Последний рубеж. Том 2 (СИ) - Фарг Вадим

Я покачал головой.

— Спасибо, княгиня, но нет, — ответил я. — Мне это не понадобится. Мои медитации… с Людой… они практически научили меня управлять своими эмоциями. И, как следствие, своей силой. Я чувствую себя гораздо лучше. Спокойнее.

Её глаза сузились, а на лице мелькнуло что-то похожее на лёгкую ревность. Или это была лишь игра?

— С Людой, значит, — промурлыкала она, склонив голову набок. — Ваша помолвка… как она? Всё в порядке? Не слишком ли рано вы решили остепениться? Ты ведь такой… бунтарь. Не боишься, что семейная жизнь притупит твои острые углы?

Я усмехнулся.

— Мои острые углы, княгиня, скорее, оттачиваются. А Люда… она не притупляет, а направляет. И наша помолвка — это не просто контракт. Это… осознанный выбор. И, поверьте, остепеняться я не собираюсь. У меня ещё слишком много дел в этом городе. И за его пределами.

— Так значит, она… помогает тебе контролировать себя? — Савельева медленно встала, обошла стол и остановилась прямо передо мной, чуть склонившись. Её глаза изучали меня, а я чувствовал лёгкое касание её ментального щупальца, пытающегося проникнуть глубже. Я лишь чуть укрепил свой покров, не давая ей полного доступа. — Неужели её… невинность… способна обуздать твою тьму?

— Её сила, княгиня, — твёрдо ответил я, глядя ей прямо в глаза, — не в невинности. А в её… чистоте. И в нашей связи. И да, она помогает. Намного лучше любых зелий.

Я чувствовал, как она пытается уловить что-то, что я скрываю. Но я был мастером маскировки. Моя демоническая сила была спрятана глубоко, лишь слегка пульсируя, но не вырываясь наружу.

— Что ж, — Савельева выпрямилась, и лёгкая улыбка вновь коснулась её губ. — Это… похвально. И неожиданно. Я думала, тебе понадобится что-то более… радикальное. Но если Люда справляется… я рада за вас. И за неё.

Её взгляд скользнул по моему лицу, задержался на разбитой губе. В её глазах мелькнула озорная искорка.

— Хотя, должна признать, — добавила она, чуть понизив голос, — я бы с большим удовольствием помогла тебе справиться с твоими… порывами. У меня гораздо больше опыта в этом, чем у юной Смирновой.

Я лишь рассмеялся, не вставая с кресла.

— Благодарю за предложение, княгиня. Но у меня уже есть компас. И он указывает в нужном направлении.

Она хмыкнула, но не стала настаивать. Её взгляд был полон вызова и… интереса. Она не сдавалась. И это, признаться, мне нравилось.

Княгиня Савельева медленно вернулась к своему столу, её движения были грациозны и точны, как у хищницы, что только что отпустила жертву, но уже присматривалась к следующей. Она взяла какой-то документ, тонкий пергамент с витиеватыми печатями, но взгляд её по-прежнему был прикован ко мне, словно она пыталась прочесть каждую невысказанную мысль, каждое скрытое намерение. Наконец, она отложила бумаги, сложила изящные руки на груди, и в её голосе исчезли игривые нотки, уступив место деловой, почти ледяной серьёзности. Её аура, до этого мягко обволакивающая, теперь стала острой, как заточенный клинок.

— Но оставим романтику на потом, Илья, — произнесла она, и я почувствовал, как её ментальное щупальце вновь коснулось моего тела, на этот раз с явным намерением оценить мою готовность к бою. Она не просто зондировала, она пыталась надавить, проверить крепость моей защиты. Я позволил ей это, чуть приоткрыв защиту, чтобы она почувствовала пульсирующую силу, что теперь текла в моих венах — силу, пропитанную тьмой Преисподней, силу, которую даже я не до конца понимал. Но не более того. Я не собирался раскрывать все карты. — У нас есть дела, куда менее приятные, но не менее важные. Ты в курсе той шумихи, что Пастырь разводит в городе? Листовки, эти нелепые пикеты… Мои люди докладывают, что они готовят что-то более масштабное. Демонстрации, возможно, даже открытые провокации. И, что меня особенно беспокоит, его влияние растёт. Слишком быстро.

Я усмехнулся, глядя на неё. Да, её беспокойство было обосновано. Пастырь действовал агрессивно, и его методы были куда более тонкими, чем банальный бандитский беспредел Тарникова. Он бил по умам, по самой сути веры людей. Это было опасно.

