Адвокат Империи 12 (СИ) - Фабер Ник

— Я уступаю право на слово Александру Рахманову, — тут же заявила Лора. — И делаю это с полного согласия своей клиентки.

— Хорошо, — вздохнул судья. — Рахманов, слово за вами. Можете выступить.

— Благодарю вас, ваша честь, — я вышел из-за стола и глубоко вздохнув, начал. — Уважаемые господа Землевладельцы. Мы сейчас находимся в уникальной ситуации. Генри Харроу настаивает на том, чтобы вопрос наследования рассматривался не обычным судом, а именно вами — общим решением присутствующих здесь Землевладельцев. Но тем самым он сам признаёт, что предмет спора входит в вашу юрисдикцию только в том случае, если обе стороны — землевладельцы или претендуют на этот статус. И вот здесь ключевой момент: как уже представлено суду и не было оспорено по существу, у госпожи Анны Харроу имеются все оригинальные документы, подтверждающие, что земельный участок, траст и капиталы фактически переданы ей. Что она записана как бенефициар и прямой управляющий наследственного имущества. И то, что по старому, но действующему Закону о Принятии она признана Эдвардом Харроу в качестве части семьи, с правом носить его имя.

Я повернулся и указал на сидящую с бледным лицом Анну и улыбнулся ей, ощутив, как эта улыбка подарила ей немного уверенности.

— Таким образом, госпожа Анна уже исполняет экономическую и юридическую функцию землевладельца, в то время как у Генри Харроу нет ничего. Абсолютно ничего. Согласно вашим законам землевладельцем считается лицо, обладающее имущественными правами и обязанностями по отношению к наделу земли и имеющему статус землевладения. Формальный титул без имущества не даёт оснований для признания статуса.

С каждым словом я ощущал, как ярость внутри сидящего за столом справа от меня мужчины вскипает всё сильнее и сильнее. Я чувствовал, что она разгорается, как безумный пожар, готовый спалить всё дотла. Потому что он знал — он уже проигрывает. И я собирался добить его.

Прямо здесь и прямо сейчас.

— И если вы, уважаемые Землевладельцы, прямо сейчас утвердите претензии Генри Харроу на то, к чему на самом деле у него нет права — вы не просто отвергнете законную наследницу, выбранную самим Эдвардом Харроу. Вы тем самым докажете, что столь важный титул может существовать без содержания, без земли, без хозяйства и, что самое важное, без влияния. Что он может быть предметом торга. А это — создаст опасный прецедент. Завтра! На месте Анны может оказаться любой из вас! Господа, если вы поддержите Анну, вы не только восстановите справедливость. Вы подтвердите, что сила Землевладельца — в собственности, влиянии, ответственности и наследии, а не в пустом титуле, который не имеет за собой ничего стоящего. Ни денег, ни земли, ни власти, ни характера.

Повернувшись, я посмотрел в лицо Генри Харроу и улыбнулся.

— Если вы сделаете это — вы подтвердите свою власть.

Мерный и негромкий писк медицинских приборов. Лёгкий запах антисептиков. Я сидел рядом с больничной кроватью, на которой лежал Молотов. Бледный, но, по заверениям врачей, живой.

С процесса прошло два дня, за которые много чего случилось. Но сейчас всё это было уже неважно. Я перевернул страницу документа, который читал, но делал это больше просто для того, чтобы убить время. Голова всё равно не могла сосредоточиться на чтении. Вроде бы глаза видели буквы, а мозг их даже не запоминал. Просто пропускал мимо, и всё. Подобной проблемой я никогда не страдал, но был уверен, что если сейчас постараюсь вспомнить, что читал десять минут назад, то даже не вспомню об этом.

Все мои мысли кружились вокруг прошедшего процесса. Точнее, вокруг слов, сказанных мне тем мужчиной.

Благодарность порождает доверие.

Эти слова я сказал Меньшикову во время нашего с ним разговора. И будь я проклят, если сейчас они прозвучали вот так просто. Сомнений в том, что они были сказаны специально, у меня не было. Варанов хотел, чтобы я их услышал. Хотел, чтобы я понял, кому именно я обязан этой неожиданной помощью.

И какое бы раздражение это не вызывало, я был ему благодарен.

