Первый Артефактор семьи Шторм (СИ) - Окунев Юрий

— Кстати, мы проводили ритуал в этом же месте, на этом алтаре, — сказал Подорожников. — Правда, мне не пришлось тогда сидеть в камере.

Он продолжил объяснение, рассказав об ограничениях, которые ввёл Пётр Иванович: запрет на причинение вреда, на общение с бывшими подельниками, обеспечение безопасности для Елизаветы и другие пункты. Взамен Пётр обещал обеспечить ему образование, практику для медика и получение лицензии в будущем.

— Пётр Иванович сразу перешёл от слов к делу: если я не помогал ему, то учился. В моей памяти столько знаний, что, наверное, можно сдать экзамен в медицинскую академию уже завтра, — с лёгкой гордостью закончил он.

— Ну так что? Проведём ритуал, Шторм? — спросил Сухов, не забывая держать в поле зрения Максима.

Я отпустил алтарь, за который держался всё это время, сделал шаг вперёд и сказал:

— Нет. Ритуала не будет.

И вот теперь сижу и мучаюсь: а вдруг надо было? Вдруг сам себе создал проблему не сейчас, так в будущем? Ещё буквально позавчера вещал Лизе, что предателей дома не держат, а тут сам поверил на слово, да ещё подстраховываться не стал.

С другой стороны, всё-таки я не просто так это сделал. Я поднял правую руку и посмотрел на тонкую медную полоску. Я сделал из остатка медной пластины браслет. Достаточно простой, с минимальными украшениями, но всё же имеющий свою силу.

Медь является отличным проводником, почти наравне с серебром, но дешевле. Магическая сила у неё похуже, но для некоторых задач она подходит гораздо лучше. Например, как в Следопыте, где она рассеивает излишнее тепло, создавая магическое облако вокруг артефакта.

Перед допросом я сделал из оставшейся полоски три тонких браслета. Они, братья из одного металла, были связаны небольшой магической обработкой, и выступали, как единый энергетический пласт.

Однако я его механически разделил на три составляющие, плюс сделал контурную и руническую гравировку. Один из них я надел на руку Максиму и попросил его активировать Дар. Зелёная энергия засветилась на его ладони, и я с тоской подумал, что даже этот пацан одарённее меня.

Однако артефакт на его руке напитался и передал сигнал своим братьям на моей руке. Теперь, как только он начнёт использовать свою магию рядом со мной, я сразу узнаю.

Это не помешает ему придушить меня голыми руками, но я не стал ему об этом рассказывать.

Мне не хотелось брать под контроль его нити жизни. Я был уверен, что не смогу их вовремя отпустить, когда получу божественную энергию из Инъектора и, переходя на новый уровень, вырву их.

Лишать молодого парня шанса на единственную жизнь — это чересчур.

В итоге калейдоскоп мыслей в голове успокоился, и я уснул. Остаток ночи прошёл спокойно, мне ничего не снилось, чему я был очень рад.

Проснулся я поздно. Тело казалось тугим и уставшим. Заставил себя сделать небольшую зарядку, чтобы разогнать кровь, а затем принял контрастный душ, от души повопив в процессе.

Сухов даже вломился ко мне в комнату, снеся замок, но убедившись, что я целый, пусть и мокрый, выхожу из ванны, с ворчанием медведя покинул спальню, даже не удосужившись закрыть за собой.

На завтрак я сделал всем большой омлет с луком и кусочками бекона, посыпав сыром и зеленью. Охранники поели молча, с подозрением глядя на Максима, который закидывал еду в рот так, словно его не кормили никогда.

Лис из-под стола уже исчез, но на связь пока не выходил. Видимо отправился изучать миры, которые увидел в своём чайном бреду.

Мальчишка оказался деятельным и сразу уточнил, чем ему заняться: уборкой, лечением или сходить за продуктами.

Выпускать его из дома пока не хотелось, как и подпускать к себе слишком быстро, поэтому коллегиальным решением в виде меня и моего воображаемого друга Максим отправился собирать мусор на обгоревшем первом этаже.

Он также открыл окна нараспашку, чтобы максимально проветрить. В этом году лето было прохладным и ветренным, поэтому потоки воздуха с удовольствием гоняли пыль, гарь и непонятные обрывки по дому.

