Между добром и злом. Том 6 - Кири Кирико

— Кондрат? — она не смогла удержаться от улыбки, которая тронула уголки её губ. — Ты наконец вернулся?

— Как видишь, Дайлин, — кивнул он и пожал руку Цертеньхофу.

— Боги, ты хоть в номер заходил? Ты же весь…

— Очень грязный, я знаю.

И да, Кондрат был не просто грязным. После такой прогулки по лесу от его белой рубашки было одно лишь название. Местами порванная и серая, она делала Кондрата похожим на обросшего бомжа. Тоже самое касалось и его брюк. Однако это его мало сейчас волновало. Его блеск в глазах с головой выдавал его намерения.

— Вам что-нибудь удалось выяснить? — задал он первым вопрос.

— Может тебе действительно лучше помыться и побриться? — спросил Цертеньхоф. — Вопросы никуда не убегут, мы тебе всё расскажем, а пока может стоит отдохнуть и расслабиться?

— Не, он не успокоится, пока не услышит всё, — покачала Дайлин головой, куда лучше зная своего напарника. — И кажется, он тоже что-то смог выяснить, я права?

— В общих чертах, — не стал отрицать Кондрат, сев к ним за столик.

Это бесполезно, Кондрат никуда не уйдёт, это поняли оба. И Цертеньхоф не видел смысла тянуть время.

— Ладно, хорошо, — вздохнул он. — Я поговорил со всеми четырьмя, но чего-то прямо-таки особенного выяснить не удалось. Про ресторан все утверждают разное, одни говорят, что просили их больше не заезжать в город, другие расспрашивали о местности про драгоценные ресурсы и прочая чушь. Все лгут, но не говорят, что им известно.

— Хорошо, а что насчёт вскрытия? Удалось что-то узнать?

— Да, Бампс откопал все тела, даже слуги и почившей ещё давно жены главы рода, — кивнула Дайлин. — И как думаешь, что он нашёл?

— Последствия лучевой болезни? — но увидев их вопросительный взгляд, перефразировал. — болезни костей от яда руды?

— Именно, — кивнула она. — Жена главы рада болела очень сильно. Бампс сказал, что от её челюсти ничего не осталось, та буквально вывалилась. Остальные кости или сильно деформированы, или хрупки настолько, что ломаются от одного касания. Это касается, кстати, и самого главы, и его сына, и даже жены. У них у всех проявления болезни костей, как её там зовут…

— Блотуосизм, ­— подсказал Цертеньхоф.

В мире Кондрата это называлось проще — рак костей, но суть он понял.

— Да, почти у всей семьи были симптомы, у кого-то слабее, у кого-то сильнее. Они все были заражены.

— И ещё один интересный момент, — произнёс Цертеньхоф. — У сына и его отца, старших Жангерферов, в черепе, в районе темени имелась аккуратно просверленная дырочка. Как ты думаешь, зачем?

— Для лучшей связи с духами, — произнёс Кондрат.

— Значит ты уже знаешь, — кивнул он. — Да, её просверливали раньше, чтобы было легче общаться с духами. Типа через неё ты будешь лучше слышать их и чувствовать.

— И? Вы смогли выяснить что-нибудь ещё? — спросил Кондрат.

— На этом всё пока. Дальше мы упёрлись, так как остаётся непонятным, как это всё связано. Свет бы пролила их встреча, о которой все так упёрто врут… — Цертеньхоф посмотрел Кондрату прямо в глаза. — Но ты уже знаешь, о чём они говорили, верно?

— Верно, — кивнул Кондрат в ответ. — Я поговорил с той старухой. Она действительно была в тот день в том помещении и общалась с ними. Только речь шла не о бизнесе или каких-то вопросах на почве конфликта. Они разговаривали о вере.

— О вере? — переспросил Дайлин.

— Вы знаете, что империя поклоняется богам, но ведь есть и другие верования, верно? Например, здесь поклоняются духам, хранителям природы. И в это верят настолько искренне, что даже готовы просверлить в голове дырку, чтобы «лучше слышать».

— Хочешь сказать, что Жангерферы были ярыми последователями этой чуши о духах? — уточнил Цертеньхоф.

— Я подозреваю, что это возникло не просто так и не из неоткуда. Ты говорил о том, что Бампс раскопал тело жены главы, того деда, верно? У неё были страшные поражения костей, и уверен, внешне это тоже очень сильно выделялось. Скорее всего, её муж очень сильно это переживал, и на фоне массовых смертей рабочих в шахте из-за похожей болезни невольно поверишь и в проклятие. А там и в духов.

