Ведьмы.Ру (СИ) - Демина Карина

— Вляпался? — вставил фразу Филин.

— Увы… верно подметили. С годами мы с супругой сильно отдалились друг от друга. Она стала такою… знаете, приземлённою. Её заботили, как мне виделось, совершенно пустые вещи, тогда как о душе и саморазвитии она совершенно забыла. А тут Люсенька. Вся такая… воздушная и чудесная.

— Студентка?

— Помилуйте, — Профессор искренне возмутился. — За кого вы меня принимаете! Аспирантка! Ах, как она умела слушать. Ах, как смотрела на меня! Я понял, что вот оно, угасшее было чувство, что вернулось…

К бывшей тоже, выходит, вернулось.

Филин ради интереса как-то заглянул к ней на страничку, почему-то надеясь, что она одна и что, может, получится чего-нибудь. А там свадьба.

Колечки.

Голубочки…

Счастье, в общем. Чужое и недоступное.

— И я поддался. А как? Человек слаб. И в душе каждого из нас живёт желание быть счастливым. Разве так много для этого надо? Погодите, тут забочик, надо рогом вот так подхватить досточку и в сторону. Всякий раз, совершая побег, ощущаю себя по меньшей мере графом Монте-Кристо.

— Да вроде никто не держит, — Филин оглянулся, убеждаясь, что погони за ними нет. — Можно вообще через калитку было.

— Безусловно, — согласился Профессор. — Но разве в вашей душе не кипит жажда приключений? Разве не хочется вам вновь испытать вкус опасности…

— Сбегая из дому? Я уже как-то… вырос с этого, что ли, — впрочем, в дыру Филин кое-как протиснулся, только бока чутка ободрал. — Значит, завалил студентку?

— Аспирантку! — поправился Профессор с обидой в голосе. — Попрошу вас… заводить романы со студентками — аморально!

— Ага. Аспирантки — другое дело.

— Мне кажется, что вы осуждаете мой поступок.

Не кажется. Но тут бы лучше помолчать. И лист, который сам перед мордою возник, очень даже неплохой повод. Оно и человеком, когда жуешь, то как-то вот помалкивается. А козлом и вовсе милое дело.

— И это был не роман! Это было чистое светлое чувство! Единение сердец, душ…

— И тел.

— И тел, — согласился Профессор. — Знаете, вы как-то вот неуловимо напоминаете мне мою супругу.

— Не оценила единения?

— Увы… наш брак давно исчерпал себя, а тут ещё моя Люсенька оказалась в положении. И счастье моё стало полным. Я ощутил в себе готовность быть отцом.

— А что, с женой детишек не было?

— Не было. Как-то вот… всё не до них… то мы оба нищие студенты, то потом у меня учёба, у неё работа. Диссертация одна, другая… потом мы оба поняли, что уже возраст не тот, куда детишек.

— А тут Люсенька.

— Да, да… это неприятно. Я понимаю, что моя супруга… бывшая супруга ощутила себя обманутой. Аккуратней, тут кочки. Но оцените, до чего сочная трава. Какой насыщенный у неё вкус, какой волшебный аромат. Главное, когда срываете, пробуйте чередовать. Обратите внимание, что ромашка придаёт лёгкость и медовые оттенки, в то время как пижма…

Профессор общипывал белые цветочки, умудряясь действовать аккуратно. А вот у Филина не вышло. Стебель не перекусывался, а стоило головой тряхнуть, и цветок вовсе выдрался, повис с морды.

— Вы копытом, копытом придерживайте… так вот, когда я сообщил супруге о разводе, она удивилась. Казалось бы, с чего? Мы два взрослых человека… да, понимаю, что ей казалось, что старость мы проведем вместе. Но я-то не чувствовал себя старым! Я открыл в себе бездну новых сил. Зачем же мне хоронить себя в браке с этой утомлённою жизнью женщиной? И вон там щавелёк растёт. Для кислоты.

— Ругалась?

Со щавелем получилось лучше. Точно кисленький. Щавель Филин с детства любил. Но в козлином обличье вкусы изменились. И да, и однозначно трава вкуснее пельменей.

— Скандал устроила. Совершенно безобразный. Обвинять начала. Кричать, мол, что я виноват, что из-за меня у неё жизнь не сложилась… я ей клялся, обещал. Клялся, конечно, и обещал. Но это было раньше, когда мой жизненный опыт не позволял в полной мере оценить последствия неосторожно произнесённых слов…

— Так это она тебя?

