Архитектор Душ II (СИ) - Вольт Александр

Я, делая вид, что еще раз осматриваю лицо покойного, на долю секунды позволил себе «включить» зрение.

Мир смазался. Психея Вересаева предстала передо мной тусклым, почти угасшим облачком серого света. Она была слабой, нити, связывающие ее с телом, истонченными и, словно… иссушенными, что ли? Смерть наступила давно, часов восемь-десять назад. Но при этом сама структура психеи была целой. Никаких узлов, никаких разрывов, никаких темных пятен, которые я видел у жертв насилия. Ровная, спокойная, угасающая энергия.

Единственное, что меня смущало, что она напоминала выжатый лимон, будто из нее высосали все соки…

Я моргнул, возвращаясь в реальность. Ничего. Абсолютно ничего. С точки зрения магии это была самая мирная смерть, какую только можно представить. Смерть во сне. Но она не вязалась ни с украденной картиной, ни с этой странной улыбкой.

— Транспорт будет через десять минут, господин коронер, — сказал урядник, подойдя ко мне.

Пока мы ждали, я отошел в сторону, достал телефон и, не помня имени, просто вбил в строку поиска контактов слово «секретарь». На экране тут же высветилась одна-единственная запись: «Анастасия СЕКРЕТАРША».

Улыбка возникла на лице сама по себе. Некоторые привычки Громова были очень забавными.

— Алло, Анастасия? Громов. Передайте, пожалуйста, в отдел кадров. Пусть срочно свяжутся с Заславским и Воронцовой. Скажите, что у меня для них есть крайне интересный случай. Я хочу видеть их обоих завтра в прозекторской в десять утра. Да, обоих. Это не обсуждается.

Это будет экзамен и для них, и для меня. Если они действительно профессионалы, возможно, вдвоем они увидят то, чего не заметил я. Как там говорится? Одна голова хорошо, а три — лучше? Вот заодно и проверим, насколько лучше.

Но сейчас главное убрать тело из галереи и утром провести вскрытие. Эта улыбка на лице мертвеца мне совершенно не нравилась.

Санитары прибыли, как и обещал Ермолов. Они работали быстро и молча. Когда тело, упакованное в черный мешок, унесли, галерея окончательно опустела. В ней остались только мы трое и урядник.

Я подошел к пустой раме. Провел пальцем по срезу холста. Ровный и удивительно чистый.

— И что теперь, господин коронер? — спросил Ермолов. В его голосе звучала смесь усталости и растерянности. — Что мне в предварительном рапорте писать? Ограбление со смертельным исходом?

Я медленно повернулся к нему.

— Это не моя область, — ответил спокойно. — К сожалению, урядник Ермолов, но по телу я могу сказать на данный момент только одно: никаких признаков насильственной смерти я пока что не вижу. Это очень… тихая смерть. Слишком тихая. Моя задача — выяснить, была ли она естественной. Результаты вскрытия я пришлю вам как только они будут готовы. А до тех пор это просто загадка.

* * *

Ожидание было томительным.

Алиса сидела в холодном салоне «Имперора». За тонированными стеклами чернела ночь, изредка прорезаемая светом луны. Тишина давила, нарушаемая лишь ее собственным, слишком громким сердцебиением и тихим, прерывистым дыханием Лидии рядом.

Она смотрела на массивное здание заброшенного склада, где находился Громов. Один. Против троих, а может и больше. Эта мысль вызывала приступ холодной липкой паники.

Она сжимала и разжимала кулаки, впиваясь ногтями в ладони, чтобы хоть как-то унять дрожь. В голове роились картины одна страшнее другой. Вот они бьют его, ломают руки, ноги. Вот он лежит на грязном полу, истекая кровью. Вот раздается выстрел, и все заканчивается.

И что тогда? Что будет с ними?

Эта проклятая магическая связь, о которой она до сих пор толком ничего не знала. Она, словно невидимый поводок, держала их рядом с ним. Но что случится, если поводок оборвется? Упадут ли они, как марионетки, у которых обрезали нити? Или просто почувствуют укол боли и станут свободными? А может… может, они умрут вместе с ним? Просто задохнутся здесь, в этой машине.

