Я начал восстанавливать их, используя самые простые атрибуты регенерации, которые успел собрать. Это было всё равно что латать дыры в пробитом корабле. Грубо, но эффективно. Я стабилизировал его состояние, остановил внутренние кровотечения, запустил процессы восстановления.
Пот градом катился по моему лбу. Голова гудела от напряжения. Моё собственное тело протестовало, сигнализируя о том, что не готово к таким нагрузкам. Но я игнорировал его. Научный азарт — азарт творца, был сильнее физической боли.
И когда основная работа была сделана, а Багратион перестал дрожать и его дыхание выровнялось, я оглядел своё творение.
Жив. Стабилен. Но… несовершенен.
Его шерсть была тусклой, местами вылезла клоками. Под кожей всё ещё чувствовалась слабость.
— Ну и как обещал, вот тебе шерсть.
Это был финальный штрих художника, который не может оставить свою картину незаконченной.
Я влил в него ещё немного энергии, но теперь уже другой — простимулировал волосяные луковицы, насытил их пигментом, укрепил структуру каждого волоска.
На моих глазах тусклая, поредевшая шёрстка начала меняться. Она становилась гуще, плотнее. Проявился рисунок — чёткие, угольно-чёрные полосы на фоне насыщенного оранжевого цвета. Шерсть заблестела, залоснилась.
Когда я закончил, передо мной лежал не просто выживший. Передо мной лежал идеал. Пик того, чем мог стать саблезубый тигр. Сильный, здоровый и совершенный.
Я устало опустился на стул, стоявший в углу. Посмотрел на часы. Прошёл всего час.
— Так, сколько я сказал? Четыре часа будет длиться операция? Окей.
Объяснять этой аристократке все тонкости молекулярной детоксикации и генетической реставрации? Нет уж, увольте. У меня на это просто не было сил. Да и зачем? Чем меньше они знают, тем крепче спят. И тем больше платят.
Я подошёл к двери, щёлкнул замком. Проверил второй, контрольный. Затем вернулся к столу, на котором всё ещё лежал тигр. Он спал. Глубоким, исцеляющим сном.
Я взял с полки старое байковое одеяло, которое Валерия притащила для ночных дежурств, бросил его на пол рядом со столом и, не раздеваясь, улёгся на него.
Глаза закрылись сами собой. Энергия была на нуле. Абсолютном. Я чувствовал себя пустым сосудом. Сейчас я не смог бы сотворить даже простейшее заклинание. Мне нужно было спать. Долго и крепко. И не только чтобы восстановиться. А даже банально чтобы выжить.
Последней мыслью, промелькнувшей в угасающем сознании, было: «Надеюсь, он не храпит…»
И я провалился в темноту.
* * *
Ветеринарная клиника «Добрый Доктор», приёмная
Агнесса Новикова сидела на жёстком стуле для посетителей и в сотый раз за последние полчаса задавала себе один и тот же вопрос, который бился в её голове:
«На хрена я вообще ему поверила? На хрена в это всё ввязалась⁈»
Часы на стене тикали с издевательской медлительностью. Три часа. Три бесконечных часа она провела в этой убогой, пропахшей хлоркой и псиной приёмной! А за закрытой дверью операционной этот… этот странный ветеринар делал что-то с её Багратионом.
Охранники, маячившие поначалу у входа, тихонько дремали, прислонившись к стене.
Её брат, Миша, спал, свернувшись калачиком на соседнем стуле, положив голову ей на колени. Его ровное, спокойное дыхание было единственным, что удерживало её от того, чтобы сорваться, выломать чёртову дверь и посмотреть, что там происходит.
Она посмотрела на свои руки, лежавшие на коленях. Пальцы мелко дрожали.
Это было чистое безумие. Приехать в какую-то захудалую клинику по совету брата, поверив накрученным отзывам в сети. Доверить жизнь Багратиона — последнего живого напоминания о родителях, о той счастливой и беззаботной жизни, что была у них до катастрофы, — этому… этому парню.
Она закрыла глаза. Виктор. Даже имя у него было каким-то слишком простым, обыденным. Он не походил на тех именитых, напыщенных химерологов, с которыми ей приходилось иметь дело. Те были как боги, вершащие судьбы. А этот… он был похож на студента, который случайно забрёл не в ту аудиторию.
