Между добром и злом. 3 том (СИ) - Кири Кирико

— Ну если взяли, значит подходил, — рассудил он.

— Потому что я маг, Кондрат. Без обид, но вы другие. Ты, Рай. Вы созданы, что охотиться на людей. У вас к этому талант, как у малхонтов к охоте. Я же в упор могу не видеть то, что просто очевидно. А ещё риски — в этом расследовании я в первый раз подумал о том, что могу не вернуться обратно.

— Жалеешь, что что обладаешь ею?

— Моя жизнь на этом повязана, Кондрат. Я всегда нарасхват. Всегда что-то должен делать или куда-то ехать, несмотря на то, что у меня и семья есть всё-таки. Постоянно особое отношение и даже какой-то страх в глазах людей, когда они понимают, кто я. Это кажется со стороны весело, но всё детство ты учишься, а потом всю жизнь работаешь. Магия забирает у тебя часть жизни за право обладания ею. Да, деньги, да, уважение, но… Мне просто интересно, как бы мне жилось, будь я простым человеком, а не вот это всё…

В последней фразе чувствовалось какое-то сожаление. Кондрат силился понять, о чём именно сожалел Феликс. О том, что лишился детства и нормальной жизни? Или что на нём больше ответственности, чем на остальных и спрос, соответственно, больше.

— Не бери в голову, — вздохнул он. — Просто мысли. Устаёшь от магии устаёшь от угроз, которые она несёт за собой, от последствий, которые могут сказаться на моих детях. Её называют даром, но каждый дар — это своего рода проклятие. Я бы предпочёл ему быть каким-нибудь гончаром, если быть уже откровенным. Я не жалуюсь на работу, платят хорошо, и семья не останется без денег, даже если со мной что-то случится, такова политика государства. И тем не менее, это не моё.

— Ты не можешь просто уйти с работы?

— С такой работы не уходят, Кондрат. Если ты маг, то ты будешь им всегда, даже на пенсии. Бывших магов не бывает, как и шпионов. С другой стороны, Раю пришлось пройти куда больше, чем мне, чтобы так подняться.

— Он был не из богатых, — догадался Кондрат.

— Более того, он был из совсем нищих семей. Из тех босяков, что бродят по улицам и таскают кошельки у людей. Ему пришлось пробиваться самому. Сначала армия, потом стражи, потом добился сыщика, а там его рост заприметили уже в службе расследований. Вот ему пришлось действительно тяжко. Ты, наверное, заметил, что он слегка…

— Пробивной.

— Да, пробивной, — посмотрел он на товарища в передних санях. — Если идёт, то идёт до конца. Иногда он будто вообще забывает, что его дома жена с детьми ждут. Он действительно человек, преданный своей работе, который полностью погружается в неё, наплевав на всё остальное.

— А у тебя есть жена и дети?

— Куда ж без них?

— Не боишься, что им достанется магия? Например, если это дочь?

— Боюсь, конечно. Девочек с магией контролировать куда сложнее, чем парней. Они буквально сходят с ума, когда обретают силу, становятся ведьмами.

— И что с ними делают?

— Что делают с артефактом, который способен всех убить? — тихо спросил он, и всё стало ясно без слов. — В любом случае, я бы не хотел, чтобы ни моя дочь, ни мой сын унаследовали магию и, к счастью, такое случается нечасто. И тем не менее… А у тебя есть дети, Кондрат?

— Нет, я холостяк.

— Решил, что семейная жизнь не для тебя? — хмыкнул он.

— Решил посвятить себя отлову ублюдков, — соврал Кондрат. — И я не очень склонен к романтическим чувствам, если быть честным.

— Просто не встретил ту единственную.

— Может быть… — пожал он плечами.

— Ты хороший человек, Кондрат. Рай и я считаем, что ты вполне можешь войти в ряды службы расследований. Просто знай, что эта работа… ты с ней на всю жизнь. И прежде, чем принять наше предложение, подумай, действительно ли ты готов к этому.

— Я всю жизнь сущик, Феликс. Как думаешь, я готов к этому?