Алиса искоса посмотрела на Лидию. Та сидела с идеально прямой спиной, глядя прямо перед собой. Ее лицо было похоже на маску из слоновой кости — ни единой эмоции. Но Алиса видела, как побелели костяшки пальцев Лидии, мертвой хваткой сжимавшие клатч. Она боялась так же, как и сама Алиса.

Вдруг тишину разорвал глухой резкий хлопок. Выстрел.

Алиса вздрогнула и инстинктивно вжалась в кресло. Лидия ахнула, прикрыв рот рукой. Сердце ухнуло куда-то в пятки, а потом заколотилось с бешеной скоростью.

Все. Конец.

Это была первая, паническая мысль. Они его убили. Сейчас они выйдут, найдут их и убьют тоже. Она зажмурилась, ожидая звука шагов, открывающихся дверей. Но вместо этого тишина. Тягучая, звенящая, невыносимая.

А потом — второй выстрел. Не такой громкий, скорее сухой щелчок.

Они сидели, боясь дышать. Секунды растягивались в вечность. Алиса уже начала прощаться с жизнью, когда впереди, у входа на склад, замелькали огни. Не полицейские сирены. Что-то другое. И тут же топот множества ног и резкие крики.

— Инквизиция! — прошептала Лидия, и в ее голосе был такой ужас, что Алисе стало еще страшнее.

Они видели, как из склада выводят троих мужчин в наручниках, как их грубо заталкивают в черные фургоны. А потом… потом из проема вышел он. Громов.

Живой. Невредимый.

Облегчение, которое она испытала в тот момент, было почти болезненным. Словно из легких выпустили весь воздух, а потом позволили сделать первый спасительный вдох. Она смотрела, как он несет на руках Лизавету, как подходит к их машине, и не могла поверить своим глазам. Он справился. Он вышел из этой передряги победителем.

Радость? Да, была и радость. Странная, неуместная, почти постыдная. Она должна была ненавидеть его. Желать ему смерти. Но в тот момент, когда она увидела его живым, она поняла, что не хочет, чтобы он умирал. Не сейчас. Не так.

Поездка домой, ночной инцидент, суета со скорой — все это слилось в один смазанный кошмар. Но даже посреди этого хаоса она видела его. Сосредоточенного, уверенного, знающего, что делать. Он не паниковал. Он действовал как врач, как мужчина.

Следующее утро началось с его команды «подъем». И Алиса, к своему удивлению, не почувствовала привычного раздражения. Поездка в Инквизицию заставила снова напрячься.

Когда он вернулся, и они поехали на допрос к «Щиту», она уже не удивлялась. Просто наблюдала. И когда он чуть позднее вышел из очередного здания — по его лицу Алиса поняла, что он снова использовал новообретенную силу. Бледный, как полотно, с проступившими под глазами синяками.

И тут она поняла. Он изменился. Не просто стал вести себя иначе. Изменилась сама его суть. Тот старый Громов, которого она знала, был хищником-одиночкой, который заботился только о себе. Он использовал людей, ломал их, а потом выбрасывал. Этот же… этот Громов собирал вокруг себя союзников. Мастер Корнелиус, «Щит», они с Лидией. Он защищал своих. Он рисковал ради Лизы. Он ввязался в дуэль ради их чести.

Это был не тот человек, который довел до смерти ее отца.

Или она просто хотела так думать? Хотела найти оправдание этому странному, новому чувству, которое просыпалось в ней? Уважение. И что-то еще, чему она боялась дать название…

Новый вызов. Картинная галерея. Когда они приехали, Алиса уже чувствовала себя не жертвой обстоятельств, а частью команды. Она знала, что делать. Фотографировать. Фиксировать. Помогать.

Их троица вошла в зал, и тогда девушка увидела его. Мужчину в кресле. Он сидел так спокойно, с такой умиротворенной улыбкой на лице, что на мгновение она подумала, что он жив, и просто спит.

Алиса смотрела, как Громов работает. Его движения были точными, выверенными. Никакой суеты. Он осматривал тело, диктовал Лидии сухие, профессиональные термины, и в каждом его жесте была уверенность.

Она перевела взгляд на Лидию и увидела в ее глазах то же самое — недоумение и зарождающееся подозрение. Подозрение о том, что этот человек не мог измениться так просто.