Гений Медицины. Том 2 (СИ) - Алмазов Игорь

«Обнаружены антитела к ВИЧ» значилось в результатах госпожи Фетисовой. Как такое вообще возможно, ведь по результатам осмотра диагностической магией она была абсолютно в порядке? Даже минимального свечения нигде не было.

Правда, инфекционным аспектом я её не проверял. А ВИЧ-инфекция — это коварная болезнь, поэтому изменений в органах я мог и не увидеть. Их может ещё и не быть. Неизвестно, как долго у пациентки эта инфекция. Латентная стадия может длиться до двадцати лет.

— Надо перепроверить, — распорядился я. — Взять повторные анализы, уже более специфические. Исследовать сыворотку крови с помощью иммунного блоттинга.

— По регламенту мы обязаны передать её в инфекционное отделение немедленно, — возразила Ольга Петровна. — А там пусть делают что хотят.

По регламенту всё так и было. Но на деле резко без объяснений выгонять молодую женщину в другое отделение не хотелось. А если подтвердятся… Ей явно нужна будет поддержка.

— У неё отдельная ВИП-палата, — заявил я. — Проплаченная. К тому же она является одним из попечителей нашей клиники. Этот вопрос мне надо обсудить с заведующим.

Разглашать информацию о диагнозе другим лицам врач не имел право. Однако я имел статус интерна, и не мог не обсудить ситуацию со своим заведующим.

— Ещё кое-что, — добавил я. — Надеюсь, вам не нужно напоминать, что эту информацию разглашать нельзя? Ни другим медсёстрам, ни санитаркам, никому.

— Я и не собиралась, — надула губы медсестра. — Но погодите, вы серьёзно рассматриваете вариант, что она останется на нашем отделении?

— Она имеет на это право, — пожал я плечами. — ВИЧ-инфицированные могут получать такую же медицинскую помощь, как и все остальные.

Надо ещё дойти до Жиркова, и посмотреть в специальной картотеки ВИЧ-больных, нет ли там госпожи Фетисовой. Возможно, она давно знает о своём заболевании. Правда, тогда вопросы буду уже к ней, почему она не сообщила об этом.

— Я не хочу, чтобы в терапии лежали прокажённые! — вдруг заявила медсестра. — Тем более заразные! Тем более такой гадостью!

Дискриминация людей с ВИЧ. Доводилось мне читать пару статей об этом. Сталкиваясь с новой темой я всегда стремился изучить её со всех сторон, чтобы сложить в голове полную картину. Так что разумеется я знал о негативном отношении к людям с таким диагнозом.

Тем не менее не ожидал, что сказать нечто подобное может медицинский работник.

— ВИЧ-инфекция передаётся через кровь, — спокойно сказал я. — Если все правила забора крови были соблюдены, а я уверен так и было, учитывая оборудование в процедурном кабинете, то риска заражения нет. Так что успокойтесь и не говорите такой откровенной чуши.

— Я всё равно к ней в палату больше не пойду, — поджала губы Ольга Петровна. — Что бы вы не говорили, я знаю, насколько эта болячка заразна.

— Ваши слова заставляют сомневаться в вашей компетенции, — холодно ответил я. — А если у вас недостаточная компетенция, то и ваша должность главной медсестры отделения под сомнением.

Медсестра стремительно побледнела.

— Вы не станете меня увольнять, — то ли попросила, то ли спросила она. — Я же тут уже давно работаю!

Да я вообще-то и не имел права её увольнять. Но было неприятно слышать подобные высказывания от медицинского работника.

— Больше чтобы подобного я не слышал, — отрезал я. — Информацию никуда не распространять, тем более пациентке не говорить. Я решу этот вопрос.

И захватив результаты, я направился к Зубову. Тот нашёлся в ординаторской, распивающим с Терентьевым чай.

— Не понимаю, почему ты не хочешь пойти в бар и отметить нормальным магическим коктейлем, — пробурчал гинеколог. — Я тебе что, первоклассник чаем отмечать.

— А тебе отмечать нечего, это Константину нужно сказать спасибо, — отрезал Зубов. Затем заметил меня, — а вот и он! Константин, чего домой не идёте? Я вас ещё полчаса назад отпустил, пораньше.

— Проблема возникла, — отозвался я. — Нужно обсудить с вами наедине.

— Вот уже и не нуждаются они в моей компании, — трагично вздохнул Терентьев. — И выгоняют из ординаторской. Ну и ладно, пойду работать.

