Придворный Медик. Том 3 (СИ) - Аржанов Алексей

— Пожалуйста, господин лекарь, помогите, — пропыхтел дознаватель. — Не могу понять, что происходит… Только что чувствовал себя нормально. А теперь сердце того и гляди из грудной клетки выпрыгнет!

— Готово, — я убрал свою магию, замедлил сердечный ритм.

Биркин с удовольствием сделал вдох. Улыбнулся, обнажив кривые зубы.

— Ох… Спасибо вам большое. Видимо, перетрудился. Кстати, не подскажете, куда ушёл психолекарь? У меня назначена консультация. Думал, господин Владыкин меня уже ждёт.

— Не уверен, что он вернётся в ближайшее время. Кажется, у него возник форс-мажор, — ответил я. — Аристарх Иванович, а что с вами происходит?

— Эм? — вскинул брови дознаватель. — Разве мы с вами знакомы? Простите, память на лица у меня плохая. Я только своих пленников хорошо запоминаю. Не подскажете, как вас зовут? Просто мне нужно знать, на чьё имя писать благодарность главному лекарю. Вы так оперативно восстановили мой сердечный ритм…

Чёрт меня подери! А ведь он не шутит. Не притворяется. Судя по работе печени, он не пьян. Биркин в своём уме. Но при этом не может меня узнать.

Что-то мне подсказывает, что тут тоже Владыкин потрудился. Промыл ему мозги. Интересно, с какой целью? Может, Биркин тоже знает то, что может навредить Константину Романову?

— Павел Андреевич Булгаков, — ради эксперимента ответил я. — Моё имя кажется вам незнакомым?

— Хм… — задумался Биркин. — Булгаков… Нет, почему же? Звучит знакомо. Кажется, вы — новый лекарь. Рад познакомиться с вами. Нашей императорской клинике не хватает свежей крови! Хорошо, что вы устроились к нам, — Биркин протянул мне руку.

Но пожать её я не успел. Поскольку именно в этот момент за окном пролетел вопящий Борис Владыкин. Только что спрыгнул с крыши, судя по всему. Но не вниз головой. Видимо, сработал инстинкт самосохранения. Перевернулся уже в воздухе.

М-да… И вот такая участь ждала бы меня, но мне повезло придумать способ борьбы с ментальной магией.

— Что это было? — оторопел Биркин. — Там человек упал!

— Поэтому мне придётся вас покинуть, Аристарх Иванович, — вздохнул я. — Думаю, этому несчастному потребуется помощь.

Не знаю, что случилось с Биркиным, но это мне только на руку. Он наконец-то забыл про меня и про мой шрам. Теперь можно снять с него повреждающую сетку. Не вижу смысла и дальше вызывать аритмию. Неизвестно, что с его памятью сотворил Владыкин, но я этому только рад!

Ура! Минус один псих в моём окружении. А если учесть, что Борис Владыкин только что спрыгнул с крыши четырёхэтажного здания, можно сказать: «Минус два».

Когда я вышел на улицу, вокруг психолекаря уже собралась толпа. Через собравшихся стражников и слуг пытался прорваться нейролекарь Сергеев. Старичок, громко шаркая ногами, растолкал людей и воскликнул:

— Разойдитесь! Сейчас же! Мне надо оценить степень повреждения… А где Лёня? Лёня!!! — заорал Алексей Георгиевич.

Леонид Беленков выскочил из-за угла. Сразу же явился на зов своего наставника.

— Лёня, скорее! — потребовал нейролекарь. — Кажется, наш коллега себе голову разбил.

— Могу чем-то помочь, Алексей Георгиевич? — я присел рядом с пострадавшим Владыкиным. Это хороший шанс оценить, как будет развиваться его судьба в дальнейшем. Смерти я психолекарю не желаю. Если есть шанс его спасти — это даже к лучшему. Тогда я в итоге смогу узнать от него больше информации о союзе, в котором состояли мои родители.

Да, он пытался меня убить. Но он ещё не рассказал всё, что знает о заговоре. Будет логичнее сохранить ему жизнь. Пока что он — единственная ниточка, которая может привести меня к разгадке убийства Булгаковых.

— Павел Андреевич, вы как нельзя вовремя! — закивал Сергеев. — Пожалуйста, осмотрите кости. Мы с Лёней… с Леонидом Петровичем займёмся нервной системой.

