Гений Медицины (СИ) - Алмазов Игорь

— Не замечали чувство комка в горле? — спросил я. — Или каких-то уплотнённых бугорков?

— Вы про лимфоузлы? — улыбнулась женщина. — Увеличены, да. Особенно в шее.

Я уже привык, что немногие пациенты вообще знают, что такое лимфоузлы. Поэтому и спрашивал всегда на максимально понятном языке.

Задав ещё несколько вопросов, я перешёл к осмотру. В горле — яркая картина фолликулярной ангины. Лимфоузлы увеличены, плотные, подвижные.

Так, теперь диагностический аспект. Подсвечиваются миндалины, лимфоузлы, печень и селезёнка.

— Инфекционный мононуклеоз, — проговорил я. — Самый разгар заболевания. Потемнение мочи и пожелтение склер связано с гепатолиенальным синдромом. Он часто возникает при данном заболевании.

— То есть это тоже вызвано поцелуем? — удивлённо спросила Мордвинова.

Я не сдержался от лёгкой улыбки. Инфекционный мононуклеоз часто называли «поцелуйной болезнью», так как возбудитель мог передаваться через поцелуи. Это был не единственный способ передачи, но название почему-то прижилось среди инфекционистов.

— Да, так и есть, — кивнул я. — Я добавлю пару препаратов в схему лечения, и скоро симптомы пройдут.

— Спасибо большое, — улыбнулась пациентка. — Успокоили.

В итоге за пять минут до истечения двухчасового времени я вернулся в кабинет к Жиркову и перечислил все диагнозы. Не забыв упомянуть про новые симптомы у Мордвиновой и предложить схему лечения.

Жирков долго молчал, потирая переносицу.

— Вы точно уверены в том, что у Дурновой и Собакина дизентерия? — спросил он наконец.

— Совершенно точно это покажут только анализы, но на девяносто процентов — да, — ответил я. — Так и знал, что вы дадите мне подобных пациентов.

— Дело в том, что изначально я поставил им сальмонеллёз, — признался Жирков. — Анализы пришли только сегодня. И да, вы правы, это дизентерия.

Так Дмитрий Степанович пытался меня подловить на том, на чём ошибся сам! И я, к его сожалению, на эту удочку не попался.

— Как вы это поняли? — поражённо добавил инфекционист.

— По симптомам и осмотру, — пожал я плечами.

— И Наташа бы вам не подсказала, я анализы получил, когда вы уже ушли, — задумчиво добавил он. — Неужели мне и правда пора на пенсию?

— Я считаю, что человек должен уходить на пенсию, когда сам этого хочет, — спокойно ответил я. — А вот ещё один врач вам бы точно не помешал. Помощник, со свежим взглядом, которого можно всему научить.

Правда, у самого меня не самый лучший опыт, связанный с учениками. Но уж в этом времени ученики не убивают учителей! Я надеюсь…

— Может быть, может быть, — задумчиво ответил Жирков. — Что ж, уговор есть уговор. Я приношу вам извинения за своё поведение. Оно было… неприемлемым. И хочу заверить, что с этого дня буду относиться к вам как к полноправному коллеге, несмотря на то, что вы ещё интерн.

Такого я не ожидал. Думал, что он просто принесёт извинения, и не факт, что искренние. Но Жирков отнёсся к ситуации со всей серьёзностью.

— Спасибо, — кивнул я. — Могу идти?

— Да, всего доброго, — растерянно ответил он. Кажется, он крепко задумался обо всём этом.

Я не стал ему мешать и покинул его кабинет.

— Уже уходите? — поймала меня возле лифта Наташа. — И даже не попрощались!

— Не хотел отвлекать, — улыбнулся я. — Да, моя работа тут закончена.

— Ну вы заглядывайте в гости, — кокетливо проговорила она. — Мало ли, всё-таки понадобится меня ради чего-нибудь соблазнить.

— Всенепременно, — заходя в лифт, улыбнулся я.

День показался мне довольно долгим из-за большого количества пациентов. Но как оказалось, из всех интернов я освободился чуть ли не самым первым.

— Дмитрий Степанович уже успел мне рассказать, как вы там его поразили! — завидев меня, усмехнулся Зубов. — Так что и сегодня вы дежурства избежали. Тарасова тоже обошлась без замечаний, но там-то ситуация другая. А как вы с Жирковым сладили — представить не могу!

— А остальные ещё не вернулись? — спросил я.

