Осколки любви (СИ) - Гераскина Екатерина

Увидев её — растерянную, удивленную, с диким блеском в глазах — я ощутил прилив такой ярости и безумного желания, что едва справился с собой.

Знал только одно: хочу обладать ею, подчинить её себе полностью.

Но и этого было мало.

Хотелось услышать её голос, полный боли и стонов, ощущать её дрожь в моих руках.

В кабинете не осталось ничего целого. Поставил руку на стену, чтобы отдышаться. Чертова боль в теле вспыхнула и не давала дышать.

Острая, режущая, она разрывала меня изнутри.

Твою мать…

В кабинет вернулся Айзек. Он без лишних слов помог мне добраться до уцелевшего дивана.

— Я сейчас позову Франческу.

Я откинулся на спинку дивана. Закрыл глаза. Каждый вдох отдавал огнем. Каждый выдох заставлял сжимать зубы.

Лёгкий вскрик, торопливые шаги в кабинете. Почувствовал едва уловимое прикосновение и долгожданное освобождение от острой боли.

Открыл глаза.

Франческа лечила с серьёзным выражением на кукольном лице. Зелёная магия струилась из её рук.

Только дракон внутри рычал ещё сильнее. Да что с ним, чёрт побери! Нам пытаются помочь.

Но… он был против.

— Не надо, — оттолкнул её руки. — Приступ скоро пройдёт.

Франческа, та самая целительница, что вытащила меня с того света, прикусила губы. Только мне было всё равно.

— Айз, заплати. И организуй тут ремонт, — махнул я рукой.

Айз уже расплачивался с Франческой, когда я вышел в коридор. Римма подскочила с места.

— Что там по существу? Документы, отчёты. Что произошло за то время, пока меня не было. Все в письменно виде.

— Я рада, что вы вернулись, — с идиотским придыханием произнесла моя секретарша. — Очень-очень рада.

— Римма, я, кажется, дал тебе задание? — резко оборвал я. — Я буду в конференц-зале.

Глава 33

Лираэль

В следующий раз, когда пришла в себя, рядом сидел отец.

Он выглядел усталым, с темными кругами по глазами и щетиной на щеках, которую я редко видела у него, хотя он и работал дома. Папа всегда следил за собой.

Отец сидел в кресле, повернутом к окну, и смотрел туда, отсутствующим взглядом.

Я пока еще не обозначила своё пробуждение и просто тайком смотрела на отца, как-то резко постаревшего за эти дни. И мне стало по-настоящему страшно.

— Пап, — тихо позвала я.

— Лира, девочка моя, — он повернулся и улыбнулся. Потом встал. Я облизала сухие губы. Пить хотелось ужасно. И он помог мне приподняться и подал стакан с водой. — Сейчас я позову врача.

— Не нужно, — я выпила весь стакан и опустилась на подушку.

— Точно?

— Я ведь сама врач, пап, — покачала головой. Отец вернул стакан на тумбочку, подвинул кресло к кровати и сел почти вплотную. Осторожно поднял мою кисть и слегка сжал двумя своими руками, наклонился, чтобы поцеловать. Я погладила отца другой перебинтованной рукой по щеке. — Наоборот, постой, чтобы никто сюда не вошел.

— Ты уверена?

— Папа, ты ведь знаешь, на что я способна.

— Я все равно переживаю.

— Знаю.

Отец поцеловал меня в лоб и отошел в сторону двери. Выглянул в коридор и снова вошел. Прикрыл палату. Заблокировал ручку рукой.

— Давай, — проговорил он, посмотрев на меня в пол-оборота.

А я прикрыла глаза. Сконцентрировалась на даре. Неохотно, как после долгой спячки, он потек по мне. Всё же препараты, которыми меня накачали, давали о себе знать.

Но торопиться было некуда. Да и нельзя было сразу исцелить всё.

Спустя полчаса стало значительно легче. От обезболивающих точно можно будет отказаться.

— Я закончила.

Тот отпустил ручку и снова сел рядом в кресло.

— Как ты?

— Нормально.

— А руки? Их тоже смогла исцелить?

— Нет, — качнула головой и горько усмехнулась. — Я тут бессильна. Переломы, тем более они уже начали срастаться.

— И никаких шансов?

— Только… ломать и заново собирать.