Кости я уже осмотрел. Можно сказать, что Владыкину повезло. Я бы на его месте точно переломал бы себе всё что можно. Борису Геннадьевичу надо было в акробаты идти, а не в психолекари.

Рёбра, кости голени, несколько позвонков и кости лицевой части черепа. Больше Владыкин ничего не сломал. Даже внутренние органы не повредил. Смог сдержать удар ногами. Но всё же ударился лбом об асфальт.

— Поврежденные сосуды заращиваю, — отчитался я. — Обломки костей лучше будет вернуть на места в условиях стационара. Что скажете насчёт головного мозга? Мне кажется, лобные доли повреждены. И затылочные, очевидно, тоже.

— Полностью с вами согласен, Павел Андреевич. Но при чём тут затылочные? А-а… Божечки! Вы правы, как же я сразу не догадался? Противоудар! — затрясся Алексей Георгиевич.

Стандартный механизм повреждения. Мозг человека ведь не закреплён на каких-нибудь штырях. Пространство вокруг него очень мягкое. Поэтому при ударе по лбу мозг может отлететь назад и удариться о кости черепа затылочной частью.

Получается, что при ударе страдает сразу две противоположные стороны.

— Порванные нервы восстановил, — сообщил наставнику Беленков. — Надо его госпитализировать в травматологию. Иначе умрёт от болевого шока.

— Болевые рецепторы я уже выключил, — помотал головой Сергеев. — Позовите санитаров. На носилки — и ко мне в неврологию! Я его быстро восстановлю. Не могу только понять, как господин Владыкин вообще умудрился вывалиться из окна.

— Не из окна, — ответил один из стражников. — С крыши. Он сам спрыгнул. Мы видели. Никого рядом с ним не было.

— Ой, беда-беда, — вздохнул Алексей Георгиевич. — Наш психолекарь сам сошёл с ума! Видимо, не выдержал нагрузку.

Я помог нейролекарям перенести Владыкина в стационар и попросил Сергеева, чтобы тот сообщил мне, если Борис Геннадьевич придёт в себя.

Надо будет снова с ним поговорить. Высок риск, что с такими повреждениями он вообще не сможет вспомнить часть своей жизни. У него явно есть ушиб мозга. Причём степень тяжести далеко не лёгкая!

И ведь Константин Романов обязательно об этом узнает. Но как он отреагирует на произошедшее — большой вопрос. Возможно, поймёт, что соваться ко мне не стоит. Но, может быть, поступит иначе. Наоборот, снова начнёт насылать на меня убийц.

Как ни крути, а разбираться с ним придётся. Но лучше дождаться, когда Владыкин придёт в сознание. Он сам должен рассказать правду о заговоре. Мне никто не поверит, если я начну кричать на каждом углу, что Владыкин и Константин Романов намерены предать Российскую Империю!

После произошедшего я вернулся в свой кабинет. На ходу воспользовался своим новым навыком. «Массовый анализ» быстро определил, с какими диагнозами ко мне пришли жители императорского двора.

Большая часть обратилась ко мне с мелочами. Но один вызвал особый интерес. Барон Лагунов. Полный мужчина. «Анализ» сообщил мне, что пациент весит более ста двадцати килограммов.

Я уже привык, что повышенная масса тела у людей старше пятидесяти лет чаще всего идёт рука об руку вместе с сахарным диабетом второго типа.

И я оказался прав. Судя по анализам, этот человек живёт с диабетом уже не один год.

— Вы таблетки принимаете, Иван Васильевич? — обратился к Лагунову я. — Глюкоза выше десяти. Это же никуда не годится!

— Бывало и хуже, — вздохнул он. — Первый раз меня положили в эндокринологическое отделение чуть ли не в коме. Сахар поднялся выше двадцати.

— И гликированный гемоглобин очень высокий, — продолжил изучать анализы я. — Не пойдёт. Надо исправлять.

Многие диабетики забывают, что им надо контролировать не только сахар, но и гликированный гемоглобин. Ведь по этому показателю можно оценить эффективность назначенной терапии.

Простыми словами, сахар цепляется за гемоглобин, изменяет его структуру — и это можно увидеть в анализе крови. В норме он должен быть менее шести процентов. Если наблюдается подъём выше шести с половиной — можно с уверенностью сказать, что у пациента предиабет или диабет.

Я назначил Лагунову новые препараты. Откорректировал дозировки старых, посоветовал принимать тиоктовую кислоту для восстановления уже повреждённых нервных клеток, но на этом проблемы не закончились.