— А, ну да, точно… — рассмеялся он. — Глупый вопрос, признаюсь. Кстати, про детей…

Феликс торопливо вытащил бумажник и выудил оттуда потёртую но очень хорошо нарисованную, практически фотографичную картинку своей семьи, будто не мог дождаться, когда покажет её ему. Мальчик, девочка и жена. Этакая идеальная фотография семейного человека.

Кондрат взглянул на Феликса. Он действительно мало походил на Рая, это Кондрат заметил ещё в самом начале. Какой-то слишком спокойный и отчасти мягкий. И показывал он картинку своей семьи с любовью, как это делают семьянины, которые всей душой и сердцем опекают тех, за кого в ответе.

— На тебя похожи, — сказал Кондрат.

— Надеюсь, не во всём, — хохотнул Феликс. — Благодаря работе их ждёт хорошее образование, и это ещё один бонус, чтобы продолжать здесь работать. Империя умеет убеждать верно служить ей. Что-что, а своих она уж точно не бросает.

— А церковь, она работает вместе со службой расследований или сама по себе? — поинтересовался Кондрат.

— Раньше церковь была сама по себе, но та её часть, которая охотилась на ведьм, инквизиция, они с каждым годом всё больше и больше работают с нами. Всё идёт к тому, что однажды их попросту отсоединят от церкви и создадут какое-нибудь новое министерство.

— И церковь не против?

— Против, естественно. Это их сильнейший и единственный рычаг давления на империю в важных вопросах. Однако империя их медленно и верно душит, год за годом, лишая свою власти, как бы те не пытались сопротивляться. И это к лучшему, как по мне. Власть не может быть в двух руках одновременно. Рано или поздно кто-то захочет большего и пусть это будет империя, которая следует закону, а не тому, что там сказали боги.

— Раньше тебя бы за эти слова сожгли, — заметил Кондрат, припомнив слова Вайрина, когда они посетили один из храмов.

— Не сожгли бы, — усмехнулся Феликс. — Инквизиция пусть и часть церкви, однако слишком большая сила, чтобы напрямую идти против неё. Пожурили бы и всё. А вот ведьмы… да, ведьм раньше только так и отправляли на костёр.

Первое место стоянки племени, где в первый раз пропали олени, находилось в трёх днях пути. Как и говорил Родуми, это была обычная равнина без каких-либо признаков даже на неровности местности. Им пришлось внимательно обойти местность в поисках каких-либо признаков, однако ничего найдено не было. Да и Кондрат сомневался, что именно здесь произошло заражение, скорее это было сделано для галочки, чтобы точно не ошибиться.

Ко второму месту они ехали ещё сутки.

Реку Рунь, как её называли местные, выдавала лишь низина, тянущаяся ниткой среди полей до самых горизонтов.

— Стадо стояло здесь, — указал Родуми на западный берег. — Прямо на этом месте, где мы сейчас.

Кондрат обошёл медленно обходил место, оглядываясь по сторонам. Хорошее место, поднимающиеся от реки берега как бы укрывали этот участок от ветров, служа естественной защитой для тех, кто решит здесь спрятаться.

— И здесь нет никаких пещер, ничего? — уточнил он.

— Нет. Только устье реки, не более.

Тогда он спустился в низину и ногой раскидал снег, очистив лёд. Потопал по нему ногой, огляделся в задумчивости и спросил:

— А ещё кого-либо вы здесь не видели? Может чьи-то следы или ещё что?

— Нокато говорила, что видела следы лагеря южнее.

— Покажи, — без права на отказ произнёс Кондрат.

Он прошли вдоль берег около пятисот метров. Тоже хорошее место, эдакий пятачок, где можно в случае нужды спрятаться. Искать его даже не было нужды. Пройдёшь на юг и сам увидишь эту маленькую складку, скрытую от ветров, которые здесь порой могли тебя попросту сдуть. Родуми спустился вниз и потоптался на месте, разгребая ногой снег, пока не указал на кострище, которое осталось после гостей.

— Здесь.

— Можешь сказать, как давно этому месту?

— Да давно. Уже всё успело порасти. Вон, консервы валяются поржавевшие. С прошлого года никто, как минимум.

Да, консервы… и место для костра.

— Что они здесь жгут?

— Траву, скорее всего, откапывают и всякие мелкие ветки. Их здесь предостаточно под снегом. Если уметь, можно и костёр развести. Без тепла не останешься.