Проклятый Лекарь. Том 4 (СИ) - Молотов Виктор

— Впечатляет, — констатировал я, мой голос был ровным. — Весь этаж ваш?

— Подарок отца на восемнадцатилетие, — она произнесла это небрежно, проходя в гостиную, но жест был выверен. Она устанавливала базовый уровень своего мира, где пентхаус — это обыденность. Классический приём, чтобы поставить собеседника в позицию гостя из мира попроще. — Сказал, что негоже дочери графа жить где попало. Хотя я бы предпочла особняк, но это уже жадность.

Первоначальная оценка угрозы была неверной.

Это не примитивная физическая ловушка. Вспышка света была тестом на выдержку, а не прелюдией к нападению.

Игра будет психологической.

Держать под окнами вооружённую охрану — тактическая ошибка. Это показало бы, что я ожидал грубой силы, раскрыв свои карты. Пора убирать фигуры с доски.

Пока она говорила, я не глядя достал телефон. Пальцы быстро набрали код: «Пациент стабилен. Отбой». Сообщение ушло. Теперь мы были одни. На равных.

В гостиной ждал следующий акт пьесы.

Стол, накрытый на двоих. Севрский фарфор, тяжёлое столовое серебро, хрусталь, преломляющий свет десятками радуг.

И меню… Устрицы — классический афродизиак. Фуа-гра — символ декадентской роскоши. Она задавала тон сразу по нескольким направлениям: соблазнение, демонстрация статуса, создание атмосферы расслабленности, в которой легче допустить ошибку.

— Ну вы и хозяйка, — заметил я. — Сами готовили?

— Конечно нет! — рассмеялась она. — Заказала из «Метрополя». У них лучший французский повар в Москве. Садитесь, не стесняйтесь.

Она взяла бутылку вина — Шато Марго 1890-го года. Бутылка, стоящая больше, чем годовой доход старшего ординатора. Она открыла его не с показным изяществом, а с будничной эффективностью человека, для которого это рутина.

— Умеете обращаться с вином, — отметил я.

— Папенька научил. Говорит, леди должна уметь три вещи — открывать вино, стрелять из револьвера и очаровывать мужчин. Первые два я освоила, с третьим пока разбираюсь.

Отрепетированная реплика.

Очаровательная, остроумная, призванная создать образ опасной, но утончённой женщины. Хм, разыгрывала роль, которую сама для себя написала. И надо признать, играла она неплохо.

Мы сели за стол. Анна налила вино — тёмное, почти чёрное, с рубиновыми отблесками. Я сделал глоток. Букет был сложным — нотки чёрной смородины и старого табака. Безупречно.

Анна была идеальной хозяйкой.

Не суетилась, не задавала банальных вопросов. Вела беседу — лёгкую, остроумную, как будто мы были старыми друзьями, встретившимися после долгой разлуки. Она была начитана, знала последние театральные премьеры и политические новости, умела слушать и, что важнее, умела говорить.

Она начала с рассказа о своём брате. История была забавной, но я слушал не сюжет. Я слушал подтекст.

— Мой братец Пётр тот еще ловелас, — смеялась она, отпивая вино. — На прошлой неделе умудрился закрутить интрижку сразу с тремя танцовщицами из Большого театра. И все бы ничего, но они случайно встретились на премьере «Лебединого озера». Представляете, какой разразился скандал?

Пётр, ловелас и прожигатель жизни. Слабое звено в семье Бестужевых. Тот, кого пришлось отрывать от своей любовницы.

Потенциальный рычаг давления, если понадобится. Информация принята.

Анна показывает, что она — инсайдер, а я — аутсайдер, которого она великодушно впускает в свой мир. И, наконец, это тест.

Она наблюдает за моей реакцией. Буду ли я шокирован? Осуждать? Завидовать? Она калибрует мои моральные установки.

— И как он выкрутился? — я задал вопрос, который показал мой интерес не к моральной стороне, а к тактической. Оценивал не поступок, а эффективность решения.

— Сказал каждой, что две другие — его кузины из провинции, приехавшие покорять столицу. Дурочки поверили. Хотя одна из них — мулатка, вторая — рыжая ирландка, а третья — блондинка-полька. Какие, к чёрту, кузины?

Я улыбнулся её шутке про «кузин».

