Идеальный мир для Химеролога 2 (СИ) - Сапфир Олег

А на высокой спинке кресла сидел второй надсмотрщик, куда более громкий и наглый.

— Э, слышь, ты, мелкий! Ватой возишь, как обморок! Активнее, я сказал! — деловито поучал Кеша. Он поскрёб лапой под клювом и авторитетно добавил, обращаясь к хомяку на щётке: — А ты чё ножку кресла бодаешь?

Хомяк-надсмотрщик на подоконнике пискнул на Кешу, явно выражая несогласие с его методами руководства. Попугай презрительно фыркнул.

— Цыц! Я тут главный по фэншую!

Валерия, заметив меня, с улыбкой помахала мне шваброй.

— Доброе утро, шеф! Кофе на столе. Наши пушистые генералы уборки уже почти закончили свою миссию. Скоро тут будет чище, чем в операционной!

Я отсалютовал им, проходя мимо, и скрылся в своей новой, ещё пахнущей свежим покрытием лаборатории. Здесь царил мой порядок. На столешницах аккуратными рядами стояли новенькие колбы. В углу гудел старенький, но вполне рабочий холодильник, набитый образцами. А на центральном столе возвышалась моя прелесть и гордость — промышленная кофемолка, перепрофилированная в измельчитель костей.

Работа закипела.

Я засыпал в жерло аппарата горсть высушенных костей мелких тварей — каких-то мутировавших грызунов и ящериц, которых успела наловить Рядовая. Аисты-курьеры доставили их под покровом ночи. Моя маленькая система работала как часы.

Кофемолка заревела, перемалывая магически усиленные кости в тончайшую белую пыль. Я собрал драгоценный порошок в специальную ёмкость, добавил немного животного жира, который вытопил из бесполезных останков, и несколько капель реагента для стабилизации.

А затем началось самое интересное. Я положил ладони на ёмкость и сосредоточился, вливая в состав свою энергию, сплетая сложнейшие формулы и активируя скрытые свойства костного порошка, заставляя его соединиться с жиром на молекулярном уровне.

Под моими пальцами густая желтоватая субстанция начала менять цвет, становясь почти прозрачной. Я чувствовал, как внутри появляется чудодейственная мазь, способная за считанные часы срастить раздробленные кости и затянуть глубокие раны.

Это была моя первая серьёзная разработка в этом мире — настоящее работающее лекарство. Сильнодействующая заживляющая мазь. Простенькая, но крайне эффективная. Правда, с одним нюансом.

«Интересно, — подумал я, добавляя в смесь ещё один компонент, — если намазать этой штукой кошку, у неё вырастет вторая голова или просто отвалится хвост?»

Дело было в специфических белковых маркерах. Состав мази был идеально откалиброван под физиологию существ собачьего типа. Он активировал их уникальные регенеративные процессы, заставляя раны затягиваться в считанные часы. Но для кошачьих, например, с их совершенно иной структурой рецепторов, эта мазь была бы ядом. В лучшем случае вызвала бы сильнейшую аллергическую реакцию. В худшем — некроз тканей.

Закончив, я аккуратно подписал этикетку — «Только для собак!» — и поставил на полку. Первый продукт моей новой лаборатории был готов.

Я как раз собирался приступить к обработке следующей партии костей, когда в дверях появилась Валерия.

— Вик! У нас… срочный вызов! Я не знаю, что там, но по голосу — что-то очень, ОЧЕНЬ плохое! Сказали, уже подъезжают!

Я медленно повернулся к ней, вытирая руки о тряпку.

— Успокойся. Вдох-выдох. Что за вызов?

— Не знаю! Просто кричали в трубку, что нужна срочная помощь, что Багратион опять при смерти…

Не успела она договорить, как с улицы донёсся визг тормозов. Через секунду входная дверь клиники распахнулась с такой силой, что ударилась о стену, оставив на ней вмятину.

В приёмную, как фурия, ворвалась Агнесса Новикова.

Она выглядела так, будто только что прорвалась сквозь строй вражеской армии. Дорогое пальто было порвано в нескольких местах и перепачкано чем-то бурым. На щеке виднелась свежая царапина, а волосы, обычно уложенные в идеальную причёску, теперь растрепались, выбившись из-под заколки.

За ней двое её гвардейцев, тоже изрядно помятые, втащили огромное обмякшее тело.

