Избушка на курьих ножках - Андерсон Софи

– Я Яга Анна…

– Яга Дмитрий…

– Приятно познакомиться…

– Чудесная ночь для соединения…

– Какая великолепная избушка…

– Яга Елена! Скорее иди сюда, познакомься с Ягой Маринкой.

К нам подбегает совсем молодая девчушка, и моё лицо расплывается в улыбке. Никогда ещё мне не доводилось встречать Ягу своего возраста.

– Привет, Яга Маринка. Поздравляю с соединением. – Яга Елена улыбается мне, как старой знакомой, берёт меня под руку и уводит от Старейшин. – Пойдём покатаемся на костяной карусели?

Я следую за взглядом Яги Елены и вижу ещё несколько костяных тележек, которые гремят на вершине забора. Яга Елена ведёт меня туда, где забор чуть ниже, и одна из тележек опускается прямо к нашим ногам. Мы забираемся в неё, садимся на сиденья из тазовых костей и откидываемся на спинки из лопаток. Мой желудок сжимается, когда тележка взмывает обратно к вершине забора, где дорожка из костей ныряет то вверх, то вниз, образуя большое кольцо вокруг всех избушек.

Джек порхает над нами, пока мы несёмся вперёд, держась друг за друга на безумных подъёмах и отчаянно визжа на головокружительных спусках. Всё вокруг превращается в водоворот ярких огней, смеха и звёзд, и от этой бешеной кутерьмы у меня темнеет в глазах. Когда тележка наконец останавливается, я выхожу из неё на ватных ногах и с улыбкой во весь рот.

Яги повсюду: расставляют угощения на длинных столах и тараторят так быстро, что у меня голова кругом. Все очень приветливы. Улыбаются, сыплют комплиментами мне и моей избушке, кормят Джека прямо с рук. Некоторые рассказывают, как познакомились с моей бабушкой, вспоминают, какой замечательной она была. Я улыбаюсь им в ответ, оберегая свой секрет. Ба ушла не насовсем, скоро я верну её домой.

За этот вечер я встретила столько Яг, но ни с одной не успела толком познакомиться. Они убегают танцевать, растворяясь в толпе, как мёртвые в темноте Врат, но скулы у меня уже болят от улыбки: я рада, что все они рядом, такие же Яги, как я. Ну, почти как я. Я не вписываюсь ни в мир живых, ни в мир мёртвых, но здесь, думаю, всё сложилось бы, будь у меня побольше времени. Жаль, что праздник не продлится долго. Татьяна была права: Ягам стоит встречаться почаще. Интересно, сможем ли мы собрать ещё одну такую встречу, когда Ба вернётся?

– Смотри! – Яга Елена тянет меня за руку. – Твою избушку украсили.

Я оборачиваюсь и вижу свою избушку, освещённую свечами в черепах, свисающих с крыши, и обвешанную гирляндами из крупных алых цветов. Она такая нарядная, что меня переполняет гордость.

– Ты волнуешься из-за соединения? – спрашивает Яга Елена.

Я киваю, все мои нервы как будто наэлектризованы.

– А ты проходила через такую церемонию?

– Что ты, нет, – отмахивается Яга Елена. – Я живу с мамой, Ягой Валентиной. Я и не думаю становиться Хранителем, пока мне не стукнет как минимум пятьдесят. А может, и все сто. Ты смелая, раз отважилась на этот обряд в таком возрасте.

Но это неправда: я вовсе не считаю себя смелой. Я холодею, неуверенность переполняет меня. Мысль о том, что я сбегу от гостей, от шума и света церемонии во мрак Врат, вызывает у меня дрожь.

Возле меня появляется Старая Яга, у неё в руках несколько толстых металлических труб. Яга Онекин рядом с ней, несёт большой ящик, в котором хранятся сделанные нами фейерверки.

– Хочешь зажечь первые заряды? – спрашивает Старая Яга с улыбкой.

– С удовольствием, – киваю я. – Но как же Бенджи и Джек? Они не испугаются?

– Кто такой Бенджи? – спрашивает Яга Елена.

– Мой барашек. Он в домике на заднем крыльце.

– Если хочешь, я побуду с ними, пока ты запускаешь салют, – предлагает девочка.

– Спасибо большое.

Я показываю Яге Елене, где прячется Бенджи, закутанный в одеяла, почёсываю его и Джека на прощание, зная, что вот-вот брошу их. В глазах стоят слёзы, но я стараюсь проморгать их, убеждая себя, что уход сквозь Врата того стоит. Я вернусь очень скоро и приведу бабушку.

