Стражи восемнадцати районов. Том 1 (СИ) - Крейн Антонина

Феликс, с дикой скоростью умявший всё блюдо, откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел на угодья Академии Звездного Света.

Там как раз прозвенел колокол, оповещающий студентов и профессуру о перемене, и на зеленые лужайки, где магнолии перемежались с деревьями какао (Небесным Чертогам были неведомы скучные ограничения климатических зон), вывалило множество ангелов и людей с книгами и ланч-боксами в руках.

– На самом деле, я действительно не представляю, как мне суметь научить тебя всему, – признался Феликс. – Или хотя бы выстроить какую-то внятную последовательность получения базовых знаний.

Я моргнул. Рыбкин с самого начала шутил на тему того, что становление наставником никогда не было его целью, и что обучать меня – та еще морока, но я почему-то думал, что он так кокетничает и выпендривается. Сейчас же его голос звучал серьезно.

– Ну… – я растерялся и тоже посмотрел на величественный дворец Академии. После чего ни с того ни с сего ляпнул: – А что если мне поучиться там?

Феликс крякнул.

– Не получится. Сразу же после того, как Гавриил одобрил идею сделать тебя стражем, я попросил его, чтобы тебя зачислили в Академию – потому что безграничность твоего незнания поразительна. Гавриил поддержал эту идею, но вскоре вернулся с ответом: нет, тебе нельзя поступить в Академию. Ни полноценно, ни вольным слушателем.

Моё сердце заколотилось где-то в горле, напоминая застрявшую в печной трубе голубку.

– Но почему?..

– Официальная причина отказа – ты слишком взрослый и у тебя нет среднего магического образования, что, конечно, является полным бредом, – лицо Феликса становилось темнее от слова к слову, и я поразился тому, что в предыдущие пару недель он так успешно скрывал от меня это раздражение. – А на самом деле…

Он, шумно выдохнув сквозь ноздри, не договорил.

Я вдруг снова вспомнил диалог с Алекто. И, облизнув пересохшие губы, процитировал демоницу:

– «В Чертогах вам не позволят развивать свой талант; никто не будет учить вас, никто не будет радоваться вашим успехам».

– Обобщать не надо, но… В случае Академии данной ситуации Алекто, кхм, действительно умудрилась попасть в точку, – тяжело вздохнул Рыбкин. – Хотя Михаил – глава Небесных Чертогов, его власть не абсолютна. Принимать кого-то в Академию или нет, решает ректор. Я в частном порядке спросил пару преподавателей, не хотят ли они с тобой позаниматься, но им уже успели разослать служебную записку с приказом не обучать тебя, потому что «пока не представляется возможным оценить, как подобное повлияет на репутацию нашего заведения». Повторюсь: это не значит, что все небожители настроены против твоего дара. Но вот с Академией не сложилось.

Я вздохнул. Слышать это было неприятно. Небесный город, так быстро очаровавший меня, не был очарован мной в ответ, а отвержение мало кому приходится по вкусу.

– Как думаешь, мою репутацию еще можно как-то исправить?

– Конечно. В конце концов, и я, и близнецы же свою исправили.

– А почему вы всё-таки были изгоями? – вспомнил я.

Феликс задумался.

– Думаю, лучше, если ребята сами тебе однажды расскажут. Свою историю я тоже временно отложу.

– Такими словами ты только возбуждаешь мое любопытство.

– Люблю быть интересным, – он самоуверенное улыбнулся. – Что касается тебя: мне кажется, тебе просто нужно действовать по завету старого доброго Марка Аврелия: «делай, что должно, и будь, что будет». Раз ты страж, то тебе нужно защищать людей и раскрывать преступления. Рано или поздно твои поступки зазвучат громче, чем слова и страхи сплетников.

Я решил, что стоит ему поверить.

***

Мы остались в Небесных Чертогах до ночи.

Она тут была безумно красивой. После того, как отзвучала элегия заката, обещанное «тихое облако» опустилось на туристический квартал. Оно обволокло мостовые, превращая улицы в мираж, сотканный из серебра и тумана – так, что только верхние этажи и крыши выглядывали из этой призрачной реки. Небо на её фоне выглядело очень четким: взошедшая луна напоминала жемчуг, и ее свет разливался мягкой дымкой.

