Камень Книга тринадцатая (СИ) - Минин Станислав

Король поморщился.

— Может, уже перейдем к демонстрации?

— Конечно, ваше величество, — покорно согласился я.

Филипп-старший дернул загипсованной рукой, и перед ним сформировался небольшой огненный смерч. Спустя буквально пару секунд этот смерч начал равномерно пульсировать. Прислушавшись к своим ощущениям, я не почуял никакой опасности, да и голова была ясной.

— Это просто огонь с комфортной для меня пульсацией, — пояснил король. — А теперь я возбуждаю доспех.

Как и во время дуэли, не было никакого предупреждения со стороны чуйки, но у меня появилось полное ощущение того, что это я управляю огненным смерчем, заставляю этот красивый и изящный сгусток огня пульсировать в такт ударам моего сердца. И чем больше я любовался этой завораживающей картиной, чем сильнее прислушивался к ударам сердца, тем отчаянней мне хотелось одного: чтобы вновь испытанные ощущения длились вечно…

Визг чуйки…

Глубже в темп!

Анализ окружающей обстановки дался с трудом — Филипп продолжал использовать свое вибрато, отчего мое сознание откровенно плыло…

Соберись, Пожарский!

Чуйка не подвела, подсказав единственный правильный выход из этой непростой ситуации, и заставила уже мой доспех возбудиться в противофазу доспеху короля Испании.

После первых же колебаний мое сознание прояснилось, что позволило уже не обращать внимания на продолжавший пульсировать огненный смерч Филиппа. Когда же я окончательно расслабился, а колебания моего доспеха вошли в единый ритм, опять взвизгнула чуйка: с Ванюшей Кузьминым творилось что-то неладное…

— Это просто огонь с комфортной для меня пульсацией, — пояснил король. — А теперь я возбуждаю доспех.

Все присутствующие в палате напряглись после этих слов Филиппа, однако никаких изменений не случилось — ни с визуальными эффектами в виде огненного смерча, ни с чувственным восприятием происходящего. Казалось, что вообще ничего не поменялось, а король Испании так и не воспользовался своим хваленым вибрато, однако в один далеко не прекрасный момент Алексей вдруг исчез, а потом появился, но уже в виде мерцающей полупрозрачной фигуры.

— Как в Сан-Ремо! — в один голос воскликнули Николай с Александром и тут же попытались успокоить остальных: — Сейчас Лешка вернется! Вот увидите!

И действительно — Алексей как будто замер, перестал мерцать, а его фигура обрела плотность.

Только присутствующие выдохнули, как произошла следующая неприятность: стоявший рядом с Алексеем Иван Олегович Кузьмин начал опадать на пол безвольной куклой, и только вмешательство молодого человека в последний момент помешало явно потерявшему сознание колдуну хорошенько приложиться о мрамор пола головой.

— Твою же бога душу мать!.. — выругался Алексей, перейдя с английского на русский. — В гробу я видал все эти эксперименты!

Он бережно уложил Кузьмина на пол, встал на колени рядом и закрыл глаза.

— Жить будет, — последовал вскоре вердикт. — Меня еще переживет.

Сразу после этих слов Кузьмин открыл глаза и мутным взглядом уставился в потолок.

— Коллега, — заулыбался Алексей, — вы с нами?

Колдун судорожно сглотнул и прошептал:

— Чем… чем это меня та-ак про-обрало-о, ца-аревич?

Продолжавший улыбаться Алексей хмыкнул:

— Вибратором, коллега. Царским вибратором, если ты понимаешь, о чем я.

— Ясно. — Кузьмин поднял голову и огляделся. — Водички нальешь, коллега?..

Когда за Романовыми закрылась дверь, отец и сын Савойские переглянулись, но обсудить «беседу» решились не сразу.

— Сынок, — король первым нарушил молчание, — напомни мне, сколько тебе понадобилось времени, чтобы уверенно овладеть вибрато?

— Десять месяцев, — поморщился тот. — Десять месяцев практически ежедневных тренировок. А этот Алексей… — Филипп-младший поморщился еще сильнее. — Сколько ему потребовалось? Десять секунд? Пятнадцать?