Заявление, сделанное Варановым, в должной мере разрушило ту мрачную завесу, которую Генри Харроу пытался накинуть на Анну, чтобы очернить её. По сути, то заявление даже обратило эту попытку против самого Харроу, представив его мелким и жалким интриганом, готовым пойти на ложь в зале суда ради того, чтобы получить желаемое.

Мои губы тронула улыбка. Ох, что тогда началось. Чёртов скандал, когда в сторону Харроу полетели обвинения в попытке лжесвидетельствовать. А мы ещё и обвинением в распространении лжи, порочащей честь и достоинство нашей клиентки, заявили. Больше для вида, конечно. Я не сомневался, что продолжи мы давить, Захария бы отвертелся от них. Но смысл был не в этом. Главное, что ведро зловонных помоев, которые приготовил Генри, мы вылили ему же на голову.

Красота, да и только.

Услышав тихий вздох и лёгкое шуршание ткани, я поднял голову. Молотов повернул голову и открыл глаза. Я ждал этого. Врачи сказали, что он должен прийти в себя в течение нескольких часов, и не ошиблись.

— Ал… Александр… — хрипло выдохнул он, заметив мою сидящую в кресле фигуру.

— Спокойнее, — я встал и, взяв стоящий на столике рядом с койкой стакан воды, поднёс к его лицу, чтобы тот мог ухватить губами трубочку. — Попейте. Врачи сказали, что вы будете чувствовать слабость и обезвоживание, но это нормально.

— Что случилось? — спросил он, когда смог наконец напиться.

— Вы попали в аварию, — ответил я. — Случайную на первый взгляд, но…

Внезапно его глаза распахнулись, а эмоции, до этого момента напоминающие неразборчивый туман, вдруг всколыхнулись, когда до него дошёл смысл сказанных мною слов.

— Анна! — выдохнул он и дёрнулся в койке. — Александр! Процесс…

— Спокойно! — сказал я, с силой надавив ему на плечо рукой, чтобы не позволить вскочить с кровати. — Лежите и не двигайтесь.

Не то чтобы он смог это сделать, но рисковать я не собирался.

— Процесс закончился два дня назад, — сообщил я, увидев одновременно удивление и панику в его глазах. — Мы выиграли.

На то, чтобы пересказать ему всё, что случилось, ушло минут двадцать.

— Решением четырёх против одного Анна Харроу была признана полноправным наследником титула Землевладельца Харроу, — сообщил я ему. — А поскольку суд уже ранее принял представленные нами документы, это стало основанием для установления этого факта. Мы победили.

Забавно. Я много раз видел, как люди, узнав о том, что всё закончилось хорошо, теряли силы. Будто из них выпускали весь воздух. Как если бы всё то безумное напряжение и тревога, что они испытывали до этого момента, было для них своеобразным каркасом, на котором держалась их решимость.

И сейчас я наблюдал то же самое.

Я видел, как Анна плакала в машине, пока мы ехали из зала суда. Плакала от счастья и облегчения, неспособная поверить в то, что всё это наконец закончилось. В тот момент я боялся, что у неё случится истерика на почве морального истощения после всего пережитого.

Молотов же… Он просто упал, прикрыл глаза. В его эмоциях зияла такая пустота, что я даже на какой-то миг испугался, что лежащий на постели человек испустил дух.

К счастью, это было не так. Потому что вслед за этой пустотой пришло ощущение настолько безмерной и неописуемой лёгкости, что если бы не прикрывающее его одеяло, он, должно быть, воспарил бы к потолку.

— Мы победили, — повторил он мои слова.

— Да, — кивнул я. — Победили.

— А что с Генри Харроу? — спросил он, на что я лишь пожал плечами.

— Без понятия. Он устроил истерику и уехал через несколько минут после вынесения решения.

Несмотря на наш с ним своеобразный конфликт, я испытывал симпатию к этому человеку. Даже в такой ситуации его в самую первую очередь интересовало лишь состояние дел его клиентки. А потому я не стал говорить ему о том, что сказали врачи. Он ещё узнает. Сломанные ноги и позвоночник.

По заверениям местных хирургов, Вячеслав Молотов больше никогда не сможет ходить.