Личный аптекарь императора. Том 7 (СИ) - Золотарев Егор

В самом конце занятия в лабораторию заявился профессор Щавелев. Поздоровавшись с преподавательницей и студентами, он отвёл меня в сторону и вполголоса спросил:

— Надеюсь, вы не забыли, что являетесь членом моей экспериментальной группы по разработке и исследованию новых препаратов?

— Конечно нет, профессор.

На самом деле я слукавил. Уже давно не вспоминал про эту группу, хотя благодаря ей получил место во втором ряду парковки.

— На днях наши доблестные пограничники остановили обоз с запрещенкой. Среди прочей контрабанды нашли таблетки и отправили их нам на исследование. Никакой маркировки на них нет, поэтому они даже не могут предположить, что они делают.

— Почему бы не спросить у тех, кто перевозил их через границу? — уточнил я.

— Точно не знаю, но вроде бы они все погибли. Оказали сопротивление при задержании.

— Ясно. Когда начинаем?

— Прямо сейчас, — кивнул он.

В это время прозвенел звонок, и мы вместе с остальными студентами вышли из первой лаборатории.

— Все уже собрались. Ждут только нас, — Щавелев указал на дверь третьей лаборатории.

Со мной все вежливо поздоровались, но особого расположения я от них не чувствовал. Наверняка они думали, что первокурснику не место рядом с ними. Ну что ж, у каждого есть возможность высказаться, пусть проявят себя. Я же скажу своё слово последним.

Надев халат, маску и перчатки, я подошёл к столу, на котором в небольшом стеклянном сосуде лежали белые круглые таблетки размером с сушеный горох.

Все взяли по таблетке и принялись крошить, растирать, смотреть через микроскоп и проводить другие лабораторные эксперименты. Я же взял книгу по Химии и углубился в чтение. Не хочу тратить время понапрасну. Мне нужно научиться говорить на языке местной науки. Я не могу предъявить эфир, который чувствую, но могу объяснить, используя термины и элементы из здешней химии.

Я постоянно ловил на себе взгляды остальных. Кто-то с интересом наблюдал за мной, кто-то откровенно был враждебен. Наверное гадают, что я здесь делаю, если даже не прикоснулся к таблеткам. Это действительно было так. Я нарочно не втянул носом эфир. Позже. Не хочу быть чудиком, который твердит про эфир, который никто не чувствует. На этот раз решил объяснить им на их языке… Если получится, конечно. Боюсь, в этом мире не описано столько химических элементов, сколько чувствую я.

Примерно через полчаса все начали высказываться. Один рассказал, что при соединении с другим веществом, порошок, полученный из таблетки, поменял свой окрас. Значит, в составе есть марганец.

— Покрытие из шеллака, — определил другой. — Эту смолу используют для кишечнорастворимых препаратов.

— Я обнаружил парабены и сорбаты, — сказал ещё один. — Таким образом кто-то хотел увеличить срок годности таблеток. Лет пять их точно можно использовать.

Щавелев внимательно всех выслушал, записывая в журнал всё, что удалось выяснить членам исследовательской группы, затем сказал:

— Вы многое определили, но никто из вас не сказал, что за действующее вещество в таблетках. Простыми словами — для чего они вообще нужны? Может, это дурман? Или яд?

Я с хлопком закрыл книгу, встал со стула и подошёл к столу, вокруг которого все собрались. Пока остальные отчитывались о проделанной работе, я наконец раскрошил в пальцах одну таблетку и втянул носом, поэтому знал, что же это такое.

— Здесь три действующих вещества: токсалий, утралий и воланул. Они получены из манаросов. С одним из них я уже встречался. Это Мглотрава. Она даёт дурманящий эффект.

С недоуменно уставились на меня. И только профессор Щавелев улыбался с довольным видом.

— Токсалий вытянули из Туманника, — добавил он. — Остальное вы правильно определили. Дело в том, что я уже провёл все необходимые исследования с самого утра, поэтому хотел лишь убедиться в вашей компетенции, — профессор окинул взглядом присутствующих. — Вы все хорошо потрудились. Теперь вы можете сказать, что за препарат попал к нам в руки?

— Психотропное? — предположил старшекурсник с унылым лицом, лишним весом и в очках с толстыми лицами. Его имени я не знал.