— В курсе, княгиня. — В моём голосе не было и тени беспокойства, только холодная уверенность. Я знал, что делаю. — И уверяю вас, пока ничего серьёзного не произошло. Это лишь цветочки. Ягодки, как вы правильно заметили, будут скоро. Но я подготовился. И мои люди тоже.

Я сделал паузу, позволяя ей переварить мои слова. В воздухе повисла лёгкая напряжённость, предвкушение. Она ждала деталей, и я был готов их предоставить. Моя уверенность, казалось, передавалась и ей, хотя её ментальное щупальце всё ещё едва заметно пульсировало на моём Покрове, словно ища трещины.

— Я внедрил своих людей в эту так называемую Церковь, — продолжил я, чувствуя, как сила внутри меня отзывается на каждое слово, предвкушая грядущую схватку. — Они там, внутри, докладывают о каждом шаге Пастыря и его фанатиков. Мы знаем об их планах, о каждом их собрании, о каждом новом адепте. Вандалов, что по ночам стены мазали и ваши трибуны уродовали, уже разогнал. Подростки, как оказалось. Мелкая сошка, но полезная, — я хмыкнул, вспоминая их испуганные, но полные фанатизма лица. Они были лишь инструментом, но инструмент этот нужно было сломать. — А тех дебоширов, что на мои заведения напали и девочек покалечили… их тоже нашёл.

Хищная улыбка тронула губы Савельевой. Её глаза блеснули, словно у пантеры, увидевшей добычу. Власть, вот что её заводило до дрожи. Власть над жизнью и смертью. И я давал ей это, по крайней мере, на словах. В её глазах читалось предвкушение кровавой расправы.

— Очень хорошо, Илья, — промурлыкала она, склонив голову набок, и её голос стал похож на мурлыканье крупной кошки. — Значит, ты готов к… показательной порке? Я полагаю, казнь будет публичной? Я бы с удовольствием присутствовала. Скучаю по таким зрелищам. Давно не видела, как плоть горит… или рвётся на куски. Наши аристократы слишком изнежены. Им бы не помешало напомнить, откуда берётся истинная власть.

Я покачал головой, и моя улыбка стала чуть шире, но холоднее. В её словах чувствовалась жестокость, свойственная высшим аристократам, тем, кто привык к абсолютной власти и безнаказанности. Моя жестокость была другой — прагматичной, целесообразной. Я не убивал ради удовольствия, только ради результата.

— Казни не будет, княгиня, — спокойно ответил я, глядя ей прямо в глаза. — По крайней мере, не в том смысле, в каком вы привыкли. Мои методы… более изощрённые. И, поверьте, гораздо более эффективные. Никакой крови, никаких криков. Только… истина. И кое-что интересное я для вас приготовил. Сегодня ночью вы всё узнаете. Приготовьтесь к… шоу. Такому, что запомнится надолго.

Я поднялся с места и, слегка поклонившись, сделал шаг к двери, чувствуя, как её взгляд буквально прожигает мне спину. Я знал, что она пытается прочесть мой следующий ход, но я был уверен, что не сможет. Моё сознание было щитом, закалённым в Преисподней.

— А что до присутствия… — я усмехнулся, обернувшись на пороге, поймав её взгляд. — Полагаю, вам, как княгине, не пристало присутствовать при таких… мероприятиях. В конце концов, это будет слишком… низкопробно для вашего положения. Можете представить, какой скандал поднимется, если кто-то из ваших… коллег… узнает? Нет, княгиня. Ваше место в VIP-ложе. Лучше наблюдайте за всем онлайн, в прямом эфире. Мои люди обеспечат трансляцию. Вы не пропустите ни одной детали. Обещаю. Это будет зрелище, достойное вашего внимания.

Её губы изогнулись в тонкой, почти незаметной улыбке. Она поняла. Это был не просто отказ, а вызов. Демонстрация того, что я играю по своим правилам, и мои правила могут быть куда более эффективными, чем её собственные, освящённые веками традиций. В её взгляде читалось не только предвкушение, но и невольное уважение.

— Что ж, Филатов, — прозвучал её голос, полный скрытого предвкушения и лёгкой иронии. — Ты умеешь интриговать. Я буду ждать. И, поверь, я буду очень внимательна. Не разочаруй меня.