Сотни гостей собрались возле переднего крыльца моей избушки, их лица сияют в свете свечей в черепах. Старая Яга отводит меня в сторону и показывает, как обращаться с трубами (она называет их пушками), чтобы отправить в небо наши звёзды.

Яга Онекин помогает мне поджечь первые пять фитилей, мы отбегаем к крыльцу и смотрим, как гигантские красные, зелёные, золотые, синие и фиолетовые одуванчики разлетаются по тёмному небу. Толпа восторженно вопит, и, когда последние светящиеся брызги достигают поверхности земли, я чувствую, как меня овевают знакомые запахи и тепло моей родной избушки.

Пять Древних старейшин собрались в комнате, встали вокруг того места, где всегда появлялись Врата, и что-то громко и радостно поют на языке мёртвых. Яги заполняют комнату, и она оживает. Все хлопают, отбивают ногами ритм и пританцовывают, передавая друг другу тарелки с угощениями и стаканы, наполненные квасом. Сама избушка покачивается в такт музыке, а очаг улыбается мне с довольным видом.

Ожерелье из крошечных белых цветов падает мне на шею, я поднимаю глаза и вижу усыпанные цветами лозы, которые обвивают всё вокруг. Они свисают с потолочных балок, сползают по стенам, укрывают мебель. Яги подталкивают меня к Вратам, и, когда я делаю шаг, виноградные плети с нежностью обвивают меня, накрепко связывая с избушкой. Я чувствую её радость, внутри становится тепло.

– Помни, Маринка, ты не обязана делать это, – шепчет Старая Яга мне на ухо. – Ничего страшного, если ты передумала.

Я прохожу мимо неё и позволяю себе утонуть в сладковатом аромате цветов. Вот я уже у самых Врат, шелковистые лепестки цветов и мягкие стебли обвивают мои руки и лицо. Древние старейшины оборачиваются ко мне и запевают другую песню. Она медленная и торжественная. Я пытаюсь разобрать слова, но никак не могу сосредоточиться. Сердце бешено колотится в груди.

Песня становится всё тише и под конец звучит едва слышно, как шёпот. Думаю, в ней поётся о красоте Великого цикла и чести быть Хранителем. Я стараюсь освободить руки из объятий лозы и дышать спокойнее.

Яги собираются вокруг меня, умиротворённые и тихие, их рты приоткрыты в ожидании действа. Через трубу в комнату проникает сквозняк, и свечи подрагивают от дуновения ветерка.

– Дом Яги! – Один из старейшин кричит так громко, что я вздрагиваю. – Открой свои Врата, чтобы Яга Маринка могла дать тебе клятву, призвав в свидетели звёзды.

Вот оно. Сейчас откроются Врата, всего несколько шагов – и я наконец приведу бабушку домой. Я снова буду в безопасности, и в стенах избушки не появятся новые трещины. Мёртвые, которых не проводили как до́лжно, не растают, а Великий цикл снова обретёт равновесие. Всё, что пугало и мучило меня с того дня, как Ба ушла, исчезнет, стоит мне только прижаться к её груди; она обнимет меня, и всё снова будет хорошо. Избушка исцелится, Ба продолжит провожать мёртвых, а я смогу сама распоряжаться своим будущим.

Я жадно вдыхаю полной грудью. И, как только появляется чёрный прямоугольник Врат, я бегу к нему со всех ног и прыгаю.

Темнота

Всё вокруг замедляется, когда Врата затягивают меня. Усыпанные цветами лозы ломаются и падают мне под ноги. Яги стоят вокруг меня, раскрыв рты, и взволнованно глотают воздух. Некоторые хватаются за голову. Отовсюду на меня смотрят удивлённые глаза, в зрачках отражается свет, падающий откуда-то из пустоты Врат. Воздух свистит у меня в ушах, тёмный океан тянет меня вниз. Я складываю руки на груди, ожидая, что вот-вот холодный поток затянет мою шею, голову…

Но тут мне в спину впиваются когти, кто-то хватает меня за руку, и жуткая боль от удара об пол пронзает мою голову. Меня поглощает темнота и пустота, и только приглушённый звук балалайки, наигрывающей мою любимую колыбельную, нет-нет и нарушает тишину.

Распахнув глаза, я вижу склоняющиеся ко мне расплывчатые лица, на них написано беспокойство. Я зажмуриваюсь, и горячая слеза отчаяния катится к моему уху. Вот бы мне прямо сейчас провалиться сквозь землю.