Придворный Медик. Том 3 (СИ) - Аржанов Алексей

Звали его Дмитрием Петровичем Грицаевым. Ранее я с ним ещё ни разу не сталкивался. Как оказалось, диагностическим отделением заведует очень приятный человек. Грицаев выслушал меня и без лишних вопросов направил Евгения Дробышева на все процедуры вне очереди.

Даже удивительно! Неужели в этой клинике есть люди, которые не стремятся сразу же вступать со мной в перепалку? Для большинства лекарей я почему-то служу красной тряпкой, как для быка. Да, ясное дело, что на самом деле быка злит не красный цвет, как думают многие, но эта фраза уже давно стала чем-то вроде пословицы.

Важно одно — Грицаев безупречно относился к своей работе.

Обследование онкологических больных в императорской клинике на несколько голов превосходит даже самые лучшие больницы моего мира. Я лишь намекнул Дмитрию Петровичу, что у пациента имеются множественные метастазы, и он сразу же направил его на все необходимые обследования.

А пациентам с раком лёгкого проводят большой спектр обследований. Все возможные анализы крови, КТ лёгких, исследование функции дыхания — спирометрию. И самая неприятная процедура — бронхоскопия. В дыхательные пути вводится зонд с камерой. И перетерпеть эту манипуляцию гораздо труднее, чем ту же ФГДС, которую ненавидит весь народ!

Одно дело, когда трубка ползёт по пищеводу и желудку, попутно вызывая рвотный рефлекс, и совершенно другое — зонд в бронхах, который мешает дышать и провоцирует кашель.

Эх, если бы так качественно обследовали пациентов и в моём мире, то смертность от онкологии была бы гораздо ниже. Но, как ни крути, а профилактика страдает и тут и там.

Барон Дробышев не был на плановых обследованиях чуть ли не с рождения. Даже банальную флюорографию не делал. Поэтому и довёл себя до поздней стадии рака лёгкого.

Правда, я пока не знаю, как здесь проходит процесс лечения онкологии. Может, местные лекари научились справляться с этим заболеванием куда лучше врачей из моего мира?

— Сколько придётся ждать окончания обследования? — уточнил у Грицаева я.

— Павел Андреевич, а вы не задерживайтесь. Идите по своим делам! — предложил мне Дмитрий Петрович. — Только оставьте направление на госпитализацию в пульмонологическое отделение. Там дальше разберутся.

Так я и сделал. По идее я вполне мог больше не заниматься этим пациентом. Мог оставить его узким специалистам. Но в моих планах было продолжить наблюдением за ним. Кое-что меня смущало.

Он пожаловался на позвоночник, но ни разу не упомянул о проблемах с лёгкими. Как так вышло? Рак лёгких поначалу протекает едва заметно, но позже появляется кашель, кровохарканье, одышка. Почему Дробышев этого не заметил?

Может быть, дело в том, что он — заядлый курильщик? Уже привык, что из-за сигарет его постоянно мучает хронический кашель. Но всё же что-то тут не так… Интуиция подсказывает, что с этим больным ситуация гораздо сложнее.

— Павел Андреевич! — позвал меня Дробышев. Он ещё не приступил к обследованию. Только успел переодеться в больничную одежду. — Вы ведь меня не оставите? Вернётесь завтра? Я… Я уже понял, что ситуация тяжёлая. Но вы…

— Господин Дробышев, не переживайте. Следующие два дня меня, скорее всего, не будет. Выходные, я в клинике не дежурю. Но с понедельника снова возьмусь за вас. До этого момента вами будут заниматься другие специалисты, — объяснил я.

— Не знаю насчёт других специалистов, но вам я доверяю, — уверенно кивнул он. — Вы многим моим знакомым помогли. Знаю, что вы ещё совсем молодой специалист, но… Возраст не всегда определяет качество лекаря. Я это уже давно понял. У меня дядю «опытный» лекарь до гроба довёл. Поэтому я бы хотел и дальше лечиться под вашим контролем.

Вот она! Одна из прелестей работы врачом. Знаю я некоторых коллег, которые любят возмущаться, что все пациенты неблагодарные. Будто бы все они не ценят работу врача. Но это — глупости.