Он напустил на себя максимально печальный вид и медленно вышел из ординаторской.

— В чём дело? — спросил у меня наставник. — Только не говорите, что снова чья-то дочь не дочь.

— Дело серьёзнее, — ответил я. — У моей пациентки R75.

В современном мире люди создали такое понятие, как международная классификация болезней. Сделано это было для того, чтобы систематизировать все заболевания, и не возникало путаницы в разных странах. Когда я попал в этот мир, классификацию тоже пришлось учить с нуля.

R75 — это означало лабораторное обнаружение вируса иммунодефицита человека.

— У кого именно? — напрягся Зубов.

— Госпожа Фетисова, — подтвердил я его худшие опасения. — Результат только пришёл. Более точные анализы ещё не брали, к Жиркову проверять базу ещё не ходил. И пациентке ещё не сообщал.

— Ой-ёй-ёй, — только и произнёс наставник, усаживаясь на диван и хватаясь за голову. — Это очень плохо.

Ситуация и в самом деле сложная. Начиная с того, что пациентка непростая, легла на обычное обследование. Точнее как подозреваю, легла она сюда из-за меня. Несостоявшаяся невеста.

— Я предлагаю оставить её пока что на нашем отделении, — предложил я. — Палата у неё отдельная, в коридоры она не выходит. Я поговорю с Жирковым, поговорю с Фетисовой. Нужно только ваше разрешение.

— Пусть пока остаётся в терапии, правилами это не запрещено, — устало кивнул Зубов. — Вы уверены, что хотите на себя взять все эти дела? Всё-таки это моя обязанность, вы всего лишь интерн.

— Она сама захотела, чтобы я был её лечащим врачом, — пожал я плечами. — Поэтому мне и разбираться со всем этим. Я считаю, что это правильно.

— Даю вам полное разрешение, — ответил наставник. — Честно говоря, даже рад, что вы высказали такую инициативу. Сами понимаете… Дело это муторное.

Ещё как понимал. Но с Фетисовой нас связывало многое, поэтому я решил помочь ей сам. Тем более, что только на днях задумался про возможность лечения иммунодефицитов… Но для этого нужно было попасть в храм Великого Ткача. Что сегодня уже вряд ли получится.

Я захватил свою сумку и пошёл в туалет на совещание с Клочком. Он тоже вернулся со всех своих дел.

— Я всё слышал, — вылезая из сумки, тут же отчитался крыс. — И я в шоке. Это точно?

— Надо ещё раз проверить, конечно, — ответил я. — Но ложноположительными они редко бывают. В нашей лаборатории всё точно, анализы не путают. Поэтому придётся мне со всем этим разбираться.

— И в храм Великого Ткача сегодня не попадём, — печально добавил Клочок.

— Вряд ли, — кивнул я. — Хотя потом до него добраться всё же придётся. Если ты прав, и он является местом силы, то мне это пригодится. Я хочу помочь Фетисовой.

Клочок мигом натянул на мордочку хитрое выражение.

— Понравилась кандидатура в кошки-жёны? — пискнул он.

— Даже не начинай, — вздохнул я. — Я просто хочу ей помочь. Лучше скажи, как прошла слежка за Ольгой Петровной? Это она подослала этого утреннего молодого человека устроить спектакль?

— Вряд ли, — покачал он головой. — Ничего подозрительного я от неё не заметил. Пыталась до кого-то дозвониться весь день, но безуспешно. Пару раз даже вслух говорила «Ну возьми же трубку!»

Нетрудно догадаться, до кого именно она дозванивалась. Явно до Соколова. А тому явно снова не до Ольги Петровны.

Что ж, раз это не они подослали этого псевдопациента, значит всё-таки Шуклин. Хотя сыграл удивление он довольно правдоподобно. Помогает ему кто-то из приёмного отделения, но я так и не выяснил кто. Есть догадки, но никаких доказательств.

— Так, пока я занимаюсь всеми делами, проследи за Шуклиным, — распорядился я. — Через два часа встречаемся в ординаторской. Будь уже в сумке к этому времени!

— Принято, — козырнул Клочок. — Ниндзя-крыс спешит на задание. Кийя!

Он запрыгнул сразу в вентиляцию. Надеюсь, внутри он не будет снова кричать эти свои боевые крики. А то всю клинику перепугает.