Личный аптекарь императора. Том 9 (СИ) - Золотарев Егор

Коробки с саженцами заняли всю машину. Даже Ване пришлось на колени взять две коробки. От ворот усадьбы до теплой влажной оранжереи нам помогли перенести коробки наши охранники. Дед с Димой уже ждали нас, поэтому заблаговременно включили все приборы, чтобы создать идеальный климат для быстрого роста растений.

— Мне нужно приготовить стимулятор роста в лаборатории, поэтому ты можешь пока зайти в дом и поздороваться с Настей, — предложил я.

— Это плохая идея, — мотнул он головой и опустился взгляд. — Я к ней со всей душой, а она… Не хочу её видеть.

— Слушай, не знаю, что там у вас творится, но она всем уши прожужжала, что хочет учиться только во Владимирской академии. Не думаю, что ваша академия лучше, чем ММА, но её туда словно магнитом тянет.

Он недоуменно уставился на меня.

— Это правда? Ты не шутишь?

— Нет, конечно. Недавно она это сказал моему декану.

— Ничего не понимаю, — он почесал затылок.

— Девчонки они такие — цену себе набивают. Если Настя тебе действительно нравится, то не отступай. Она, конечно, вздорная, но это с возрастом пройдёт.

— Хм, пожалуй, я не буду мешаться тебе под ногами и зайду в дом. Заодно с тётей Лидой поздороваюсь, — сказал он и довольно резво покинул оранжерею, а я усмехнулся и направился в лабораторию.

Как только приготовил все необходимые ингредиенты для создания стимулятора роста и хотел уже приступить к изготовлению, мне позвонил Яков Серебряков.

— Алло, Александр, это вы? — послышался знакомый голос.

— Да, Яков. Здравствуйте. Готов мой зельестрел?

— Готов, можете забирать.

— Сейчас подъеду.

Предупредив Диму и деда, что отлучусь, я поехал к мастерской Серебряковых. Ещё издали увидел белый густой столб дыма, поднимающийся от их мастерской.

Когда подъехал и подошёл к двери увидел уже знакомую вывеску: «Мастерская артефактов Якова Серебрякова. Чудеса и редкости. Заказ на изготовление и ремонт. Осторожно — магия!»

Только сейчас я понял, почему всех зовут Яковами Серебряковыми. Это имя — их личный бренд. Серебряковых может быть много, но Яковов — единицы.

Я постучал и, как и в предыдущие разы, мне открыл рыжий юноша. Он узнал меня, поэтому без вопросов пропустил внутрь.

Как только я переступил порог, меня окутала особая, почти осязаемая атмосфера мастерской, напитанной энергией манаросов и кристаллов. Воздух был насыщен эфирами терпкой меди, пряной древесины, горьковатым дымом благовоний, смешанных с ароматами редких растений и эфирных масел.

Отовсюду слышалось множество звуков: тихий звон металла, поскрипывание резца по дереву, звон стекла, тяжёлое дыхание мехов у горна и негромкие голоса. За длинными столами сидели мастера в кожаных передниках, в таких же нарукавниках и с налобными фонарями. Рядом с ними стояли коробки с инструментами и заготовками. У Грачёва была точно такая же коробка.

Из-за особенной, ни с чем не сравнимой атмосферы, царящей здесь, мне показалось, будто время здесь течёт иначе. Ремесло, связанное с магией, похоже на настоящее чудо. В очередной раз поймал себя на мысли, что мне здесь очень нравится. Я бы хотел быть частью всего этого, но, к сожалению, таких способностей у меня не было.

Издали я заметил, что в конце мастерской за своим столом сидит пожилой Яков, который рассказал мне про Грачёва. Мне стало интересно, что он про него знает, поэтому сразу направился к нему.

— Добрый день, — поздоровался я, обращая на себя внимание.

Старик поднял на меня глаза, подслеповато прищурился, затем поднёс к глазам лупу и пригляделся.

— Знакомое лицо. Мы встречались?

— Да. Я уже приходил к вам. Меня зовут Александр Филатов. Вы рассказали мне про Грачёва.

— А-а, да-да, вспомнил. Добрый день, Александр, — добродушно улыбнулся он. — Присаживайтесь, если найдёте, куда.