— Да вот жду, — отозвался наставник. — Странно говорить, но заскучал я что-то без своих птенцов неокрылённых! Завтра никуда вас не отдам!

Продлился этот трогательный момент совсем недолго.

В ординаторскую распахнулась дверь, и появился Болотов в сопровождении какого-то мужчины в белом халате. Он притащил Евгения чуть ли не за ухо.

— Ну нет, Миш, на такое я не подписывался, — заявил он. — Вот чтобы этого орла в моём отделении больше никогда не было!

— Фу ты, вот и прошла моя лирическая нотка, — вздохнул Зубов. — Что случилось?

— Ты-то мне, конечно, ту историю про мазок рассказал, — ответил мужчина. — Но я и подумать не мог, что всё так серьёзно! Он мне всю лабораторию перегрузил!

Видимо, это и есть заведующий венерологией. Высокий, довольно молодой мужчина, с густыми чёрными усами и каким-то грозным взглядом. От одного его вида болезни должны пугаться и сами излечиваться.

— Болотов, птенец вы об гнездо ударенный, что опять натворили? — обратился к Жене наставник.

— Д-да ничего особенного, — постарался оправдаться тот. — Д-действовал строго п-по указаниям.

— Ага, по указаниям! — воскликнул венеролог. — Сегодня проходили комиссию работники молочного завода. Порядки у них какие-то новые, им теперь венеролог нужен. А в поликлинике его нет, вот и отправили ко мне!

— Да я помню, ты поэтому помощь и просил, — кивнул Зубов. — И что?

— Комиссия, Миша, это когда жалоб нет — печать — свободен! — гневно ответил тот. — А не когда каждому назначают мазок на все заболевания, передающиеся половым путём. И сами его берут, упаковывают и отправляют. На все, Миша. Моя лаборатория в жизни не работала с такими мощностями!

Кажется, Болотов в очередной раз слишком увлёкся с назначениями. Есть за ним такой грешок, и Зубов это не раз подмечал.

— Т-так иначе нельзя судить, з-здоровы они или нет, — ответил Болотов.

— В списке необходимых обследований для комиссии стоит только сифилис, ВИЧ и гепатиты! — ответил венеролог. — И на это они сдают кровь! А не мазки на гонорею! Всё, чтобы больше я вас в отделении вообще не видел!

Венеролог вышел из ординаторской и громко хлопнул за собой дверью.

— Дежурство, — вздохнул Зубов. — А теперь, Константин, покиньте ординаторскую. Моя душа соизволит наорать на Болотова, но не хочу вас травмировать.

Я быстро собрался и тут же вышел за дверь. Не успел я её закрыть, как из ординаторской донеслось начало речи Зубова:

— Где вы вообще учились, в интернете на симуляторах врачей⁈ Почему я вообще должен такое выслушивать⁈

Это теперь надолго. Надеюсь, к утру они закончат.

Лена боролась с любопытством два дня. Вчера она специально не стала дожидаться Боткина, твёрдо решив проверить, что там находится по этому адресу. Но на полпути убедила себя, что ей это вообще неинтересно.

Вернулась домой и промучилась полночи в догадках. И вот новый день, и она снова едет на Сибирскую улицу.

Тарасова по-прежнему была уверена, что это просто какой-то неудачный розыгрыш. Сейчас приедет, а там вообще кафе. А внутри сидит довольный Костя и ждёт её.

Или там просто ничего нет. И это так кто-то решил подшутить.

Любопытство оказалось сильнее, поэтому сегодня она всё-таки добралась до Сибирской улицы пятьдесят пятого дома. Это оказался жилой дом, огромный, с аркой посередине. И куда теперь идти? Каждую квартиру обходить?

Она задумчиво прошла через арку во двор и чуть не подпрыгнула, услышав чей-то хриплый голос:

— Красавица, тебе помочь?

Обернувшись, она увидела бедно одетого парня, в куртке с капюшоном, который он натянул чуть ли не на пол лица. За его спиной был рюкзак.

— Нет, мне не нужна помощь, — осторожно ответила она.

— Да ладно тебе, не бойся, — ухмыльнулся тот. — Ты хочешь расслабиться или, наоборот, взбодриться? Есть на любой вкус.

Тарасова абсолютно не понимала, что он вообще ей говорит. На минуту она даже забыла, что вообще тут делает и как тут оказалась. А вспомнив, не смогла удержаться от вопроса: