Демон Жадности. Тетралогия (СИ) - Розин Юрий

Армал замер на мгновение, затем его губы вновь искривились в одобрительной полуулыбке.

— Разумное решение, — произнес он. — Когда приведешь себя в порядок, моя помощница проводит тебя в кабинет. Она уже ждет за дверью.

Он развернулся с военной точностью, каждый его шаг отдавался глухим стуком по деревянному полу.

Одна из служанок с роскошной гнедой косой первая нарушила повисшее молчание:

— Вам лучше поторопиться, — её голос звучал немного нервно. — Господин фон Кронш не любит ждать.

Ее напарница, светло-рыженькая девчушка едва ли двадцати лет, согласно закивала головой.

Я улыбнулся. Хотя обстоятельства были мягко говоря не располагающими, да и в целом сейчас мои мысли были заняты далеко не прекрасным полом, отказать себе в удовольствии немного пофлиртовать с красивыми горничными я не мог никак.

Резким движением сбросил одеяло, не оставив ни малейшего сомнения в своей наготе.

Рыженькая вскинула руки к лицу, но не успела вовремя отвести взгляд. Ее широкие зеленые глаза мелькнули испуганным блеском, а по щекам разлился яркий румянец, контрастируя с бледной кожей.

— Так плохо или так хорошо? — улыбнулся я, подмигнув ей, подсматривающей через слегка разведенные пальцы. — Зря смущаешься, такая красавица как ты достойна хотя бы такого.

Вторая служанка, явно более опытная, лишь резко хмыкнула, продолжая раскладывать одежду на спинке кресла. Но я уловил моментальный, чисто животный взгляд, который она бросила ниже моего пояса, прежде чем заставить себя снова смотреть в стену.

Я начал умываться водой с какими-то ароматическими добавками, обтирая тело смачиваемым в тазике полотенцем.

— Может, потрешь мне спинку? — я протянул рыженькой полотенце.

Ее губы задрожали, когда она пробормотала:

— Я…я не должна…это не положено…

— Оставь его, Лира, — вторая резко перебила, швырнув на кровать большое сухое полотенце. — Господин явно привык, чтобы его мыли, как младенца. Но мы здесь не банщицы.

Я громко рассмеялся, подходя, беря его и вытирая лицо.

— А вы, дорогая, слишком строги, — я развел руками. — Раз уж я здесь гость поневоле, почему мне нельзя хотя бы насладиться красотой двух таких милых барышень?

Старшая служанка метнула на меня взгляд, полный такого холодного презрения, что даже мне стало немного не по себе.

— Одевайтесь, вас ждут.

Вздохнув, как человек, оскорбленный в лучших чувствах, я натянул брюки, потом неторопливо, поглядывая на строгую служанку, намотал на ноги портянки, вдел их в невысокие, но тяжелые сапоги.

Натягивая через голову рубаху, я подмигнул рыженькой и она смущенно потупилась в ответ, когда вдруг пальцы начали неметь. Воздух стал густым, как в смоляной яме. Золотые узоры на моей груди вдруг нагрелись до почти обжигающей температуры, пульсируя в такт моему сердцебиению.

— Господин, вы… в порядке? — голос Лиры донесся словно через толщу воды.

Стены закачались, в нос ударил знакомый, ужасный запах пороха и горелой плоти, в ушах зажужжали выстрелы и взвыли чьи-то голоса.

А затем и вся каюта обратилась кровавым огненным адом.

Глава 12

Ивака.

Она стояла передо мной во всех страшных подробностях. Такой, какой я ее запомнил, опуская ее тело на пол у подножия той чертовой лестницы. Только в глазах была пустота.

«Ты жив… — ее губы шевелились, но голос звучал в моей голове. — Развлекаешься со служанками, пока мы гнием в Руинах.»

За ее спиной возникли другие: Сигуб, Лиданга, Арлен, Вик, Лис… десятки мутных рыбьих глаз, смотрящих сквозь меня.

' Твоя вина, — холодные пальцы Иваки впились в мою щеку. — Твоя проклятая маска. Наша кровь на твоих руках.'

Я отшатнулся, ударившись спиной о стену. Дерево впилось в лопатки и внезапно все исчезло.

Моя спина ударилась о деревянные половицы с глухим стуком, а зубы сомкнулись так резко, что на языке проступил привкус меди. Мышцы свело волной — сначала руки, потом ноги, будто невидимый кузнец вколачивал раскаленные гвозди в суставы. Пальцы скрючились, ногти впились в ладони, оставляя красные полумесяцы на коже.

— О боги… — прошептала одна из служанок, отступая к стене.

Я видел их краем глаза — две тени в простых серых платьях, прижавшиеся к деревянной обшивке, словно пытаясь раствориться в ней. Тазик с водой, который она, видимо, схватила, чтобы я не опрокинул, дрожал в руках у рыженькой Лиры, капли падали на пол. Вторая сжимала подол своего платья так, что костяшки побелели.

Темные сапоги с узорчатой строчкой по голенищу остановились в сантиметре от моего лица. Взгляд, несмотря на дрожь, пополз вверх — строгие шерстяные брюки, пояс с серебряной пряжкой в виде спирали, темно-синий мундир с закатанными рукавами. Женщина.

Она опустилась на корточки, и холодные серые глаза встретились с моими. Ни страха, ни жалости — только расчетливая оценка, словно я был сломанным механизмом, который предстояло починить.

Пока меня было в постепенно сходящих на нет судорогах, она просто смотрела.

— Вы меня понимаете? — спросила она, когда мои мышцы перестали трястись.

Ее голос звучал ровно, в нем не было ни капли тепла.

— Да… — наконец выдавил я, чувствуя, как спазм понемногу отпускает. Мои пальцы разжались, оставляя на ладонях кровавые следы.

Женщина слегка нахмурилась.

— Инга. Помощница Армаля. — Она произнесла это четко, как военный рапорт, и встала, отступив на шаг. — Вставайте. Вас ждут.

Я медленно поднялся, опираясь на колено. Каждая мышца горела, будто после десятичасового боя. Служанки все еще не решались подойти — их глаза были полны какого-то прямо-таки суеверного ужаса.

— Со мной все в порядке, спасибо за заботу, — пробормотал я, отряхиваясь. Пальцы дрожали, когда я провел ими по лицу, стирая пот.

Инга молча скрестила руки на груди. Ее поза говорила сама за себя — «Мне плевать».

— Одевайтесь. Через пять минут я вернусь. Если вы снова упадете — кричите.

Дверь закрылась за ней с тихим щелчком, оставив меня наедине с двумя перепуганными служанками и татуировкой, которая, казалось, дышала у меня на груди.

Потратив четыре минуты из пяти на то, чтобы отдышаться, сидя на кровати, я закончил одеваться, вдев руки в рукава какого-то подобия мундира насыщенно-синего цвета как раз в тот момент, когда вернулась Инга.

Ничего не сказав, она окинула меня оценивающим взглядом, слегка поморщилась, видимо что-то ее все-таки не устроило, но затем кивнула и махнув мне рукой, вышла обратно в коридор. Я двинулся следом.

Хотя, «коридор» было бы слишком уничижительным словом. Я бы скорее назвал это улицей. Шириной в четыре с лишним метра, со стенами, украшенными аккуратной плиткой и черным деревом.

Каждые двадцать шагов (я невольно отсчитывал) в стены были встроены парные светильники в виде пятилистных лилий. Их голубоватый свет не просто освещал пространство — он пульсировал в такт едва уловимой вибрации корабля, создавая иллюзию движения. Пол был выложен пластинами полированного металла с насечками против скольжения — настолько блестящими, что в них можно было разглядеть собственное искаженное отражение.

Шаг Ингы был четким, как метроном. Ее каблуки отбивали ритм, который эхом отражался в металлических балках перекрытий. Я следовал за ней, подсознательно составляя в голове примерную схему корабля. Но даже по одному этому променаду было понятно, что оказался я на гиганте куда больше «Небесного Золота».

Из коридора через массивную гермодверь мы на минуту попали на смотровую площадку в боку корабля, защищенную от Неба стеклянной полусферой. Выглянув из-за перил и посмотрев сначала вперед, а потом назад, я оценил длину судна в четыре с лишним сотни метров, больше даже торговых толстяков вроде «Седьмого Сына».

Со смотровой площадки через другую гермодверь к лифтовому холлу, откуда на пять палуб вверх. И снова коридоры, повороты, двери…

— Еще немного, — бросила она через плечо.