Принцесса на измене (СИ) - Плотников Сергей Александрович

Я вкратце описал ему, что у нас творилось последние полутора суток. Мишель аж спал с лица.

— Вас всех чуть не убил древний лич — а меня рядом не было! — он сжал кулаки и в сердцах стукнул по луке седла. — Когда именно я там был нужен!

— Да, твое выжигание Светом очень пригодилось бы, — не стал я кривить душой, — но, смех смехом, возможно, получилось даже к лучшему… Или не к лучшему, а… Не знаю, как сказать, я сам пока не разобрался, что чувствую по этому поводу! Короче, все это привело к тому, что мы ненароком нашли Рагне новое тело.

— Каким образом? — хмуро спросил Мишель.

Я рассказал ему остаток событий: конец боя и что было после в деревне.

— Бедная Хелена… — пробормотал Мишель. — И Кэтрин… Андрей, передай Рагне, что я ее вечный должник. Или сам передам, если она меня услышит… Как младший все это воспринял?

— Я не имел возможности с ним пообщаться, но, кажется, с ним все хорошо, — сказал я. — Ты знаешь, что это за деревня? Сможешь найти?

— Да, на карте обозначена… Я сейчас сплю, не соображаю, где мы относительно нее, но, думаю, раньше завтрашнего дня мы не прибудем. Кэтрин… не могу поверить, что она три года тут сиднем просидела! А до этого, говоришь, служила на других форпостах?

— Так я понял. Сам ее расспроси.

— Возможно, я так и сделаю. По поводу Дерхавена…

Тут я почувствовал, как атмосфера вокруг меняется. Всхрапывание лошадей, звон сбруи умолкли, голос Мишеля стал доноситься словно сквозь вату. Но я не просыпался — наоборот, словно бы глубже проваливался в сон, и вокруг меня вдруг сгустился белый утренний туман, пронизанный ярким солнцем.

— Мишель, до встречи, меня тут кто-то другой вызывает! — еще успел крикнуть я, не зная, услышит ли он.

И изо всех сил рванул навстречу новому сну… одновременно раскрывая объятия хрупкой девушке с черными косами, которая с разбегу влетела в них и прижалась щекой к моей груди.

— Андрей! — ахнула она. — Андрей, спасибо тебе большое! Я живая, я живу! Это так здорово! Гораздо лучше, чем во сне!

Я прижал ее к себе крепче, посмотрел сверху вниз на ее милое лицо. Она была такая же, как всегда… нет, не такая же. Черты немного плыли, искажались.

— Что с тобой? — спросил я с тревогой. — Ты какая-то… зыбкая.

— А, извини, — Рагна чуть отстранилась, с улыбкой поправила волосы за ухом. — Тело влияет на душу сильнее, чем я думала раньше, представляешь? Очень трудно сохранять этот облик — он не подходит телу! Оно каким-то совсем другим вырастет. Так-то во сне можно быть любым, пожалуйста, но у меня сейчас очень мало сил и еще труднее сосредоточиться — мозг совсем неподходящий, да я еще его перенапрячь боюсь. А еще, знаешь, это бесконечное счастье, эйфория… — она счастливо рассмеялась. — Как хорошо, что взрослые не помнят, как они были младенцами! А то никто не захотел бы взрослеть!

— Очень рад, что тебе хорошо! — с облегчением сказал я. — А… насчет разума? Твоя память вся при тебе?

— Вся целиком, — подтвердила Рагна, — я то и дело проверяю! Тоже боюсь что-нибудь потерять. Но не жди от меня наяву слишком многого, думаю, еще года полтора я буду способна разве что на спорадические всплески сознания… Ничего, думаю, годам к трем смогу общаться с вами со всеми почти как раньше! Ну или к пяти-шести — уж точно. Колин же до шестилетки тогда откатился?

Похоже, на эту тему мы с ней думали одинаково!

— Прекрасные новости, — честно сказал я. — План пока такой, что мы тебя с твоей… мамой, скажем так, заберем в манор.

— Отлично! — Рагна просияла. — Она такая добрая! Ты не представляешь, как здорово, что у меня опять есть мама! Даже не ожидала! Думала, я сама больше всего хочу стать матерью… Но, оказывается, стать маленькой доченькой, о которой заботятся и которую очень любят, тоже пока неплохо, — она улыбнулась нежной улыбкой.

— Да, вот насчет этого… — я погладил ее по голове. — Думаю, нам с тобой пока не стоит…

— Лучше пока избежать близости во сне, — одновременно со мной проговорила Рагна очень серьезным тоном.

