Бунтарка для декана. Академия Даркайна - Панфилова Алина

– В противном случае, я вас сожру. Целиком.

Глава 7

Высшие Силы, каких усилий мне стоило остаться на месте и не сбежать!

Гримстон… Он жуткий!

Не внешне, конечно, но энергетика декана пробирала от самой макушки до кончиков мизинцев! Подавляла и едва не ставила на колени.

И если вчера у ворот я видела саркастичного нахала, обманчиво не представляющего опасности, то сейчас передо мной стоял сильный, уверенный в себе боец. Воин до мозга костей.

Тот, кто знает о своём превосходстве и влёт определяет чужие слабые места.

Пальцы покалывало от напряжения, а ногти впивались в ладони с такой силой, что будь хоть чуточку острее, проткнули бы кожу до костей.

За все мои девятнадцать лет никто не смел так на меня давить. Даже назначенный опекун, который требовал продать родительский особняк и переехать в более простое жильё, а “вырученные деньги он вложит с умом для моего же блага”.

Его масляный взгляд до сих пор вызывал у меня мурашки отвращения и дрожь в коленках. И если б не помощь дяди Гаретта…

Погрузившись в болезненные воспоминания, я не сразу поняла, что декан говорит мне что-то ещё. Слова Гримстона доносились как сквозь ватное одеяло, пока я машинально хмурилась, разглядывая желваки, перекатывающиеся под его скулами.

Конрад отступил на шаг. Воздух между нами мгновенно наполнился холодом, будто он одним своим гневным видом ускорил приближение зимы

– Шаг вперёд, пчёлка, – голос, бесцветный и колючий, хлестнул меня кнутом.

Я растерянно шагнула, ощущая подошвами ботинок мелкие камни, утрамбованные в землю. На языке крутился вопрос “почему именно пчёлка?”, но я вовремя прикусила язык.

Вся шеренга с интересом поглядывала в нашу сторону, а декан вопросительно склонил голову вправо. Явно чего-то ждал, а я окончательно потерялась, не понимая правил этой странной игры.

– Вот вам яркий образец представительницы вашего факультета, – наконец, заговорил он, и все шепотки мигом стихли. – Уверен, пчёлка, в твоей прелестной головушке, среди кружев и цветочков, кружатся птичками мысли: “Что я? Где я? Как я сюда попала?”

Ничего подобного!

Что-то внутри меня вспыхнуло, как сухая солома от искры. Жар, зародившийся в районе сердца, вмиг поднялся к шее, окрасив её в бордовый цвет.

Горло перехватило от возмущения.

– Никак нет! – громко отчеканила я, выпрямляя спину и расправляя плечи.

Конрад хмыкнул, и уголок его рта дёрнулся в насмешке.

– Звучит хорошо, но поздно, – припечатал он, обходя меня по кругу, и нос уловил слабый запах можжевелового одеколона. Кажется, теперь у меня будет неприязнь к такому приятному аромату. – Эти два чудесных слова надо было говорить своим родителям, которые спросили у своей кровиночки: “Хочешь на женский боевой?”

Своим родителям…

Рёбра сдавило так, что я едва не согнулась пополам, на радость проклятому декану. Раздражение охватило меня с головы до ног, как жаркий прилив лихорадки, впилось мириадами иголочек в тело!

Каждый звук его низкого голоса царапал что-то внутри, заставляя дышать чаще и усилием воли загнать подступающие слёзы как можно дальше.

– Господин декан, – произнесла я, удивляясь, как ровно звучит мой голос. Думала, не выдержу и здесь же разревусь, но, похоже, что предательство Гаретта успело меня закалить. – Ответьте, пожалуйста, в Воинской Школе, которую вы закончили, преподаватели тоже требовали от вас проявить чудеса импровизации? Или сначала чётко и внятно объясняли правила, а потом наказывали за неисполнение?