— Ох, девочка моя, — он погладил меня по рукам, и я видела, как блестели его глаза от влаги. Он держался, ради меня. Но ему было тяжело видеть меня такой.

Да и какому отцу было бы легко видеть единственную дочь на больничной койке?

Отец вытер большим пальцем влагу. А я сделал вид, что не заметила этого. А потом он посмотрел на меня, и этот взгляд напугал меня.

— Это всё он?

— Пап, ну ты что. Нет, конечно. С чего ты взял?

— Он тут не появился ни разу. Ты ехала не пойми куда. И в «Империю» меня не пустили.

— Ты был там? — покачала головой. — Ну зачем?

— За тем, — зло процедил он. — И это так похоже на них. На методы семейки Дрейкморов. Хотя в лицемерии твой… муж, — скривился он и произнес это слово, словно это было ругательство. — превзошел даже отца.

— Пап, ты сгущаешь краски.

Хотя я… пусть и не совсем, но во многом была согласна с отцом.

Я была зла, обижена, а это благодатная почва для сомнений. Но я не хотела, чтобы отец лез во все это. Я боялась за него. А значит, мои сомнения насчет Дрейкмора должна остаться при мне.

— Вовсе нет. И ты, вижу, пусть не совсем, но согласна со мной. Кроме того, протез ведь там?

— Там, — рвано выдохнула я.

— Ну вот, — тот разрезал ладонью воздух. — Мерзавцы. Семейка безжалостных ублюдков.

— Его ведь правда завалило в руднике.

Хотя… откуда я это знаю? Так мне сказали. Так сказали всем, об этом писали в газетах. А что если это все фикция? Разве у Дрейкмора не достаточно денег для любой аферы?

И снова сомнения. Снова подозрения. Все это прорастало во мне, подогревалось обидой, злостью. Расцветало пышным цветом ненависти.

— Знаешь, ради того, что ты принесла в их «Империю», можно было и подольше посидеть там, где он всё это время был. Поверь.

— Пап, это из-за тех рун?

— И из-за них, и из-за знаний, которые теперь перед ними открыты. А еще магии.

— О чем ты?

— Изготовить-то они могут такое же. И даже написать те руны, только не все маги подойдут для наполнения.

— А какие?

— Такие, как ты. Кровь особая нужна, — скривился отец. — В любом случае, пусть не сразу, но они разберутся.

— Он поможет людям, оставшимся без конечностей и драконам без крыльев, — скорее убеждала себя, чем отца, но это была восхитительная ложь.

Это я думала, что он будет помогать людям и драконам, а что на самом деле думал Дрейкмор — загадка.

И снова сомнения. Снова разочарование. В себе — за доверчивость и влюбленность. В нем — за лицемерие, жестокость и за то, что он мой истинный.

— Да, если захочет и если пустят это в массовое производство. Но ты так наивна и веришь в чудо, в добро. Милая, я тебе читал слишком много добрых сказок на ночь, — отец погладил меня по голове.

— Плохо выгляжу?

— Бледная, под глазами синяки, губы все растрескались, — он тепло улыбнулся мне, а глаза его снова заблестели. — Но для меня ты самая красивая.

— Пап, пообещай, что больше не поедешь в «Империю»?

Он молчал.

— Пап, — я приподнялась. — Пообещай, что ничего не сделаешь.

Он молчал.

— Это была авария. Несчастный случай.

— Я не поеду в «Империю», — неохотно выдал из себя отец. — Но только если ты расскажешь всё.

— Мы… Дрейкмор просто вернулся и… сам был не свой. И мне лучше не попадаться ему на глаза.

— Очень кратко и безрадостно. Впрочем, чего-то такого я и ждал.

Нужно было срочно сменить тему.

— Пап, расскажи про Алекса и я хочу навестить его.

— Тебе ещё рано.

— Я хочу посмотреть на него.

— Исцели себя сначала, а потом уже пойдешь к нему, — покачал головой отец.

— Пап.

— Всё сказал, — строго произнес отце. Пришлось смириться.

— Зайди к нему, проведай, передай от меня привет. Его родители знают о случившемся?

— Да.

— И как они?

— Убиты горем. Но держатся. При нем стараются быть сильными. Их сын — калека. Он не встанет больше с постели. Они ищут сиделку ему.

— Бездна! — выругалась я и ударила искалеченной рукой по одеялу, стало больно, но эта же боль говорила, что я жива.