Между добром и злом. Том 6 - Кири Кирико

— Понятно, что они в курсе…

— Нет, я о том, что кто-то просто отомстил за то, что они не сделали это раньше или попытались сделать это снова.

Да, этот вариант Кондрат тоже рассматривал. Проблема лишь в том, что доказательств не было вообще никаких. Можно копать в этом направлении, но как бы не получилось, что всё это время они долбились в совершенно не том направлении. Ладно шахты, там слишком много совпадений, но здесь они слишком далеко загадывают.

Они дождались вердикт Бампса уже на следующий день. Дайлин могла говорить об этом человеке всё, что угодно, однако нельзя было отнять у него определённый талант, которому бы позавидовали многие.

— Вы провели здесь всю ночь? — спросил Кондрат, когда они спустились в морг.

— Нет, я же не болен, — хмыкнул он. — Только два дня. У вас были успехи?

— Ну мы… — начала было Дайлин.

— Отлично, тогда идёмте, у меня есть новости, — произнёс он, не дослушав её.

Надо было видеть лицо Дайлин, которая, казалось, была готова броситься за ним и задушить. Да, некоторые гении такие. Конечно, его гением называть было рано, и тем не менее задатки, определённые у него были.

— Итак, как вы видите, — обвёл он рукой дальнюю часть секционной, — я разделил все кости на три части. Первая — самые старые, которые уже начали разрушаться. Вторая — чуть помоложе. Ну а третья — самые свежие, я бы сказал, недавние.

— Точный возраст вы смогли определить? — спросил Цертеньхоф.

Бампс вздохнул.

— Я кажется ясно сказал, что раскидал их по старости. Старше и младше. Чего не понятного? Мог бы раскидать по годам — так бы и сделал, — грубил он не только Дайлин. — Но вернёмся к делу. Я посмотрел тут, посмотрел, и могу сказать, что где-то около тридцати процентов — это метисы, ещё тридцать — южане и сорок — ангарцы. Среди самых старых костей больше всего именно ангарцев, но в двух других группах больше уже метисов и южан.

— Самая старая группа — самая большая? — уточнил Кондрат, разглядывая коллекцию костей.

— Я бы так не сказал. Скорее старая и средняя возратсная группы по количеству одинаковы, а вот свежих костей действительно заметно меньше. Так, о чём я… а, да, по расам понятно. По полу. Тут практически одни мужчины, но встречаются и женские кости. Я насчитал здесь двенадцать женских комплектов костей. Немного, но они есть.

— Можно определить, были ли они шахтёрами или нет? — спросил Кондрат.

— Ну вообще это сложно сделать, если честно. Есть общие признаки, но не более. О, точно, насчёт костей, я ещё кое-что интересное обнаружил! У схе у них есть одна занятная странность. Вернее, у большинства.

— В чём странность? — спросил Цертеньхоф.

— Я осматривал кости и заметил, что, как метко заметила мисс Найлинская в прошлый раз, тут у большинства есть признаки блотуосизма. В этом нет ничего необычного, люди им болеют, да, но здесь это встречается, как я погляжу, ну слишком часто. Отсюда не только наросты на костях, но и их хрупкость. Я бы сказал, что чуть ли не все восемьдесят процентов были больны, и имели самые разные стадии развития болезни.

— Из-за чего?

— Я не знаю. Никогда с таким не сталкивался. Обычно у шахтёров наблюдается хрупкость костей, да, есть такое. Но это связано как-то с их трудом под землёй. Но чтобы развивался в таких масштабах блотуосизм…

— Какая-то болезнь? Может зараза провоцирует это? — предположила Дайлин.

­— Может быть, всё может быть. Мы до сих пор не знаем, с чем это заболевание связано, но вполне возможно, что какой-нибудь вирус. Обычно блотуосизм выявляется всего-то у одного из ста человек, прямо страшно смотреть на них, а тут столько.

Разрастание костной ткани…

Кондрат был уверен, что будь это его мир, там бы первые же исследования нашли бы причину. А здесь…

Если отталкиваться, что они шахтёры, что их погубило в шахтах? Какие-то неизвестные им бактерии? Вирусы? Или может испарения? А может это было действительно дух, которые наложили на них проклятие? В конце концов, он сам был свидетелем того, что сложно было описать и невозможно поверить в здравом уме. Места, будто из других миров, твари, созданные в прямом смысле магией, и существа, которые не иначе, как духами, ты не назовёшь.

