Его звали Тони. Книга 4 (СИ) - Кронос Александр

Старая добрая тактика — повторять всё по кругу десятки раз. Изматывая разум допрашиваемого и периодически поднимая неожиданные темы, чтобы увести его в сторону. Потом сразу же возвращаясь в проторенную колею.

Расчёт на то, что рано или поздно мозг собеседника поплывёт и он собьётся. Ляпнув что-то не то и позволив за эту фразу зацепиться. Гуманнее, чем вырывать ногти или поджаривать электротоком. Но всё равно сомнительно с юридической точки зрения.

Впрочем, я держался вполне неплохо. Ни одной ошибки — только дубли того, что я уже озвучивал.

— Сообщили одному из журналистов, когда тот двигался к редакции, — в пятый раз дал я одинаковый ответ. — А он передал мне. И вообще, вы можете проверить — «Пещера» нас прессует с момента открытия. У полицейских должны остаться записи.

— Предположим, записи у них остались, — вздохнул тот. — Но может быть, вы покажете свои собственные? Переписку например?

Взгляд служащего третьего управления Приказа тайных дел метнулся к моему планшету, который лежал на столе. Вот про это я впопыхах не подумал. Чат с магом, который заказывал транспортировку младенца до Царства Болгарского, удалил — да. А вот последнее сообщение, которое оставил своим — нет.

— Мой клиент в статусе подозреваемого? — после секундной паузы вклинился Виталий. — На каком основании вы требуете предъявить к досмотру технику.

Внимание Любимова переключилось на адвоката, а на лице «тайноприказца», в должности инспектора какого-то там разряда, появилось выражение досады.

— Так я и не требую, — пожал он плечами. — Обычная просьба о добровольном сотрудничестве.

— Разве он не сотрудничает? — показательно удивился хэвир. — Вот же сидит и на вопросы отвечает. Даже первой медицинской помощи не получил.

— Да я бы не сказал, что ему нужна помощь, — задумчиво протянул местный безопасник, разглядывая меня. — Выглядит целым.

Секунд десять мы помолчали. Ну а что мне ему сказать? На головную боль пожаловаться? Изобразить страдания, рухнуть на пол и забиться в конвульсиях? Это наверное забавно бы было. Но глупо. Особенно после сорока минут беседы, Если уж изображать мучения от ранений, надо было сразу в этом направлении работать, а не с таким отставанием.

— Предположим, что всё это действительно так и к гибели Давида вы не имеете никакого отношения, — нарушил тишину мужчина. — Хотя всё это выглядит максимально подозрительно.

— Вы всерьёз предполагаете, что мой клиент в одиночку прорвался через оборонительный периметр, перебил всю охрану и прикончил Золотого Давида? — саркастически поинтересовался эльф. — Если что, он даже не маг. Можете сами проверить. Любой эксперт даст заключение, что это невозможно.

— Да знаю я, что он не маг, — тоскливо вздохнул Геннадий. — Потому и говорю, что господина Саргсяна возможно убил не он. Но есть ещё один вопрос. Вам знаком этот человек?

Не успел я прикинуть, в какой момент меня могли проверить на факт наличия магических способностей, как на столешницу легла фотография. Заставившая меня изрядно напрячься. Да, всякий бы на моём месте испытал подобное чувство, смотря на морду того самого магика, который заказал перевозку кейса под Мглой.

— Не припоминаю, — озвучил я ответ, который показался оптимальным. — По виду какой-то арик. С хрена ли ему водить знакомство с кем-то вроде меня?

Согласен — образ культурного дарга в массы нести нужно. Но порой можно и поиграть в туповатого большого орка. Хотя бы отчасти. Мимикрия — тоже своего рода разновидность военной хитрости.

— А вот он вас похоже знает, — медленно протянул Любимов. — Не подскажете, где он сейчас может находиться?

Я сейчас аж немного растерялся. Это он так намекает, что парень, который всучил мне кейс с младенцем, который формально правит Царством Болгарским, ударился в бега? Вот это поворот. Япнуться можно, как говорят местные. Откуда они вообще узнали, что я с ним контактировал?

— Мой клиент уже сказал, что не знаком с ним, — сухо проговорил Виталий. — Естественно, он не может знать, куда делся этот неизвестный.