Даже к самому сложному пациенту можно найти подход. Главное — показать человеку, что ты действительно заинтересован в его здоровье. Если врач старается лечить больного, то люди к нему тянутся. И это — огромный прилив дофамина. Сплошное удовольствие. Многие ради этого и идут в медицину. Чтобы помогать людям, чувствовать их доверие и благодарность.

Главное — не предавать это доверие. По этому принципу я и живу.

— Можете не называть диагноз, Павел Андреевич, — продолжил Дробышев. — Но я уже догадался, что со мной происходит. Я… Я не готов пока что смириться с этой болезнью. У меня семья, понимаете? Жена, сын и дочь. Мне рано уходить. Поэтому я и прошу: не оставляйте меня. Помогите выбраться! Я готов заплатить любые…

— Евгений Васильевич! — перебил его я. — Клянусь, я вас не оставлю. Сделаю всё, что в моих силах. Думаю, вместе с коллегами мы точно справимся.

— Даже не говорите мне о своих коллегах, — прошептал он. — Я слышал… Слышал, что вы — чудотворец! Это говорили в кругу Михаила Сергеевича Романова. Если у вас действительно есть сила, которой нет у других лекарей, прошу, помогите мне.

Да… Слухи распространяются чересчур быстро. Поначалу мой «магический анализ» держали в тайне. А теперь информация об этом доступна каждому пятому. Через пару дней об этом будет знать не только императорский двор, но и вся Российская Империя. С точки зрения статусности и власти — это хорошо.

Но если о моей силе будут знать пациенты, поначалу это станет проблемой. Я ведь пока что только изучаю эту способность. Лечить магические заболевания я ещё не могу. А если бы мог — в первую очередь спас бы своего брата Кирилла.

— Всё, господин Дробышев, аппарат готов, — позвал пациента Грицаев. — Вам пора.

Я кивнул пациенту на прощание. Он собрался с силами и направился на обследование. Обещание я ему дал. А значит — не брошу. Направление на госпитализацию оставил. На этом рабочий день уже подошёл к концу.

Мы с Киммо закончили «развлекать» финскую делегацию, переоделись и направились во двор — к территории около императорского сада. Её уже успели окружить стражники и гвардейцы. Вот-вот начнётся торжественная часть.

Перед тем как пройти на защищённую территорию, я почувствовал, что за мной кто-то следит. Затылок горел, но не от магии. Ощущение, что меня сверлят взглядом.

Я обернулся. И увидел ЕГО.

Из-за угла императорской клиники выглядывал Аристарх Иванович Биркин. Главный дознаватель улыбнулся во весь рот. А затем… Помахал мне.

И этого было достаточно. Я сразу же понял всё. Какую бы магию ни наложил на него Борис Владыкин, её действие подошло к концу.

Биркин всё вспомнил. А это значит, что он снова возьмётся за свою охоту. М-да, недолго же я отдыхал от преследования этого психопата!

— Павел Андреевич, — пренебрежительным тоном произнёс подошедший ко мне Владимир Коршунов. — Сегодня я буду держаться рядом с вами. Мне поручено вас защищать.

Защищать? Меня? О-о… Отличный выбор! Из Коршунова выйдет тот ещё телохранитель. Лишний повод ещё внимательнее относиться к своему окружению. Теперь я знаю, что стражники меня не прикроют. Вряд ли Владимир Алексеевич так легко простит мне вчерашнюю дуэль.

— О! А вот и вы! — поприветствовал меня молодой мужчина в строгом костюме. Лично я никогда его не встречал. Но без труда могу понять, кто стоит передо мной. Всего пару минут назад этот человек рассаживал членов финской делегации по местам. При этом не пользовался услугами переводчика.

Очевидно, это — главный дипломат. Михаил Сергеевич Романов.

— Рад, что нам, наконец, удалось встретиться с вами лично, господин Романов, — улыбнулся я.

Михаил Сергеевич посадил меня рядом с собой. Слуги принесли еду и напитки, начала играть музыка.

— Сегодня — очень важный день, господин Булгаков, — прошептал мне Михаил. — Я собираюсь вручить вам…

— Простите, что перебиваю вас, Михаил Сергеевич. Но вручение подождёт, — заявил я. — Среди финской делегации затесался предатель. Человек, который хочет рассорить два государства.

— Что? — вскинул брови Романов. — Вы это серьёзно?