Избушка на курьих ножках - Андерсон Софи

Но мои ноги парят над дорожкой. Я открываю глаза и с улыбкой начинаю долгий путь к звёздам. Здесь ни холодно, ни жарко. Я не чувствую ни прикосновения мокрой одежды к телу, ни капель воды, стекающих с волос. Но зато я ощущаю боль в ногах, которая усиливается с каждым шагом.

Я совсем теряю чувство времени, и мои веки становятся всё тяжелее от усталости. Они закрываются, и я почти засыпаю, пока внезапно глаза не распахиваются от яркого света впереди. Звёзды кружатся в блестящем водовороте, в центре его свет становится таким ярким, что больно смотреть.

Джек вонзает когти мне в плечо и хлопает крыльями, будто бы пытаясь оттащить меня назад. Но я бегу туда, к свету, сначала медленно, потому что едва волочу потяжелевшие ноги, затем всё быстрее, приближаясь к светящемуся водовороту. Здесь рождаются звёзды. Здесь я найду бабушку.

Свет обволакивает меня, цепляется за мою кожу, и вот я уже сама вся сияю. Я смотрю на Джека: он тоже светится, его перья стали цвета его серебряных глаз. Я смеюсь, но звук смеха уносят потоки света.

– Ба! – кричу я, и мой голос летит к звёздам. – Ба! – кричу я громче, но ответа нет.

Мои ноги отрываются от дорожки, и я парю в невесомости. Меня тянет к свету, туда, где он самый яркий, и я, вращаясь, плыву к нему. Свечение обволакивает кожу слой за слоем. Свет кружится вокруг нас с Джеком, он повсюду, куда я ни повернусь. Здесь так тепло и спокойно. Но я совсем не чувствую бабушкиного присутствия. У нас дома, в избушке, я чувствовала её, а здесь – нет.

Её здесь нет.

Я часто моргаю, пытаясь не дать волю слезам и сбросить с себя весь этот свет и блеск. Мне трудно примириться с этой правдой.

Её здесь нет. По крайней мере, такой, какой я её помню. Она стала чем-то другим, какой-то частичкой этого круговорота света и энергии, который я не понимаю.

Я смотрю на свои руки: они исчезают, растворяясь в свете. Внезапно я осознаю, что больше всего на свете хочу уйти. Не хочу становиться частью всего этого. Пока нет. Я пытаюсь двигать руками и ногами, будто плыву, чтобы вернуться туда, откуда пришла.

– Маринка!

Сквозь свет я слышу голос, он вспыхивает крохотными искрами, тонущими в вихре света. Это голос мальчишки, он кричит откуда-то издалека. Я изо всех сил плыву в ту сторону, откуда он доносится.

– Маринка!

Снова крик, и я узнаю его. Бенджамин! Мои ноги едва касаются звёздной дорожки, и я бегу по ней, сбрасывая свет и блеск со своих рук.

– Бенджамин! – кричу я, вглядываясь в бесконечную тьму вселенной. Кажется, я вижу его силуэт – крошечный чёрный контур на фоне далёкого прямоугольника света. Врата. Мой дом там, на той стороне. Я бегу изо всех сил, и вокруг меня брызжут искры света – это Джек отряхивает свои перья.

Звёзды тянут меня назад, я чувствую это спиной. Но сила притяжения Врат, моей избушки и Бенджамина куда сильнее. Я точно знаю, где мне место.

Я ступаю на вершину стеклянной горы, смотрю вверх, на Врата там, над чёрным океаном, и моё сердце вздрагивает. Как же мне добраться до них?

Я думаю прыгнуть. В конце концов, я мертва, я должна взлететь. Но прошлый раз я просто упала в воду. Если я снова упаду, возможно, мне никогда не добраться до Врат.

Должен быть какой-то способ. Ба ведь тоже это делала когда-то. Я стараюсь припомнить все слова «Девочки, которая не хотела уходить». Ба оседлала солнечный ветер или метеоритный дождь? А может, она плыла на спине грозовой тучи?

– Что же мне делать, Джек? – Я тру лоб, пытаясь придумать способ выбраться отсюда.

Джек каркает, срывается с моего плеча и улетает к Вратам. Я не моргая смотрю в пространство, где он растворяется, и мои глаза начинают слезиться. Наконец я слышу его крик и вижу его приближающийся силуэт. Он держит что-то во рту. Когда я понимаю, что это, улыбка расползается по моему лицу.

Он кружит, обматывая лозу вокруг моей талии. Я оборачиваюсь ею ещё несколько раз, а затем завязываю в тугой узел. Сразу чувствую, как избушка тянет меня вверх. Я закрываю глаза и делаю шаг с обрыва.

