Гений Медицины (СИ) - Алмазов Игорь

— Поверь, отказываются, — отозвался я. — Мне пора в отделение.

Антон ещё что-то пытался сказать, но я его уже не слушал. Что ж, вот и понятно, с чего бы это внезапное предложение о дружбе. Видимо, этот план у Антона был уже давно, и выбор просто случайно пал на меня.

Хотя… Не могу быть уверенным, что это не очередная попытка подставить меня Соколовым или Шуклиным. Если Антон падок на деньги, то его вполне могли подговорить. А в итоге сделали бы меня виноватым — и прощай интернатура. И хорошо, если бы ещё до суда не дошло.

Я вернулся в инфекционное отделение, проверил кровь своего пациента. Так, воспаление есть, как я и думал. Посева ждать три дня, но лечение уже можно начинать. Так что я направился в кабинет к Жиркову, отдавать готовую историю болезни.

— Неужели вы уже справились, молодой человек? — сварливо поинтересовался он. — Или просто первый попавшийся диагноз наугад написали?

— Нет, история готова, — я никак не отреагировал на этот подкол. — Можете проверить.

— Ну давайте посмотрим, — пробурчал Дмитрий Степанович, забирая её у меня из рук.

Он погрузился в чтение и читал никак не меньше пятнадцати минут.

— И почему вы так уверены, что это именно сальмонеллёз? — поинтересовался он. — А не любая другая инфекция?

— По результатам опроса, осмотра, жалоб, анамнеза, — пожал я плечами. — Многое говорит именно за сальмонеллу.

— Иногда, молодой человек, нужно уметь проводить дифференциальную диагностику, — заявил Жирков. — В этот раз вы угадали, но в другой раз это может оказаться и другая инфекция.

На нападки я готов не обращать внимания, но точно не готов выслушивать, что диагноз я угадал.

— Я не угадывал, а знал диагноз точно, — спокойно сказал я.

— А вы решили ещё и поспорить? — проговорил он. — Я прекрасно знаю, что молодые врачи ни черта не разбираются в инфекциях. Вы этот предмет в академии словно просыпаете все. Так что одна ваша удача ещё ничего не значит.

— А сколько же правильных диагнозов будут что-то значить? — тут же спросил я.

Не то чтобы я люблю что-то кому-то доказывать. Как раз-таки наоборот. Но в этом случае мной снова овладел азарт.

— О чём вы? — приподнял густые седые брови Жирков.

— Сколько диагнозов я должен поставить правильно, чтобы вы принесли свои извинения за все вышесказанные слова? — поставил я вопрос ребром.

— А вы смелый молодой человек, я посмотрю, — Дмитрий Степанович даже слегка улыбнулся. — Напористый, таких сейчас совсем мало в медицине. Что ж, я принимаю ваши условия игры. Я дам вам пять пациентов, чьи диагнозы я уже знаю. Без результатов обследования, чисто опрашивая и осматривая, вам надо определить их заболевания. Если не будет ни одной ошибки — я принесу вам свои извинения. И даже больше, получите бонус. А если сделаете хоть одну ошибку — то договорюсь с Зубовым, и вы неделю будете работать у меня без выходных. Будете моим интерном на побегушках.

Ставки высоки, но я в себе уверен.

— Договорились, — кивнул я. — Готов начинать.

— Всё должно быть честно, — заявил Жирков, а затем крикнул так громко, что у меня даже уши на мгновение заложило: — НАТАША!

Наташа прибежала в ту же минуту. Видимо, такие крики были дня неё обычным делом.

— Глебов, Киселёв, Дурнова, Собакин, Мордвинова, — перечислил Жирков. — Обойди их и предупреди, чтобы ни в коем случае не говорили своего диагноза нашему интерну. А затем будешь присутствовать при каждом осмотре и следить, чтобы пациенты не проговорились.

— Хорошо, Дмитрий Степанович, — без лишних вопросов кивнула она.

Удивляюсь её покорности. Наверняка у неё полно своей работы, но она легко всё бросила и побежала выполнять распоряжения Жиркова.

— Ах да, и даю вам на всё это два часа, — добавил инфекционист. — Можете идти.

Решил даже время мне ограничить. А он хитрый. Но мне это не помешает.

Я кивнул и покинул его кабинет. Наташа уже бегала из палаты в палату, отдавая нужные указания. Минут через десять она подбежала ко мне.