— Нет… — Профессор копнул копытом и, наклонившись, вытащил что-то из земли. — Кшта-ти, ошень рекомендую корешки… острота, пряность и удивительное сочетание вкусов.

И сглотнул.

— Мы разводились долго. Точнее развелись быстро, но был дележ имущества. Я ей предложил уйти. У неё имелась квартира от родителей, довольно неплохая. А та, в которой мы жили, была построена с участием института, за мои заслуги. В конце концов, там был мой кабинет, работы. Она заявила, что полжизни угробила, чтоб я выучился и эти работы написал… ремонты помянула. Мелочной, в общем, женщиной оказалась.

— Не то, что Людочка?

— Люсенька, — поправил профессор. — Да… пришлось нелегко. На нас ополчились буквально все. Мои вчерашние коллеги позволили себе высказываться. Некоторые откровенно смеялись. Но мы преодолели всё!

Судя по тому, что бегал Профессор в козлиной шкуре, то далеко не всё.

— Мы поженились. Я летал на крыльях любви. В срок Люсенька родила девочку… лучше бы мальчика, конечно. Девочки, согласитесь, это совершенно не то, что нужно мужчине для продолжения рода.

Филин подавил вздох.

Он бы не отказался ни от девочки, ни от мальчика. Он ведь тоже думал, ну, до того, как всё случилось, что будет у них сын там или дочка. И дочку бы на руках носил.

На шее.

Бантики бы покупал. Такие, розовенькие. Или ещё какие. И никогда б не позволил, чтоб какая-нибудь падла эту дочку обидела. Только хрена… не будет у него дочки. Бывшая вон жизнь свою устроила, а Филин… кому он на хрен нужен со своей комнатой в коммуналке, кривою рожей и уголовно-спортивным прошлым? Ни одна нормальная баба такого близко к себе не подпустит.

— Однако вынужден признать, что не всё ладилось. Люсенька оказалась совершенно негодна к исполнению женских своих обязанностей.

— Давать перестала?

— Нет, что вы… речь не о сексуальности, хотя да, она сильно изменилась. Я про остальное. Готовка там. Уборка. Она почему-то решила, что это я должен убираться. Начались какие-то мелочные придирки. И деньги. Ей постоянно нужны были деньги. Причём сколько ни дай, всегда было мало. Какие-то ногти, брови, ресницы, гели, крема. Подружки, кафе… она начала заявлять, что это я должен сидеть с ребенком, представляете⁈

— Нет, — честно сказал Филин, потому как Профессору, несмотря на все научные звания, он бы точно ребенка не доверил.

— Наши отношения дали трещину. Ссоры случались всё чаще. На этом фоне у меня начался разлад на работе… и денег действительно не хватало. Это моя бывшая супруга как-то распоряжалась ими.

А ещё, небось, и подзарабатывала.

Может, попросить телефон? Хотя зачем приличной женщине козёл? У неё уже был один.

— Я начал понимать, какую ошибку совершил. Переосмыслять опыт… и скажу более, подумывать о разводе. В конечном итоге, в отличие от бывшей жены нас с Люсенькой ничего не связывало.

Кроме ребенка. Но, может, для профессора это и не повод.

— Я ей сказал. И она образумилась. А затем вовсе вызвала матушку. Прежде мы не были знакомы, да… как-то я даже полагал, что Люсенька сирота, но нет. Эта женщина прибыла помогать и в доме наконец-то воцарился порядок. Янина Владимировна занялась хозяйством, а заодно провела воспитательную работу с дочерью, указав той на недостойное её поведение. На то, что матери семейства и жене никак невозможно покидать дом на всю ночь и возвращаться под утро в нетрезвом состоянии.

В голосе Профессора до сих пор слышалось возмущение.

— Люсенька полностью сменила образ. Она почти стала прежней моей Люсенькой. Я, признаться, воспрял духом, решив, что кризис нашего супружества преодолён. Тут ещё предложение поступило о цикле лекций за границей. Обещали весьма неплохие деньги, но главное — перспектива. Если бы я сумел показать себя, мне предложили бы остаться… м-ме…

Звук этот, полный почти человеческой тоски, вырвался из груди Профессора.

— Я сказал Люсеньке. Но она огорчилась. Она не хотела, чтобы я уезжал без неё. Но помилуйте, дорогу и проживание оплачивали лишь мне, а куда бы я её взял? Тем более ребенок, хозяйство… мы снова поругались. Она почему-то уверилась, что в поездке я найду ей замену…