Император Пограничья 9 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

— Я понимаю, — кивнул я. — У меня тоже… дел невпроворот. Фонд Добродетели затаился, но я не думаю, что они оставят попытки. Гильдия Целителей тоже. А ещё Демидовы — у меня есть неоплаченный должок к ним.

— Умеешь ты выбирать врагов… — вздохнула собеседница.

— Что ты будешь делать после? — спросил я. — Когда Шереметьев получит по заслугам?

Засекина помолчала, глядя на огни города.

— Не знаю, — призналась она. — Столько лет живу одной целью, что даже не думала о том, что будет потом. Может, останусь с Северными Волками. Может, попробую восстановить родовые земли. А может… — она пожала плечами. — Честно? Понятия не имею. А ты? Чего хочет новый маркграф?

Я глубоко вздохнул. Момент истины.

— Я хочу объединить Содружество. Снова сделать из разрозненных княжеств единое государство. И покончить с угрозой Бездушных раз и навсегда.

Ярослава резко повернулась ко мне, глаза расширились от удивления.

— Ты это серьёзно? — после паузы она усмехнулась. — Не хило так замахнулся.

— Абсолютно серьёзно. Эта раздробленность нас погубит. Каждое княжество само по себе, каждый правитель мнит себя царём в своей вотчине. А Бездушные не дремлют. Рано или поздно они прорвутся через все наши укрепления и сметут, если мы не объединимся.

Ирония в её глазах сменилась чем-то странным. Она смотрела на меня так пристально, словно видела впервые.

— Знаешь, — медленно сказала Засекина, — когда ты говоришь об этом… я почти верю, что у тебя получится. Есть в тебе что-то такое… — она запнулась, подбирая слова. — Мой отец любил читать и рассказывал истории о забытых временах, о Рюрике Великом, объединившем разрозненные и дикие племена в единую империю. Говорил, что настоящий государь — это не тот, кто рождён на троне, а тот, за кем люди идут по собственной воле.

СТОП!

— Как ты его назвала⁈ — я подался назад.

Глава 13

На мгновение я потерял дар речи.

Рюрик…

Моё имя из уст потомка. Точнее, искажённое теми, для кого мой родной язык казался тарабарщиной. Хродрик — так нарекли меня родители. Славянам всегда было тяжело произносить звуки северных наречий, и постепенно имя видоизменялось: Хродрик превратился в Родрика, затем в Рорика, а потом и вовсе в Рюрика.

Отец явно закладывал в это имя особый смысл, словно предвосхищая мою дальнейшую судьбу. Возможно, мечтал, чтобы хотя бы один сын знатного, но не шибко могущественного ярла однажды стал конунгом. Так и вышло, только для этого мне пришлось отправиться в чужой край «на княжение»…

На языке данов, нордов, саксов и готов «Хрод» означало «слава, известность», а «Рикс» — «властитель, правитель». Вместе они образовывали имя, обозначающее «прославленный правитель». И я оправдал это имя, объединив разрозненные племена в единую империю.

Пальцы непроизвольно сжали каменные перила смотровой площадки. Белые костяшки проступили сквозь кожу, а под ладонями пошли трещины — камень не выдерживал напряжения. Мелкая крошка посыпалась вниз.

— Прохор, всё в порядке? — Ярослава заметила мою странную реакцию, положила руку на предплечье. — Ты побледнел.

— Да, просто… — я заставил себя ослабить хватку, отпустил искрошившиеся перила. — Задумался о тяжести такого наследия. Объединить империю — задача не из лёгких.

Нужно было проверить. Понять, действительно ли это мой мир или просто совпадение имён. Сама по себе концепция множественности миров была знакома мне ещё с детства.

Отец, следуя традициям нашего народа, рассказывал о девяти мирах, соединённых корнями и ветвями великого ясеня Иггдрасиль. Асгард — обитель богов, Альвхейм — царство светлых альвов, огненный Муспельхейм и ледяной Нифльхейм, Ванахейм, Йотунхейм, Свартальфхейм, Хельхейм и наш Мидгард. Если верить сказаниям предков, между мирами можно было путешествовать, и сами боги это делали. Так почему бы душе не перенестись из одного мира в другой? Или из прошлого в будущее того же мира? Эта мысль не казалась мне безумной — скорее, вполне логичной в рамках мироустройства, которое я знал.