— Значит, они были верующими?

— Не только они, вся верхушка. Мэр, судья, глава отдела стражей правопорядка, главный купец. Мода это или масштабная глупость, я не знаю, но они верили, что духи существуют, и что та пещера тоже может быть проклята.

— И что они предприняли? — спросила Дайлин.

— А что предпринимают в подобных верах, Дайлин, когда думают, что духи наслали на них проклятие? Когда твои родные болеют, и ты готов на всё, чтобы их спасти?

Потребовалась пара секунд, чтобы все они вдруг осознали, о чём конкретно идёт речь, и понять масштабы того ужаса, который теперь перед ними расстилался.

Духи природы, боги — все они почему-то везде воспринимались как жестокие существа, которые не ведают ни жалости, ни сострадания к людям. Такие же беспощадные и не объяснимые, как стихии, они могли покарать всех, кто проявил к ним неуважение. И лишь подношения могли умилостивить и смягчить их жестокий характер, показав, что их чтят. А в особых случаях речь шла отнюдь не о безобидных дарах с полей и охоты. Иногда требовалась жертва покрупнее, то, что представляло особую ценность для самого жертвователя…

— Да ладно… — выдохнула она.

— Именно, — кивнул Кондрат. — Здесь промышляли человеческим жертвоприношением.

Глава 24

Была у человечества интересная черта искать причины того или иного явления. И всё, что они не могли объяснить логически, списывалось сразу на сверхъестественное. Отсюда все эти духи, боги, божества, призраки и прочее.

Верила ли семья Жангерфер в духов изначально или переняли эту веру, столкнувшись с проклятой шахтой, вряд ли кто-то уже расскажет, но одно оставалось неоспоримым фактом — к этому вопросу они подходили со всей ответственностью. И сейчас, уже зная о многих фактах, Кондрат мог сложить в голове окончательную картину, которая закрывала все спорные моменты.

Всё началось с проклятой пещеры.

До войны её уже начать разрабатывать, а потом забросить, поэтому к тому моменту, когда Жангерферы обосновались здесь, он уже была практически готова к тому, чтобы начать её разрабатывать. Да слегка подтапливаемая, но с большими залежами железной руды она была чуть ли не золотой жилой, не иначе. Ничего не надо делать, просто приходи и добывай сколько влезет. И, естественно, когда на кону такие деньги, никто не вспомнит о том, что она проклята.

Сейчас оставалось лишь догадываться, как всё конкретно складывалось, однако Кондрат предполагал, что события развивались следующим образом.

Шахта была открыта, и люди начали массово добывать оттуда железную руду. Деньги потекли рекой в семью Жангерферов. И где-то в этом промежутке они находят тот самый красивый светящийся камень, что Партес, глава рода, дарит своей жене, тем самым подписывая ей смертный приговор.

Не надо много думать, чтобы понять, что происходит — она буквально сгорает от облучения. По останкам, которые эксгумировал Бампс, можно сказать, что последние годы жизни у неё были страшными, а сама она буквально разлагалась на глазах. И то же самое начало происходить с рабочими из шахты. Со временем один за другим они заболевали неизвестным и страшным недугом, который сводил всех в могилу в страшных муках.

Кондрат предполагал, что именно после смерти жены, — ну или матери, если говорить о Рокардо, — семья Жангерферов уверовала в духов, а если быть точнее, поехала крышей. Возможно, этому поспособствовал тот факт, что их жена и мать умирала прямо у них на глазах, позволяя воочию увидеть все последствия долгого облучения. Страх перед неизвестным и боль от потери близкого человека — отличный микс для того, чтобы поверить в духов, а там и начать приносить жертвы.

Начали ли они сразу приносить в жертву людей или нет, и принимал ли в этом участие кто-то ещё по мимо них, сказать сложно, но так или иначе они к этому пришли, видимо решив попробовать откупиться от духов, умаслить их и снять проклятие с этого места. Кондрат до сих пор не мог взять в толк, почему они просто не закрыли шахту, а решили пойти столь экстравагантным путём, но причина, скорее всего, та же, что и у людей, которые идут в секты, вступают в различные культы и готовы чуть ли не собственных детей отдать — жадность, глупость и безумие в купе.