Как и в первый раз, сначала я падаю медленно. Будто бы тьма взвешивает меня и решает, бросить меня или поднять. Затем она меня отпускает, и я лечу вниз. Только в этот раз лоза удерживает меня, резко дёрнув за талию, и я остаюсь болтаться над бурлящими волнами.

Лоза тянется вверх, я всё ближе к Вратам и своему родному дому. Я подтягиваю к себе ноги, крепко хватаюсь руками за лозу и начинаю карабкаться по ней. Когда прямоугольник света оказывается прямо надо мной, я поднимаю голову и вижу улыбающееся лицо Бенджамина. Он протягивает мне руку, предлагая помощь.

Я могла бы забраться и сама, но я сжимаю его пальцы и, сияя, позволяю ему протащить меня сквозь Врата. Я падаю на пол и вдыхаю запах кваса, борща и мокрых перьев Джека, прыгающего возле меня. Врата закрываются и исчезают, а лоза тянется обратно к балке, из которой выросла.

– Спасибо, – шепчу я избушке, Джеку и Бенджамину.

– Что это было? – спрашивает Бенджамин, косясь туда, где только что были Врата.

– Не могу сказать. – Я усаживаюсь на полу, мокрая одежда облепила меня, и внезапно я всем телом ощущаю холод.

Бенджамин стаскивает с бабушкиного кресла одеяло из верблюжьей шерсти и заворачивает меня в него.

– Выглядит так, будто в это место тебе не хотелось бы возвращаться.

– Это точно. По крайней мере, пока. Но я ходила искать бабушку.

– Ты нашла её?

Я мотаю головой, пытаясь проморгать подступающие слёзы.

– Её больше нет.

Слова буквально душат меня. Я делаю глубокий вдох, пытаясь сбросить напряжение, сковавшее мне грудь.

– Мне очень жаль. – Бенджамин помогает мне усесться в бабушкином кресле и ставит на огонь чайник. Тепло пламени обволакивает меня, кончики пальцев покалывает – кровь приливает.

– А как ты здесь оказался?

– Твоя избушка пришла за мной, – улыбается Бенджамин. – Похоже, ты не шутила, когда говорила, что она умеет ходить.

Я смотрю на потолочные балки, не веря тому, что слышу. Неужели избушка действительно пришла к Бенджамину, к живому, и попросила помочь мне вернуться домой? Я с благодарностью глажу каминную доску.

– Спасибо тебе, избушка.

– Кому рассказать – не поверят. – Бенджамин садится напротив меня. – Раннее утро, птицы распевают свои предрассветные песни в поле за моим домом, я сижу и рисую их и тут вдруг слышу эти жуткие шаги. Я поднимаю голову и вижу, как твоя избушка несётся прямо на меня. – Бенджамин смеётся. – У меня сердце в пятки, и птицы от страха разлетелись в разные стороны. Одна даже врезалась мне в голову. Тут дверь сама открывается, и я иду искать тебя. – Уши Бенджамина покраснели. – Остальное ты и сама знаешь.

Я смотрю в окно, пытаясь определить, где мы находимся. Мягкий утренний свет отражается в каплях росы на зелёном поле. На другой стороне виднеются несколько домов. Их разделяют цветущие сады, где между кормушками порхают и щебечут маленькие птички.

– Мы в долине? У тебя в деревне?

Слёзы наворачиваются на глаза, уж не знаю почему. Избушка никогда не подходила так близко к домам живых. Она сделала это ради меня.

Бенджамин делает нам какао, мы выносим его на улицу и усаживаемся на ступеньках, потягиваем тёплый напиток и делим последний оставшийся пряник. Я отламываю кусочки и подкармливаю Джека, а он приносит мне червей, которых достаёт из мягкой влажной земли.

– Джек, наверно, выбрался из моей комнаты, как только я уснул. – Бенджамин качает головой. – Прости.

– Ничего. Я рада, что всё так получилось. – Я выставляю локоть, и Джек садится на него, чтобы я его погладила.

– Вы надолго задержитесь в деревне? Ты, Джек и избушка? – спрашивает Бенджамин.

– Не знаю, – признаюсь я. – Это избушке решать.

Я холодею, вспомнив про трещину.

Стены избушки поскрипывают, она закапывается поглубже в землю, чтобы показать мне, как ей здесь хорошо, а, мол, трещина – с ней мы потом разберёмся. Сердце начинает радостно биться: я понимаю, что мы останемся здесь на какое-то время.