— Пойдёмте в первую палату, к Глебову, — спокойно сказала она.

— И вы даже не поинтересуетесь, что происходит? — полюбопытствовал я.

— Нет, это не моё дело, — пожала она плечами. — И даже не пытайтесь меня очаровать и выпытать диагнозы! А то у вас вполне может получиться…

— И в мыслях не было, — улыбнулся я. — Ведите.

Мы вошли в первую палату, которая была на одного человека. В инфекционном отделении это не роскошь, а скорее необходимость. Многие инфекции очень заразны, поэтому больные вынуждены лежать в подобных боксах.

— Добрый день, — поздоровался я. — Меня зовут Константин Алексеевич. Мне нужно вас опросить и осмотреть.

— Наташенька уже предупредила, — кивнул пациент. — Делайте всё, что нужно.

Я сразу же обратил внимание на высыпания, которые присутствовали на лице и открытых частях тела пациента. Некоторые были в виде красных пятнышек, другие в виде везикул с жидкостью — по внешнему виду они напоминали обычные прыщи.

Я подошёл и осмотрел волосистую часть головы. Высыпания обнаружились и там.

Слишком просто для первого случая.

— Температура, зуд имеются? — спросил я у Глебова.

— Уже полегче, но ещё есть, — кивнул он. — Я тут третий день уже на лечении.

— Ветряная оспа, — сказал я Наташе. — Идём дальше.

— Быстро вы, — улыбнулась девушка. — Пойдёмте.

Мы попрощались с пациентом и вышли в коридор.

— Если будете двигаться таким темпом, то и соблазнять меня не потребуется, — пошутила девушка перед следующей палатой. — Продолжим.

Следующий пациент, Киселёв, оказался в клинике через неделю после укуса клеща. Осмотрев его инфекционным аспектом и задав некоторые вопросы, я быстро смог поставить ему клещевой энцефалит, лихорадочную форму.

— Почему он лежит не в неврологии? — поинтересовался я по пути в третью палату.

— Лихорадочная форма лечится в нашем отделении, — ответила Наташа. — Неврологи брать его не стали, с их стороны ничего нет из симптомов.

В какой-то степени Киселёву с этим повезло.

Клещевой энцефалит — серьёзное заболевание, которое часто сопровождается менингитом — поражением головного и спинного мозга. А это, в свою очередь — головные боли, парезы, ригидность затылочных мышц, неукротимая рвота. На этом фоне лихорадочная форма, которая проявляется температурой и слабостью, гораздо легче переносится.

Следующими были Дурнова и Собакин, оба с дизентерией. Ещё одна кишечная инфекция с диареей, тошнотой, рвотой и лихорадкой.

Эти случаи оказались сложнее, так как течение дизентерии очень похоже на сальмонеллёз, и установить диагноз без дополнительного обследования довольно трудно.

Мне помогло знание некоторых тонкостей, которые отличают эти диагнозы между собой. Например, только при дизентерии характерны примеси гноя в кале, так называемый «ректальный плевок». Кроме того, помогло наличие инфекционного аспекта.

Но провозился я всё равно долго, и к пятой пациентке, Мордвиновой, мы пришли за полчаса до окончания выделенного времени.

— Добрый день, — в который раз поздоровался я. — Меня зовут Константин Алексеевич…

— Знаю, знаю, — торопливо ответила Мордвинова. — Мне Наташенька всё сказала. И вы очень вовремя, мне что-то стало хуже!

— В каком плане? — сразу же спросил я. — Что сейчас беспокоит?

— Моча потемнела, — отозвалась Мордвинова. — И глаза… Мне кажется, они пожелтели.

Это говорит о явных печёночных симптомах. Но бить тревогу ещё рано. Многие инфекции так или иначе поражают печень.

— Позвать Дмитрия Степановича? — шёпотом спросила Наташа.

— Пока нет, я разберусь, — спокойно ответил я. Затем обратился к пациентке: — Расскажите о других симптомах.

— Ну, сначала я думала, что просто простыла, — начала рассказывать Мордвинова, успокоившись от моих слов. — Температура была, кости ломало, слабость. Насморк начался. Потом начало болеть горло, и ничего от него не помогало. Не выдержала, пошла к врачу. Та меня и отправила госпитализироваться.