— Не больше, — кивнул король. — Еще и Кузьмина этого свалил чуть ли не насмерть. И это с первого же раза! Но это потом обсудим. Давай я тебе сформулирую вопрос по-другому: как ты считаешь, кто из вас двоих с Алексеем при прочих равных может похвастаться лучшей боевой подготовкой?

— Безусловно, проклятый русский.

— Получается, ты десять месяцев всего-то и напрягался, а проклятого русского чуть ли не с младенчества подвергали жесткому тренингу под присмотром профессиональных военных. И в этой связи я даже не буду упоминать о господах Белобородове и Кузьмине, потому что за воспитанием внука приглядывал лично принц Пожарский, о репутации которого тебе лишний раз напоминать не требуется. — Филипп-старший вздохнул. — Да, Алексей, безусловно, талант и уникум, но без трудолюбия и подсказок старших он бы сейчас представлял собой такую же серую массу, как молодые принцы Гогенцоллерны, Медичи и Виндзор. Кстати, ты заметил, как Алексей влияет на своих братьев?

— Заметил, — кивнул Филипп-младший. — Молодым людям явно не все равно, и они тянутся за братом. И меня это радует: моя умненькая и властолюбивая доченька с помощью быстро набирающего авторитет Александра может очень неплохо устроиться в России, да еще и при случае любимой Испании помочь.

— Все верно, — обозначил улыбку король. — Но я хотел сказать несколько о другом, сынок. Нам уже сейчас стоит пересмотреть подходы к воспитанию младшего поколения рода Савойских в сторону ужесточения. Мир стремительно меняется, и мы должны быть готовы к новым вызовам, в том числе и к большим войнам. Романовы, в отличие от нас, давно все просчитали, они готовы буквально ко всем вариантам развития событий и сейчас, пользуясь всеобщей неразберихой, занимаются тем, что снимают с Европы сливки.

Король замолчал, и наследник, подумав несколько секунд, решил поинтересоваться:

— Может, мне с Алексом Романовым на эту тему аккуратно переговорить? Мне кажется, будущий русский император в последнее время настроен к нам довольно благожелательно.

— Переговори. И до завтрашнего утра подготовь мне развернутый план по усиленному тренингу младших родичей. И не вздумай дочке про тренинг сказать, а то она еще полезет к Романовым с расспросами о тайнах могущества их рода и получит… по красивой заднице… в лучшем случае. Вот замуж ее выдадим, там пусть свою шпионскую карьеру и начинает.

Филипп-младший хохотнул.

— Все сделаю, отец…

Назад в Монако мы возвращались без Александра — он остался с Изабеллой и должен был вместе с ней позже приехать в княжество, — но это не помешало нам прямо в микроавтобусе подвести промежуточные итоги общения с Савойскими.

— Результаты на самом деле совсем не утешительные, за исключением общей информации, которую нам всем поведал Филипп, — поморщился я. — Это самое вибрато, как мы с Иваном Олеговичем и предполагали, ни на миллиметр не приблизило нас к разгадке секрета могущества великого магистра. Польза от вибрато, понятно, будет, особенно после того, как я с ним до конца разберусь, а пока же… — Я развел руками. — Как мертвому припарка.

Ванюша после моих слов фыркнул:

— Вот и именно, что как мертвому припарка! Ты, царевич, меня в очередной раз чуть насмерть не зашиб этой своей вибратой! И даже не извинился!

Я прижал правую руку к сердцу.

— Простите меня ради бога, Иван Олегович! Я и так перед вами в неоплатном долгу! А в больнице извиняться не стал, чтобы ваш авторитет в глазах Савойских еще больше укрепить: мол, господин Кузьмин и не такое по жизни терпел.

— Вот тут ты неправ, царевич! — гордо выпрямился нахмурившийся колдун. — Ничего я по жизни не терпел и терпилой никогда не был! Прошу впредь в разговорах со мной подобные двусмысленные формулировки не употреблять! А так… Извинения приняты, царевич, — отмахнулся он.

— Премного благодарен! Тогда, будь любезен, на правах эксперта поделись с нами уже своими выводами по интересующей нас теме. И не забудь описать свои личные ощущения от применения вибраты.