— Я ненадолго, — ответил я, когда поблизости не увидел ни одного стула.. Хотел задать вам пару вопросов про Грачёва.

— Вряд ли я смогу рассказать что-то ещё, — покачал он головой. — Грачёв очень скрытный человек. Если честно, я им восхищался и одновременно с этим побаивался. Открыто он ни с кем не враждовал, но все знали, что на его пути нельзя вставать.

— Если вы не хотите говорить, потому что боитесь его, то сразу могу успокоить: Грачёв мертв.

— Мёртв? — упавшим голосом сказал старик Яков. — Давно?

— Нет, всего несколько дней.

— Как он умер?

— Был убит, — коротко ответил я, не желая вдаваться в подробности.

— Убит… Хм, значит, и его настигла кара небес.

— О чём вы? — уточнил я.

— Мы, артефакторы, очень суеверны. Мы верим, что нельзя творить зло, оно возвращается. Именно поэтому с большой неохотой берёмся за изготовление артефактов, которые приводят к смерти. Гораздо приятнее создавать лечебные артефакты.

— Так вам есть что сказать про Грачёва? — поторопил я его.

— Нет. Талантливый был мастер. Пусть покоится с миром.

В это время в нам подошёл ещё один Яков — сын старика.

— Вот вы где, — всплеснул он руками, увидев меня. — А то Яков сказал, что вы пришли, но я вас не дождался. Пойдёмте, покажу ваш новый зельестрел. Хочу сразу попросить прощения за задержку. Сейчас столько заказов, что наша мастерская работает круглосуточно, но всё равно выбиваемся из сроков.

Я попрощался со старшим Яковом и двинулся вслед за мужчиной к его столу. В деревянной лакированной коробке лежал зельестрел. Он был похож на предыдущий, только рисунки другие, и рукоять украшена золотой и красной глазурью.

— Превосходная работа, — с я благоговением взял оружие, блестящее от позолоты, и повертел в руках.

— Я не стал ничего менять, и механизм остался прежний.

— Правильно сделали, я уже приноровился делать для него пули определенного диаметра. Сколько я вам должен?

— Ровно столько же, сколько и в прошлый раз.

Я убрал зельестрел в коробку, защелкнул крышку и уже собирался уходить, но вспомнил разговор с духом старика Грачёва.

— Скажите, Яков, а может артефактор вложить в творение свою энергию?

Мужчина задумался, уставившись перед собой.

— Вообще теоретически такое возможно, — после раздумий ответил он.

— Если это так, то зачем использовать кристалл на таком артефакте?

— Кристалл не только сам отдаёт накопленную энергию, но и направляет имеющуюся и усиливает её, — пояснил он. — Но ни один артефактор не станет закладывать в артефакт свою ману, ведь тогда он становится тесно связан с ним, и когда в его творении заканчивается энергия, оно черпает её из хозяина. Только представьте, что станет с артефактором, у которого его собственные изделия будут опустошать источник.

— Может хозяин сам забрать энергию из артефакта?

— Думаю, может. Но я не сведущ в этом вопросе.

— Понятно, но меня волнует ещё один вопрос, — я понизил голос. — Получается, когда артефактор умрёт, его изделия окажутся бесполезными безделушками?

— Всё верно. Без энергии артефакт ничего не может.

Это была одновременно хорошая и плохая новость. Хорошая заключалась в том, что теперь никто не сможет воспользоваться теми приборами, что изготовил этот злой гений. Плохая — все его артефакты могут оказаться бесполезными. Даже те, что он изготовил, работая в имперской мастерской для нужд государства. Надо будет обязательно оповестить об этом Демидова.

Пообещав в ближайшее время заехать в банк и отправить деньги на счет Серебряковых, я попрощался с Яковом и вернулся в особняк. Прежде чем зайти в лабораторию, прогулялся по саду и заодно поговорил Демидовым. Я не стал говорить о разговоре с духом покойного отца Грачёва, только то, что узнал от Якова.

— Хм, надо будет дать задание своим бойцам сходить в имперскую мастерскую и вытащить из архивов все данные об артефактах, созданных Грачёвым.

— Их нужно обязательно проверить. Возможно, он не всегда использовал свою ману.

— Да, мы так и сделаем. Но не понимаю, зачем он так поступал? — судя по голосу, Демидов явно озадачен этой информаций.