— Совершенно верно. Через границу с Османской империей пытались перевезти большую партию этого вещества. Вряд ли его планировали продавать в аптеках, да и никто из аптекарских родов этого бы не допустил. Всё-таки подставлять весь род для сиюминутной выгоды никто бы не стал. Есть ли у вас предположения, для чего понадобился этот препарат? Мы, конечно, не сыщики, но тоже может высказать свои предположения. Этого ждут от нас власти.

— Я думаю, что их просто пытались перебросить через нас в восточные страны. Там занимаются различными медитациями, йогами и прочими техниками, влияющими на разум, — высказал предположение тот же пухляш в очках.

— Вполне возможно, — кивнул профессор.

— А я думаю, что их намеревались распространить в аптеках какого-нибудь продажного рода, — вставил тощий обросший мужчина. Он работал в деканате то ли методистом, то ли чьим-то помощником.

— С какой целью? Как мы уже успели выяснить, препарат нельзя отнести к дурманящим, поэтому люди не будут их целенаправленно покупать, — с сомнением покачал головой Щавель.

— А если это просто происки османов? Подложить вместо наших действующих средств своим никчемные психотропы. Человек лечит язву желудка, но пьет это лекарство и воображает себе, что ему легче, а на самом деле болезнь продолжает развиваться. Через пару-тройку лет начнутся смерти от болезней, которые раньше могли успешно вылечить.

— Ну это уже что-то из области сказок, — усмехнулся профессор и повернулся ко мне. — Вы что об этом думаете?

— Пока ничего, — мотнул я головой.

На самом деле у меня было предположение, но я не хотел его озвучивать при всех. Скорее всего я прав, и всё, что сейчас происходит, взаимосвязано.

Мы ещё немного поговорили, и Щавель распустил нашу группу. Однако я задержался и, когда дверь закрылась за последним аптекарем, подошёл к профессору.

— Олег Николаевич, у меня есть предположение, для чего перевозили через границу этот препарат.

— Да? — он вскинул кустистые брови. — Для чего же?

— Для толпы мятежников. Очень удобно управлять людьми, у которых подавлена воля и заглушена способность логически мыслить. Можно приказать всё что угодно, и они, повинуясь стадному чувству и психотропному препарату, сделают это.

Профессор насторожился, услышав мои слова, и заметно заволновался.

— Вы правы. Саша, возможно всё так и есть. Мне нужно немедленно доложить об этом, — он полез за телефоном и набрал чей-то номер.

— Алло, Алексей Кириллович, добрый день. Мы провели все необходимые испытания и…

Он отошёл в дальний угол лаборатории, рассказывая обо всём, что нам удалось выяснить, и мои предположения насчёт восставших.

— Саша, — махнул он мне рукой, привлекая внимание. — Что вы можете рассказать про мглотраву? Вы неоднократно были в анобласти и, возможно, можете рассказать что-то от себя, а не из официальной литературы.

Я отложил учебник по Химии, в который снова окунулся, и подошёл к нему. Профессор протянул мне свой телефон, многозначительно уставившись.

— Алло, — я взял трубку.

— Добрый день, — послышался уверенный спокойный голос. — Вы — Александр Филатов?

— Да, я. С кем имею честь разговаривать? — уточнил я.

— Майор внешней разведки Тарабукин Федор Родионович, — по-военному отчеканил он. — Профессор сказал, что вы, как никто другой, можете проконсультировать по поводу манароса, из которого изготовили таблетки. Нам нужна вся информация. Если мы узнаем, откуда добыли эту траву, то сможем выйти на след злоумышленников.

— Мглотрава трава растёт в Тверской аномалии. Той, что принадлежит Савельевым.

— Нет, это невозможно, — категорично заявил он. — Препарат изготовили на территории Османской империи. Чтобы выяснить, в какой именно аномалии получено вещество, там нужно описание. И как можно более подробное.

— Вообще-то в справочниках об этой траве написано довольно много. Но если вы спрашиваете меня, то я бы искал в тенистых чащах древних лесов поблизости от воды. Больше ничего сказать не могу. Хотя… Можно использовать ищеек. Тех, что занимаются поисками трупов. У мглотравы очень специфичный приторно-сладкий аромат, напоминающий запах разложившегося тела.