— Вадим Гызанов его зовут, — не отрывая от меня взгляд заметил служащий. — И мы подозреваем, что он замешан в недавнем перевороте. После которого, хочу заметить, внешняя политика Царства Болгарского до сих пор находится в состоянии крайней нестабильности.

И смотрит так по-доброму, сволочь, но вместе с тем угрожающе. Даже не знаю, как такой взгляд описать, чтобы понятно стало. Вот и столкнулся я с реальным профессионалом. Это не контрразведчик, который тогда на беседе с Ясовым и полковником присутствовал. Тот напоминал зажравшегося дебила, который протоптал себе дорожку наверх и уверовал в собственную исключительность. Этот — совсем другой.

— Так это, — изобразил я замешательство. — И чё?

Играть тупого, так до конца, правильно? Я дарг в конце концов. Местные их особо не жалуют.

— А то, что до границы Царства Болгарского, если под Мглой, всего ничего, — отечески улыбнулся мужчина лет пятидесяти, сидевший напротив. — И живой транспорт у вас есть. Да и мозгов достаточно. Знаете-ли, не каждый дарг способен общий язык с гоблинами найти и газету запустить.

— Дискриминация, — тут же влез Виталий. — И расизм. Я подам заявление в Надзорную Палату.

Брови офицера картинно взлетели вверх и он чуть повернул голову, смотря на моего юриста.

— Ну какая же это дискриминация, господин Остроухов, — продолжил он всё тем же тоном. — Скорее объективная оценка способностей вашего клиента. Искренняя похвала.

Такая себе ситуация. Я же только недавно этого гаврика видел. Сидел себе в ресторане, ужинал. И человека, который собирается спешно бежать, не напоминал. Хотя на меня он тогда глянул с опаской, если вспомнить. Может всё-таки знал, что идут по следу и испугался? Подумал, я его сдал?

С другой стороны, если они всё знают, то чего со мной лясы точат? Могли бы в казематах допросить и совсем иначе. В конце концов, у них даже менталисты есть. Вывернули бы мозги наизнанку и дело с концом.

— Даже если так, господин Белый уже заявил, что незнаком с этим человеком, — хэвир ткнул пальцем в фотографию на столе. — В чём бы там ни было дело, моего клиента это не касается.

— Ну да, — благожелательно кивнул Любимов. — Он почти так и сказал, я слышал. Но знаете, как оно бывает — сейчас ты ничего не помнишь, а через пять минут раз и в голове что-то всплыло. Вот я и хочу ещё раз уточнить — не знакомо ли вам это лицо, господин Белый?

И снова взгляд на меня переводит. Твою же мать. Я уже и думать забыл про этот рейд под Мглой. Одного вида младенца в кейсе, вокруг которого зелёное желе, достаточно, чтобы вычеркнуть этот эпизод из памяти. Не говоря уже обо всём остальном. Да и вообще — я жрать сейчас хочу. А не беседы хитроумные беседовать.

— Не знакомо, — тихо рыкнул я. — Меня сегодня едва не убили и пытались прихлопнуть дело всей моей жизни. А теперь вы пытаетесь повесить ещё какую-то непонятную херню? Думаете я об этом в своей колонке не напишу?

Ну а что? У них ведь и правда ни хрена нет кроме догадок. При наличии веских доказательств, так разговор не ведут. Правда, я так-то дарг. С такими вообще обычно не церемонятся. А статус журналиста, с учётом всех обстоятельств — шаткая защита. Да, в империи они на особом счету. Но только до тех пор, пока служат «санитарами леса». Если начинают играть за другую сторону, результат обычно вполне предсказуем.

— Может и напишете, — пожал он плечами. — Того факта, что вы бывали на территории Болгарии, это не отменит.

Теперь он из ящичка стола планшет достал. И видео запустил. Компиляцию из записей, на которых мы в Бургасе атаку тех безумных мутантов отбиваем. Как будто я и так не знаю, что он в курсе. Окажись иначе, у меня возникли бы сомнения в его профессиональном уровне.

— Вы оттуда ещё и не один вернулись, — отметил Геннадий. — С женщиной. Вот так сразу воспылали страстью? Любовь с первого взгляда и навсегда?

Не понимаю я его тактики. Ходит вокруг, да около. Косвенными обвинениями бросается. В чём тут смысл?