Дверь в подсобку тихо скрипнула, и оттуда вышла та самая девушка-администратор. Валерия. Она поставила дымящуюся чашку на столик рядом с Агнессой.
— Вот. Сделала вам ромашковый чай. Он успокаивает.
Агнесса молча кивнула.
— Вы не переживайте, — мягко сказала Валерия. Она зевнула, прикрыв рот ладонью. Ночь выдалась длинной для всех. — Он странный, но он профессионал своего дела. У нас ещё не было недовольных клиентов…
Слова прозвучали обнадёживающе, но Агнесса слишком хорошо знала цену словам. Она видела десятки таких «профессионалов», которые разводили руками и предлагали усыпить Багратиона.
Валерия, заметив её скепсис, усмехнулась.
— Ну, по крайней мере, живых недовольных клиентов
Агнесса замерла, её рука с чашкой застыла на полпути ко рту.
— Что, простите?
— Просто недовольных клиентов съедает Псих.
Валерия кивнула в тёмный угол приёмной, где на коврике, свернувшись калачиком, спал огромный, похожий на оживший ночной кошмар, пёс. Его тело было сплошным переплетением стальных мышц. Даже во сне он выглядел так, будто готов в любой момент сорваться и разорвать кого-нибудь на части.
Агнесса медленно поставила чашку на стол. Сердце ухнуло куда-то в пятки. Она ещё раз посмотрела на спящего монстра, потом на мило улыбающуюся девушку.
— Ой, ладно, — Валерия, увидев её лицо, тут же замахала руками. — Неудачная шутка, простите. Никого мы не съедаем. Ну, почти… Ладно, неважно. Просто не волнуйтесь. Всё будет хорошо. Виктор знает, что делает.
Она подмигнула и ушла обратно в подсобку, оставив Агнессу наедине с её страхами и спящим чудовищем в углу.
Прошёл ещё час. Агнесса уже не могла сидеть на месте. Она мерила шагами просторную приёмную, то и дело бросая взгляд на коридор, ведущий в операционную. Она перебирала в голове варианты. Что, если он не справится? Что, если Багратион умрёт прямо там, на столе?
Что она тогда скажет Мише?
От этих мыслей закружилась голова. Потеря родителей, груз ответственности за огромное наследие, болезнь любимого питомца… Всё это навалилось разом.
Дверь операционной со скрипом открылась.
На пороге, потирая заспанные глаза, стоял Виктор. Его одежда была помята, волосы растрёпаны. Он выглядел так, будто не оперировал, а всю ночь разгружал вагоны.
Агнесса подскочила, едва не разбудив Мишу.
— Ну что?
Виктор зевнул, прикрывая рот ладонью.
— Всё, готово.
Волна облегчения захлестнула Агнессу. Она едва не расплакалась.
— Я могу его увидеть? Его можно будет забирать?
Виктор посмотрел на неё, потом на Валерию, которая тоже напряжённо ждала ответа.
— Знаете, я тут подумал… — задумчиво протянул он. — Наверное, можете не платить мне денег.
Глаза Агнессы расширились. Внутри всё похолодело. Это была не та фраза, которую говорят после успешной операции.
— Что… что произошло? — прошептала она.
— Я его потерял, — просто ответил он.
Мир качнулся. Пол ушёл из-под ног. В ушах зазвенело. Потерял… Это слово ударило, как молот. Так же, как тогда, в больнице, когда врач, пряча глаза, сказал ей: «Мы их потеряли…». Родителей.
Она пошатнулась, хватаясь рукой за спинку стула. Воздуха не хватало. Перед глазами всё поплыло.
— Ну, Вик! — воскликнула Валерия, подбегая к Агнессе и поддерживая её под руку. — Ну только не говори, что он умер, это же нереально!
Виктор покачал головой.
— Никто не умер. Я реально его потерял.
— В смысле? — не поняла Валерия, усаживая бледную, как полотно, Агнессу на стул.
Виктор устало вздохнул и развёл руками.
— Не знаю. Кажется, я слишком здоровым его сделал.
* * *
Окраина Петербурга
Два алхимика и, по совместительству, наёмных убийцы — Харитон и Фёдор — сидели за прожжённым дубовым столом в маленьком домике Харитона на самой окраине Петербурга.