Кто сказал, что здесь не может быть точно так же? Проклятие, которое медленно убивало тех, кто нарушил покой духов? Как раз медленно травило шахтёров, пока не достигало в течении двух лет критической массы и не запускало процесс разрастания костей, словно при… словно при…

И Кондрата осенило. Внезапно всё сложилось. Сложилось так, что объясняло все странности. И почему об этом они не подумали сразу? Но как именно подтвердить его теорию? Как подтвердить, что это именно то, о чём он думает, а не духи или какой-то смертоносный вирус.

— Я знаю, что нам нужно делать, — произнёс он, привлекая всеобщее внимание.

— Что? — спросила Дайлин, опередив остальных.

— Нам нужно провести эксгумацию.

Глава 19

— Эксгумация? — переспросил Цертеньхоф. — Зачем?

— Я знаю, как подтвердить или опровергнуть, что эти тела связаны с той проклятой шахтой, — повторил Кондрат, окидывая взглядом остальных. — Надо найти тех, кто там действительно работал. У нас есть достоверные списки шахтёров, которые работали в той шахте и умерли якобы от проклятия. Раскопаем и сравним кости. Если болезни костей будут одни и те же, значит они все работали в одном месте. Если нет, то значит наше предположение, что кости и проклятая шахта как-то связаны, неверно.

Все переглянулись, и Бампс первый нарушил тишину:

— М-м-м… хорошая идея. Если они работали в одном месте и подвергались какому-то губительному влиянию, то и заболевания должны у них быть одинаковые. В нашем случае, блотуосизм.

— У нас есть разрешение на эксгумацию? — спросила Дайлин.

— Конечно есть, я даю, — хмыкнул Бампс. — Идёмте.

— А у вас есть такое право? — уточнил Цертеньхоф.

— А его кто-то будет спрашивать, если мы всё докажем?

Кондрат не любил такой подход. Именно под этим соусом можно было творить всё, что угодно, ведь это ради всеобщего блага и так далее. Но все уже направились к выходу, и, немного посомневавшись, Кондрат пошёл за ними. Сейчас подобные нравоучения были ни к месту, да и, если уже брать по закону, они имели право на некоторые действия, если это напрямую связано с безопасностью империи. А здесь…

Прихватив лопаты и захватив списки из ратуши, которую сейчас переворачивали верх дном ревизоры, вчетвером они направились на кладбище буквально за городом в лесу. Под это место не стали вырубать лес, хоронили прямо меж деревьев, пробиваясь сквозь их паучьи корни на глубину, где не раскопают тела животные. Теперь им требовалось сделать то же самое.

Было необходимо сразу несколько тел, чтобы точно исключить возможность ошибки, поэтому Кондрат, Цертеньхоф и Бампс начали копать. Не копала только Дайлин, которая, как девушка, стояла в стороне и наблюдала, облокотившись на дерево.

— А если не выйдет? — спросила она.

— Значит тела не из шахты и барон с этим никак не связаны, — пропыхтел Кондрат.

— Ты уверен, что они действительно должны будут иметь такие же кости с такой же болезнью? Просто я слышала, что есть люди иммунные к некоторым болезням там, могут быть невосприимчивы и так далее.

— Абсолютно.

Потому что иммунитета к радиации ни у кого пока что не развилось, если ты не бегаешь на шести лапках и не можешь прелесть в щель в два раза меньше, чем ты сам. И именно радиация стала причиной смерти тех людей. Слишком много признаков говорило именно об этом.

Первое — Кости. От радиации, если Кондрат не ошибался, развивался рак костей. Там ведь тоже раковые клетки разрастаются, как сумасшедшие, и при этом становятся хрупкими. Чем, то, что они видели, не рак костей?

Второе — время. Если фон в шахте невысокий, то потребуется время, чтобы вся эта грязь накопилась в организме и вызвала необратимые последствия. Как раз за два года работы и появились жертвы.