Небесная академия. Ученица и наездник - Айт Элис

Паутина. Откуда она взялась?

Я была уверена, что мне она не почудилась, однако форма Мэйлира была чистой. Позже я осмотрела свою и тоже не нашла там следов тех липких нитей, которые ощутила на своих руках.

Так бы я и махнула на это, если бы в памяти не всплыла похожая картина. Нити вроде этих я видела в Туманном венце, когда мы с Силвейном первый раз поднимались на Орлиную Голову. Тогда я мгновенно забыла об этом, поддавшись восторгу от возможности увидеть грифоньи гнезда. А теперь вспомнила не только это, но и где я наталкивалась на нечто подобное.

Предчувствие подсказывало, что это важно. Потому я улизнула от Силвейна, пытавшегося меня остановить, тихонько ушла от однокурсников, которые в запале дискуссий этого не заметили, забрала учебники и закрылась в своей комнате. Забралась в кровать с ногами, укрылась пледом и…

Раскрыла книгу.

Там, в учебнике по географии, а еще в моих воспоминаниях, лежали ответы на вопрос, который меня здорово тревожил.

И сделала я это вовсе не потому, что мне теперь было стыдно показываться на глаза Силвейну. «Тарен, а как же я!» Дурацкий вопль эхом звучал в ушах, не давая покоя. Что теперь все о нас будут думать? Я поморщилась. Уж лучше сосредоточиться на призрачных нитях, чем на этом.

Нити, да. И начать «тянуть за них» пришлось очень издалека.

Если быть точной, то с того самого раздела, который так тяжело давался Мади и так легко – мне. С теории Эфриддила о магическом разделении материков.

Людям было известно всего четыре материка. Наш, человеческий, – он когда-то принадлежал эльфам. Второй лежал на западе и принадлежал демонам. К счастью, он находился так далеко за морем, что эти твари до нас почти никогда не добирались. Третий лежал на востоке – огромный архипелаг, который окружали владения русалок, кракены и прочие жуткие морские чудовища. Четвертый – на юге. Его населяли дроу, темные эльфы, которые ненавидели, кажется, весь мир.

Ученый по имени Эфриддил считал, что материков должно быть пять. Обосновывал он это интересно: поскольку существует пять видов магии, то и земель в мире столько же!

Основа его рассуждений была по-детски простой. Это меня удивляло в том, что она никак не укладывается в умненькой голове Мади. Все логично: каждый вид магии имел свой цвет.

Красная магия – огненное колдовство краснолицых демонов, их пустыни и выжженные земли.

Синяя магия – вода, русалки, кракены и тысячи маленьких островов восточного архипелага, разделенного морем. Действительно, человеческие маги, которые происходили оттуда родом, с исключительным мастерством управлялись с водной стихией.

Черная магия – это темные эльфы, их ненависть и желание подчинить себе весь мир. Самым искусным их оружием был ночной мрак.

Белая магия – светлые эльфы, а следом за ними – наши белокожие археи. Молочный Туманный венец – одно из самых известных чудес, напоминающих о старой эпохе, когда эту землю населяли наши предшественники.

Когда маги творили заклинания, они не брали волшебство «из воздуха». По словам археев, все вокруг состояло из нитей пяти цветов – красных, синих, черных, белых и желтых. Точнее, золотых. От того, как их сплести, зависело, какой результат ты получишь. И на каждом материке магам давалась только работа с нитями определенного цвета. К примеру, среди людей никогда не встречалось «красных» или «черных» археев, хотя именно так выглядели маги демонов или дроу.

Как можно было заметить, нити обладали пятью цветами, а материков насчитывалось всего четыре. По логике Эфриддила, это значило, что где-то есть до поры затерянный пятый материк – «золотой».

Теория выстраивалась красивая. Только и недостатков у нее была целая тележка.

Например, на севере нашего континента до сих пор жили темные эльфы, давным-давно отделившиеся от своих сородичей, и им никак не мешало то, что у нас вроде как «белая» земля. Светлые эльфы, наоборот, ушли отсюда, но колдовать, очевидно, не перестали. И под отдельным вопросом стояло существование эн-хеев – человеческих магов, которые с одинаковым мастерством сплетали нити любого цвета.