Мы поглядели друг на друга — и рассмеялись такому единодушию.

— Ненужное воздействие на формирующийся разум, да? — спросил я. — Я тоже об этом подумал.

— Именно, — кивнула Рагна. — Мысль влияет на физиологию! Не хочу вырасти извращенкой или истеричкой с сорванным гормональным балансом. Да и знаешь, мне пока даже не хочется. И так очень хорошо!

— Отлично, — сказал я с облегчением. — Если бы ты попросила, я бы чувствовал себя очень неловко.

— Я попрошу о другом, — серьезно сказала Рагна. — Бери меня иногда на руки… ну, пока я маленькая. Зная тебя, ты, скорее всего, даже этого попытаешься избежать. Не надо. Это уже лишняя перестраховка. А мне хочется, чтобы ты меня обнимал не только во сне. Я так долго этого ждала!

— Хорошо, — я снова прижал ее к себе. — Рагна, как же хорошо, что ты жива! Просто великолепно! Не знаю, что бы я делал… А как Ханна будет счастлива! Ты ей приснишься же, ладно? А то я только на Мишеля навелся, пока бодрствовал…

— Ханна сейчас не спит, наверное, — с сомнением произнесла Рагна. — И тебе с Леу надо связываться, а не с ней. Вот что Леу спит — шанс есть. Не волнуйся, я тебя могу выпихнуть из сна так, что ты проснешься. Так что наведись и на Леу.

Я застонал.

— А можно, я просто посплю⁈ Чисто для разнообразия.

— Бедный ты мой бедный… — Рагна погладила меня по плечу — и вдруг захихикала. — А я ближайший месяц буду спать почти круглосуточно! Завидуй!

— Уже завидую, — вздохнул я. — Ладно, буди, что сделаешь!

Глава 12

Треугольник

Большую часть следующих суток я проспал (аллилуйя!), притом почти без сновидений — если не считать встречу с ошарашенной Леу, которая была в шоке от наших внезапных событий. Но, к счастью, согласилась временно оставить яйца на Ханну и Лидиэль и смотаться сюда, забрать Ильзу с маленькой Рагной и Хелену с маленьким Мишем. «Две немагических женщины и двое детей верхом на драконице — что может пойти не так⁈» — довольно едко спросила она, но спорить не спорила. Проснулся я рано с утра на следующий день — как раз вовремя, чтобы явиться к дому старосты и насладиться спектаклем, которым стало возвращение Мишеля. Для ценителей, конечно. Для людей непосвященных ничего особо драматичного не происходило.

Картина маслом: во двор старостиного дома, где Кэтрин устроила импровизированный штаб, въехал гигантский белый носорог, увешанный тюками (как я понял, максимум всяких полезностей, которых удалось спасти с погибшего корабля). На носороге сидел Мишель, в белой мантии Посвященного Света, да и сам по себе красавец хоть куда. Навстречу из дома старосты вышла Кэтрин, свежеумытая, в чистой одежде, но с обветренным лицом, короткой стрижкой чуть подлиннее мужской и собранно-деловая — в таком виде она больше всего напоминала мне Ханну из старых снов. Только моя самая боевая жена любила воображать себя в более нарядной голубой с золотым шитьем форме Королевских рыцарей, а Кэтрин сейчас выглядела «рабочей волчицей» государственной обороны — коричневый бригант, серая форма, только алая нашивка пограничной стражи выделяется ярким пятном. В таком утилитарно-боевом обличье даже ее удивительная красота не сразу считывалась! По крайней мере, мною, уж не знаю, что там Мишель увидел.

В общем, они с Мишелем создавали невероятной силы сценический контраст, практически «принц и простушка». Ну или «принц и скромная героиня», кому что больше нравится. Я лично оценил.

Самуил остановился посреди двора, Мишель спрыгнул с него и пошел к крыльцу, где соляным столбом застыла Кэт. Она качнулась ему навстречу, но явно удержала себя. Мишель остановился от нее на расстоянии метра в полтора — прямо социальная дистанция! И сказал:

— Привет, Кэтрин. Семь лет не виделись.

— Привет… — сказала Кэтрин с широкой улыбкой. — Я очень по тебе соскучилась!

Потом все-таки шагнула к нему навстречу и обняла. Мишель обнял ее в ответ, но надо было видеть это объятие! Оно продлилось секунды полторы и было эталонно-обезличенным, как будто эти двое боялись прижаться друг к другу чуть сильнее из боязни, что отпустить уже не получится.