Мы с Феликсом, обойдя полгорода, уже снова вернулись на ту же холмистую улицу и теперь сидели за стойкой у окна небольшого бара.

Он назывался «Крыло мечтателя Уриила». Феликс рассказал, что бар принадлежал сироте-колдунье, которую Уриил однажды спас от проклятых тварей, а потом воспитал. На двери висела табличка с цитатой хозяйки: «Под его крылом всегда было тепло и безопасно, так что я сочла, что это лучшее название для бара».

Весь день Рыбкин потчевал меня рассказами об архангелах и колдунах из Ордена Небесных Чертогов.

Теперь я знал, что Уриил среди них – самый молодой и шебутной. Вечно что-то устраивает: от книжных клубов до тотализаторов, а по работе отвечает за безопасность магических животных. Уриил всегда дико восхищался Михаилом и однажды сказал шефу, что мечтает занять его место. Михаил воспринял это как косвенное пожелание смерти – должность-то у него пожизненная. Уриил был в отчаянии больше месяца – его кумир от него шарахается!.. – пока Гавриил не взял всё в свои руки и не прояснил ситуацию. Теперь Уриил снова бегает за Михаилом, как маленький восторженный щенок, а тот применяет разные уловки, чтобы избавляться от его настойчивого обожания.

Услышав все это, я вспомнил рыжего кудрявого ангела на балу, который так сильно хлопал в ладоши во время открывающей речи, что они у него покраснели.

– Это и был Ури, – подтвердил Феликс.

Стены бара, носящего имя архангела, украшали старинные карты звёздного неба, а в воздухе витал запах южных специй и фруктового вина. Свет был приглушен, и здесь не было никого, кроме нас, только тихо играла какая-то условно-средневековая музыка.

В других заведениях к вечеру тоже стало пустынно. Феликс объяснил это тем, что сегодня – пятница. В отличие от людей, небожители предпочитали проводить её дома, из-за чего многие места и вовсе были закрыты.

Феликс покачивал в руках рюмку-кордиал с дынным ликером, чья поверхность переливалась золотыми искрами. Передо мной стояла чашка в форме львиной головы с горячим напитком, напоминающим апельсиновый пунш. Выпив половину, я пригрелся, ленясь лишний раз пошевелиться.

Мы болтали о всякой ерунде, но периодически на Рыбкина находили приступы бурной деятельности. Тогда он набирал салфетки и начинал рисовать на них всякие магические схемы, с жаром объяснять мне протоколы действий в тех и других рабочих ситуациях. Щеки у него горели. Кажется, он слегка опьянел, и, взъерошенный и возбужденный поставленной себе задачей – научить оболтуса!!! – выглядел очень забавно.

И вот во время очередного залпа наставнической активности Феликса (он начал учить меня базовому способу активации порталов) с улицы вдруг донесся истошный вопль.

17. В Зале Мириадов Эха

Мгновение – и Рыбкин уже выбежал из бара, на ходу срывая с вешалки свой плащ. Чуть не сверзившись с барного стула, я помчался за ним.

Улица встретила нас густой и плотной тишиной облака-тумана. Крик больше не повторялся, но Феликс уверенно свернул направо. И вот – в ста метрах от бара мы увидели две… нет, три фигуры.

Первыми были Инга и Эрантис. А третьей – ангел, который лежал на земле. Его крылья были беспорядочно раскинуты, всюду – перья. Лицо ангела заливала кровь. Инга сидела на корточках и держала пальцы на его шее, ища пульс. Стоявший за ней Эрантис молча приложил палец к губам, когда мы приблизились: это было явно что-то вроде «Т-с-с, не мешайте госпоже».

– Фу-у-у-ух, слава небу, он жив! – наконец воскликнула Инга, убирая пальцы.

– Что тут случилось? – Феликс опустился рядом с ней.

– А фиг его знает. Мы выходили из Академии, когда услышали крик. Прибежали за несколько секунд до вас. Похоже, кто-то напал на беднягу.

Рыбкин цокнул языком и, убрав волосы раненого, обнаружил рану у него надо лбом – это из нее вытекло столько крови. Инга же протянула руку назад.