не играет никакой разницы.

Кое-как они стащили несколько туш сверху, и в пещеру ворвался свежий прохладный воздух вместе с дневным светом. Глаза даже немного резануло с непривычки. Первым в проход прополз Феликс, который был самым сильным и боеспособным и уже, получив от него разрешение пролезли остальные.

Вход в пещеру представлял какой-то кадр из фильмов ужасов.