Багратион.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — дела плохи. Его роскошная, ещё вчера лоснящаяся шерсть была спутана и залита кровью. Из глубокой раны на боку торчал обломок какого-то шипа. Тигр тяжело и хрипло дышал.

— Срочное лечение! — выкрикнула Агнесса. — Заплачу любые деньги! Только спасите его!

В её глазах, полных слёз, застыла мольба.

А я просто стоял и молча смотрел на неё, изучая детали.

Характер рваных ран на теле тигра. Следы когтей на её пальто. На то, как один из гвардейцев прижимает руку к боку, пытаясь скрыть кровоточащую рану под формой.

В голове уже складывалась картина произошедшего. Но прежде чем делать выводы, нужно было собрать все факты. И самый главный факт сейчас лежал на руках у двух здоровенных мужиков.

— Ладно, — кивнул я. — Идём в операционную.

Двое гвардейцев, кряхтя, подхватили обмякшее тело тигра и двинулись за мной.

— А вы куда? — остановил я их на полпути. — Вас тоже надо оперировать?

Мужики замерли, непонимающе уставившись на меня.

— Что?

— Я только тигра буду лечить, — пояснил я. — И, насколько я вижу, он сам может идти.

Они посмотрели на меня, потом на безвольно висящую тушу на своих руках, потом снова на меня. В их глазах отчётливо читалось: «Ты, парень, совсем с катушек съехал?»

— Он же ранен…

— Я сказал, сам, — повторил я уже жёстче, глядя прямо в глаза тигру.

И Багратион, который ещё секунду назад был на грани смерти, дёрнулся. Он издал тихий стон, спрыгнул с рук ошарашенных гвардейцев и, тяжело опираясь на лапы, захромал следом за мной в операционную.

— То-то же! — бросил я через плечо. — Не люблю симулянтов.

Дверь за нами закрылась. Я повернулся к тигру, который, доковыляв до стола, рухнул на пол, тяжело дыша.

— Запрыгивай.

Он посмотрел на меня с таким укором, будто я только что обвинил его во всех смертных грехах.

— Давай-давай, нечего тут драму разыгрывать. Я же вижу, что ты можешь.

Тигр издал звук — что-то среднее между стоном раненого бойца и ворчанием обиженного котёнка. Он обвёл взглядом пустую операционную, очевидно, в поисках сочувствующей публики. Не найдя её, он тяжело, с видом великомученика, вздохнул так, что с соседнего столика сдуло Кешу.

— А-а-а, мать моя!.. — раздался возмущённый вопль, и Кеша, кувыркаясь в воздухе, как сбитый истребитель, пролетел через всю операционную и шмякнулся в тазик с дезинфицирующим раствором.

На секунду повисла тишина. Затем из тазика показалась мокрая, растрёпанная голова попугая.

Кеша отряхнулся, разбрызгивая капли, и вперил в тигра полный праведного гнева взгляд.

— Э, полосатый! Ты чё, совсем берега попутал⁈ Думаешь, раз большой, так можно тут ураганы устраивать⁈ Я щас пацанов позову, они тебе эти полоски в ромбик переделают!

Багратион лишь приоткрыл один глаз, посмотрел на мокрого попугая с нескрываемым презрением и снова закрыл, демонстрируя, что на столь низменные угрозы он не реагирует.

— Я запомнил, шерстяной! — не унимался Кеша, выбираясь из тазика. — Встретимся на районе, побазарим!

Я хмыкнул и принялся за работу.

Для начала нужно было извлечь зазубренный шип. Он вошёл глубоко, задев лёгкое. Осмотрел его. Интересная конструкция. Похоже на часть конечности какого-то инсектоида.

— Так-так-так… — задумчиво произнёс я. — Никогда не поверю, что ты мог подпустить к себе кого-то… Значит, противник был не один.

Я аккуратно обхватил шип пальцами и резким движением выдернул. Из раны тут же хлынула почти чёрная кровь.

— Понятно. Ещё и ядовитый…

Я приложил ладонь к ране. Мои пальцы окутало слабое зеленоватое свечение. Кровь тут же загустела и остановилась. Я изменял саму структуру крови, заставляя тромбоциты работать в сотни раз быстрее.

Багратион лежал на столе, тяжело дыша. Его взгляд был осмысленным, он следил за каждым моим движением.

— Не дрейфь, полосатый. Шрамы украшают мужчину. Или тигра. В твоём случае — и то, и другое.