— Знаешь, — сказал я как бы невзначай, поворачиваясь к ней, — интересный факт о Рюрике. Говорят, он носил перстень с изображением ворона, раскинувшего крылья вокруг копья. Символ его рода.

Ярослава нахмурилась, покачала головой.

— Не слышала о таком. Честно говоря, хоть Рюрик и известен как объединитель Руси, в истории слишком много тёмных пятен. Документов той эпохи почти не сохранилось — нашествие Бездушных в этом, естественно, не помогло, да и летописи противоречат друг другу.

Я внимательно слушал, не перебивая.

Она пожала плечами:

— У него вообще неоднозначная репутация. Некоторые историки считают, что он намеренно преувеличил масштаб угрозы Бездушных, чтобы огнём и мечом склонить независимые земли к подчинению. Типичный завоеватель, прикрывающийся благородной целью.

Сердце сжалось. Так вот что стало с моим наследием… История исказила всё, превратила борьбу за выживание человечества в банальные завоевательные походы.

Я едва сдержал горький смех. Преувеличил угрозу? Эти люди понятия не имели, каково это — жить в мире, где Алчущие были повсюду. Вся Империя была одним огромным Пограничьем. Не существовало полностью безопасных мест — только более или менее защищённые. Каждую ночь караульные вглядывались в темноту, ожидая атаки. Каждый выход за стены поселения мог стать последним. Мы теряли целые деревни за одну ночь, находя наутро лишь обезлюдевшие дома. Армия же вечноголодных тварей росла с каждой их победой.

А теперь? Теперь Бездушные стали почти управляемой угрозой, прорывающейся раз в двадцать лет во время Гона. Люди привыкли к безопасности Бастионов и княжеств, забыли, что такое настоящий ужас. Неудивительно, что потомки считают меня паникёром, преувеличившим опасность ради власти. Они судят прошлое мерками настоящего, не понимая, насколько изменился мир.

— А братья его? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно. — Синеус и Трувор?

— О них ещё меньше известно, — Ярослава задумчиво потёрла подбородок. — Только то, что у Рюрика вообще имелись братья. Синеус вроде бы правил в Белозёрске, а Трувор в Изборске. Но это всё легенды, достоверных сведений нет. Некоторые учёные вообще сомневаются в их существовании, считают литературным вымыслом летописцев.

Вымыслом… Я отвернулся, глядя на огни города. Синеус, мой горячий младший брат, всегда готовый броситься в драку. Трувор, вдумчивый и рассудительный, совершивший множество чудесных открытий. Их имена стали легендой, а сами они — призраками прошлого.

— Расскажи о своём роде, — попросил я, пытаясь отвлечься от горьких мыслей. — Засекины служили Рюрику?

Ярослава выпрямилась, в голосе зазвучала гордость.

— Основатель нашего рода, Святослав Засекин, был одним из ближайших соратников первого императора. Командовал правым флангом в битве при Онежском озере, где империя отражала первое крупное вторжение Бездушных с севера. После того как Рюрик объединил земли, Святослав получил в управление территории вокруг будущего Ярославля за верную службу.

Святослав… Память услужливо подбросила образ: молодой воин с ястребиным носом и шрамом через всю щёку. Мой телохранитель, спасший мне жизнь в той битве, хоть и носила он тогда совершенно иную фамилию. Я сам вручил ему боевой топор с серебряной насечкой — знак моего личного признания и покровительства.

— Я помню… — начал было я и тут же осёкся.

— Что? — княжна удивлённо посмотрела на меня.

— Помню, как читал об этом в хрониках, — быстро исправился я, — но не знал, что речь шла именно о твоих предках. Интересная история. А как Засекины стали князьями?

Княжна странно на меня посмотрела, но не стала заострять внимание на оговорке.

— Независимым княжеством Ярославль стал уже в Смутное время. Когда Земский собор не смог избрать нового царя, и Русское царство распалось во внутренних конфликтах, род Засекиных оказался расколот. — она облокотилась на перила рядом со мной. — Старшая ветвь поддержала Лжедмитрия Первого, надеясь восстановить независимость Ярославского княжества. Средняя ветвь осталась верна Василию Голицыну и была истреблена в боях. А младшая ветвь, к которой принадлежала моя семья, первоначально поддержала Василия Шуйского.