Через часа два лекарь вытащил два больших мешка с мусором, а затем принялся сдирать обгоревшие обои. В итоге к вечеру треть этажа выглядела гораздо веселее.

— Я уточню, сколько стоит установить новые окна и как много времени потребуется, — сказал он мне под вечер.

— Окна менять не стоит, только стёкла. Здание является историческим наследием и некоторые вещи просто так поменять нельзя, — сказал я, вспоминая Альфреда Веньяминовича Сикорского из городского департамента сохранения исторического наследия. — А то ещё выселят за неподходящий цвет рамы.

Максим повеселел.

— Это даже быстрее выйдет. Знаю стекольную мастерскую, где можно относительно дёшево взять материал. А с установкой договорюсь.

— Надеюсь, мастером будет не Кулак? — спросил я, чем смутил Максима.

— Это не его профиль, — неловко ответил он.

— А какой его профиль? — сдерживая улыбку уточнил я.

— Он скорее разбивает стёкла, чем устанавливает. А ещё он неплохо подмечает специфические детали.

— Например?

— Где что плохо лежит, — краснея ответил Максим, после чего пошёл дальше снимать обои.

Я же покачал головой. Он выглядит наивным и вызывающим доверие. Но так ли это на самом деле?

* * *

Кулака мучала боль. Не физическая, хотя лицо восстанавливалось очень плохо. Его мучала боль поверженного, проигравшего. Да ещё кому? Какому-то сопливому щенку и аристократишке!

Он был в его руках, почти сломался и Кулак чувствовал, как трепещет его жизнь на кончиках пальцев. Кулак обладал Даром земли. Пусть небольшим, но достаточным, чтобы вместе с его физической мощью побеждать в схватке даже более сильных и опытных противников.

А тут какой-то непонятный удар, который снёс ему пол лица. Он не собирался оставлять это просто так, но пока что мальчишка больше не проходил. Лишь суровые парни, с которыми спорить не хотелось.

Пусть Кулак был сильным, но он не был тупым. На улице сильные и тупые погибают первыми в самых дешёвых боях.

Уже который день он ворочался на жёсткой кровати, иногда аккуратно ощупывая лицо, заживающее после горячей наждачки. Он ждал момента. И вот он настал.

Дверь тихо отворилась, не скрипнув ни одной петлёй. Тусклый свет ламп аккуратно вполз в камеру из-за порога, позволяя Кулаку видеть контур человека.

— На выход, быстро.

Кулак не стал себя уговаривать, быстро накинул на плечи одеяло и вышел из камеры. Человек, который открыл ему, был ниже Кулака на полголовы, но одарённый ничуть не принижал пришедшего.

— Чего так долго? — спросил он вместо благодарности.

— Не только ты сидел в камере. Пришлось ждать, пока мне поверят, — ответил Максим и жестом указал на лестницу. — Только очень тихо. С ним профессиональные военные.

Кулак знал эту свору: бывшие псы и бойцы, выходя в отставку, легко находили работу охранниками, телохранителями и даже начальниками. А уж если у них был Дар, то таких вообще с руками отрывали.

— А ты говорил, что здесь никого не осталось, — проворчал Кулак. — Пацан видимо знает толк, раз сразу нанял опытных бойцов — от них даже без Дара веет опасностью.

Максим усмехнулся: от Кулака это был высший комплимент.

— Главное сейчас быстро свалить. Пошли.

Они вышли через западное крыльцо для слуг, проскользнули вдоль забора, подошли к воротам. Максим аккуратно сдвинул засов и по территории раздался скрип.

— Идиот! — прошипел Кулак, но замер вместе с лекарем.

Минуту они стояли, но ничего не происходило.

— Идиоты! — теперь уже довольно сказал Кулак, обращаясь к жильцам дома. — Всё, погнали отсюда. Нас уже ждут.

— Я останусь, — тихо ответил Максим. — Если я уйду, то нас точно раскроют.

— Будто у них есть выбор, кого подозревать, — заметил Кулак, и Максим в очередной раз подумал, что он совсем не туп.

— Всё равно. Лучше иметь человека в таком доме. Скоро это пригодится. Тебе же даю задание. Вот, передай это сам знаешь кому. — Лекарь протянул Кулаку сложенный лист бумаги. — Только не заглядывай — это может стоить тебе глаз.