Спектакль был хорош. Но зачем он?

Просто поужинать со мной она могла и в ресторане. Приглашение в личные апартаменты, этот ужин, эта откровенность — явный сигнал.

Но какой именно?

Вариант первый: соблазнение. Банально, но эффективно. Уязвимость мужчины часто находится ниже пояса.

Вариант второй: вербовка. Она показывает мне мир возможностей, который откроется, если я буду служить её семье.

Вариант третий: разведка. Она пытается разговорить меня, выудить информацию, понять, кто я такой на самом деле.

Скорее всего, комбинация всех трёх.

— А граф Бестужев как относится к таким похождениям наследника? — я перевёл разговор с легкомысленного брата на фигуру реальной власти. Я показывал, что меня интересует не пена, а глубина.

— Машет рукой. Говорит: пусть погуляет, пока молодой. Потом женим на какой-нибудь богатой купеческой дочке с хорошим приданым, и остепенится. Хотя я сомневаюсь — леопард не меняет своих пятен.

Её ответ был примерно предсказуем. Она снова продемонстрировала прагматичный, почти циничный взгляд своего класса на брак как на инструмент контроля.

Но в её голосе, когда она говорила об отце, прозвучало нечто большее. Уважение. Восхищение. И тень страха. Граф Бестужев был центром её вселенной. Ключ к пониманию её мотивов лежит через него.

Мы проболтали ни о чем еще добрый час. С первым и вторым блюдом было покончено. Я промокнул губы салфеткой и аккуратно положил её на стол.

— Ваш бокал пуст, — заметила она. — Позвольте, я налью.

Она констатировала и действовала. По этикету, кавалер ухаживает за дамой, наполняя её бокал. А она намеренно нарушала правила. Зачем?

Чтобы сократить дистанцию. Перевести игру из формальной в личную. Получить повод приблизиться.

Анна поднялась плавно, с грацией хищницы, меняющей позицию для атаки. Взяла бутылку и подошла ко мне, обходя стол.

Она наклонилась, наливая вино. Запах её духов — жасмин и мускус, классическая формула соблазнения — стал плотнее.

Её декольте оказалось точно на уровне моих глаз. Просчитанный угол атаки. Она использовала весь доступный арсенал.

И тут она сделала «ошибку».

Это было не неловкое движение. Это была идеально срежиссированная атака. Лёгкий, едва заметный наклон кисти, рассчитанная траектория падения бокала — точно мне на грудь.

Но моё тело среагировало раньше, чем мозг успел отдать приказ. Рука метнулась вперёд, пальцы сомкнулись на тонкой ножке бокала за мгновение до того, как он начал падать.

Ни капли не пролилось. Тёмно-красная жидкость лишь лениво плеснулась на хрустальные стенки.

И тут же, в ту же долю секунды, я понял всё.

Пролитое вино. Испорченный пиджак. Предложение пройти в спальню, чтобы «почистить». Снятая одежда. Уязвимость. Примитивный, как мир, но часто безотказный трюк. Она хотела не просто соблазнить. Она хотела разоружить меня. Буквально.

— Ой, какая я неловкая! — она всплеснула руками, изображая испуг. Спектакль был рассчитан на простака. Но в её глазах, на самое мгновение, я увидел тень досады. Промах.

— Ничего страшного, — я спокойно поставил бокал на стол, возвращая его на исходную позицию. — Все целы, пиджак сухой. Инцидент исчерпан.

Я отнёсся к её главному ходу как к незначительному недоразумению.

— Вы поразительно быстры, — она вернулась на своё место, пытаясь превратить свой провал в сбор информации. — Теперь я понимаю, почему вы не отреагировали на вспышку света. У вас невероятные рефлексы.

— Профессиональная привычка, — пожал я плечами. — В клинике иногда пациенты в состоянии острого психоза кидаются инструментами. Приходится уворачиваться.

Я сравнил её тщательно спланированную атаку с хаотичными действиями безумца. Идеальное обесценивание. Она поняла это. Я видел это по тому, как на мгновение сузились её зрачки. Раунд остался за мной.

Я спокойно допил своё вино.

Затем взял бутылку и наполнил свой бокал снова. Она наблюдала за мной, её разочарование было почти осязаемым. Она ожидала простого, легко впечатляемого мужчину, а получила… проблему.