В общем, наверное, все это действительно было сложно, если разбираться дотошно. Но детали меня в этот момент и не интересовали. Главное – я освежила в своей памяти абзацы о загадочных нитях, которые пронизывали все сущее и из которых рождалось волшебство.

А потом я опустила веки, вдохнула и погрузилась в воспоминания о детстве. Если не поднять их, не «сдуть с них пыль», то я никогда не пойму, как археи могли пропустить мой талант, если он вообще был.

Мой возраст был уже достаточным, чтобы проверки на колдовской дар сохранились в памяти. Пусть не в мелочах, но самое важное отпечаталось яркими картинами.

Шесть лет… Нет, почти ничего. Перед внутренним взором проплыли только смутные изображения белоглазых мужчин. Тогда, маленьким ребенком, я увидела их впервые, испугалась и заплакала. Вот и все.

Восемь лет. Это было весной. В садах цвела сирень – я с такой ясностью восстановила это в уме, что буквально ощутила в комнате сладких запах лиловых цветов. Мы с мамой жили где-то на севере Аэнвина. Там нравы царили суровее, поэтому археи не сами приехали к нам домой, а заставили идти в какое-то государственное учреждение. Всю дорогу мама талдычила мне, что нельзя ковыряться в носу при высокопоставленных персонах, а я ее почти не слушала. Но потом мама за это устроила мне выволочку и обязала ни в коем случае не говорить, что я вижу какие-нибудь нити.

Я тогда об этом не задумывалась. Просто кивнула и сделала так, как она говорила. Все равно никаких нитей я и правда не заметила. А сейчас густой аромат сирени стремительно поблек в памяти и уступил место горечи.

Ох, мама, мама… Выходит, ты уже тогда знала, что я могу оказаться магом? И заставила меня это скрывать?

Толку обижаться на мать сейчас не было никакого. Поэтому я засунула чувства подальше и сосредоточилась на последнем воспоминании. Чтобы картины вырисовывались ярче, я села удобнее и замедлила дыхание, делая его размеренным. Почти медитация – Силвейн говорил, что такой способ помогает не только настроиться на связь с питомцем, но и сосредоточиться на чем-то важном. Например, уложить в голове пройденный учебный материал, чтобы потом не запинаться на экзамене.

Это и правда помогло. А может, просто последние воспоминания были самыми свежими, да и в десять лет я соображала намного лучше, чем в шесть. Стояло лето, мы переехали южнее, и повсюду летал тополиный пух. Проверка на колдовской дар подразумевала, что ее устроят ребенку неожиданно, но, как и в прошлый раз, нас предупредили о визите археев заблаговременно. Они пришли к нам домой вдвоем – третий то ли заболел, то ли задержался в дороге.

Я одновременно боялась, была заинтригована и злилась. Первые два чувства вызывала мысль о том, что, если дар все-таки обнаружат, придется покинуть мать и учиться в далекой академии с незнакомцами. Третьему чувству была виной обида на мать.

Я знала, что один из проверяющих археев, неприятный на вид молодой мужчина, посещал ее за день до проверки. Но мама соврала, что ничего такого не происходило. Как она могла иметь от меня секретики?

Второй архей был совсем стариком. Если бы не глаза, то и не понять бы, что он маг. Он водил передо мной руками и просил говорить, вижу ли я что-нибудь, а может, чувствую себя странно? Я пожимала плечами – в воздухе ничего не появлялось. Только один раз между ладонями старика как будто натянулись белые нити.

«Паутинка», – радостно сообщила я, пытаясь поймать ее пальцами.

Старик оживился. И вдруг второй, молодой, влез между нами и рассмеялся.

«Это же тополиный пух, – сказал он, действительно достав откуда-то колыхающийся белый клубок. – Девочка увидела тополиный пух».

Я рассердилась, потому что точно знала – передо мной появился совсем не пух, а длинные сверкающие нити паутины. Но мама строго-настрого приказала важным дядям не перечить, поэтому я промолчала и лишь подумала: «Как забавно. Татуировка на щеке этого человека тоже напоминает паутину».