По ряду девушек пробежала волна охов. Они удивлённо переглядывались между собой, а некоторые смотрели на меня с откровенным удивлением. И в их глазах я уже летела за ворота, а следом за мной документы с красной печатью “Отчислена”.

Сам же Конрад замер, словно натолкнулся на невидимую стену. Тяжёлый и острый взгляд копьём пронзил меня насквозь.

– Как твоё имя?

– Мэделин Блэр, господин декан.

Он кивнул, осматривая меня с ног до головы.

Медленно и придирчиво.

– Правила будут даны для тех отчаянных, кто решит остаться, – объявил он, обращаясь ко всем. – Все поняли? Пока вы студентки женского боевого – я ваш враг. Повторяю это снова, и буду повторять ежедневно. Уйдёте на мирную специальность – буду улыбаться вам при встрече и сыпать комплиментами. И когда неприятель снова покажется у ворот… Заметьте, не “если”, а “когда”… Так вот, вы, птички мои, помогая с тыла, а не гибнущие в первых рядах от рук вооружённых до зубов мужиков, первые скажете мне за это спасибо. Всё поняли?

– Да, господин декан, – вразнобой выдохнула шеренда.

– Тогда разойдись! – махнул рукой Гримстон. – И надеюсь, завтра на построении здесь не окажется ни одной из вас.

Я с облегчением развернулась, ощущая, как пот на спине холодит разгорячённую кожу. Надо срочно связаться с Мэдди и сказать, что я хочу перевестись подальше от этого козла. По другому и не скажешь!

Учёба под тиранией декана Гримстона – это кошмар, к которому я не готова. Мне бы с одним мерзавцем разобраться, а тут их сразу два нарисовалось.

– Блэр, а ты не торопись, – голос Конрада догнал меня, когда я уже сделала несколько шагов. – Давай-давай, ко мне, живо!

Глава 8

Ну, начинается…

Тяжело вздохнув, я развернулась и подошла к декану Гримстону. Тот хмуро смотрел вслед притихшей стайке студенток и пристальный взгляд пригвождал к земле каждую, кто попадал в поле его зрения.

Воздух вокруг мужчины ощутимо сгустился, наполнился неестественно растущим напряжением. Предчувствуя очередной разбор полетов, я осторожно спросила:

– Звали, декан Гримстон?

– Ты удивительно догадлива, Блэр, – произнёс декан и медленно перевел взгляд на меня. Губы сжались в горизонтальную линию, а глаза вмиг похолодели, став похожими на вечные льды, что на вершине горных пиков.

Он молчал секунд пять, рассматривая мое лицо вплоть до самых мелочей, и всё внутри меня сжалось в тугой узел.

Гримстон понял, кто я такая?

Увидел мой портрет во всех утренних газетах и узнал в студентке сбежавшую невесту?

Язык во рту онемел, отказываясь шевелиться, а горло перехватило невидимой удавкой.

И меньше всего я ожидала, что он со всей серьезностью скажет:

– Будь осторожна, пчёлка.

Неожиданно.

Кончики пальцев закололо, как будто в них впились тысячи крошечных иголочек.

– Господин декан, а почему пчёлка? – растерянно спросила я, кое-как справляясь с дрожью в голосе.

Конрад опасно ухмыльнулся, обнажив ровный ряд белых зубов. Склонился надо мной, и я снова уловила аромат можжевелового одеколона.

– Потому что пчёлы отчаянные. Кусают тех, кто им заведомо не по зубам. А ещё невероятно глупые, – ответил вполголоса, чтобы лишь я могла его услышать. – Используют свое жало, не подумав о последствиях, и погибают.

Внутри меня всё начало покрываться тонкой корочкой льда. По позвоночнику пробежала волна озноба, сковывая каждый позвонок.

– Вы мне угрожаете, господин декан? – тихо поинтересовалась я, сама удивляясь своей смелости. Или отчаянной глупости, как он только что сказал. – Сходу записали меня во враги всего лишь за то, что я отстаиваю свои границы?

Гримстон вскинул бровь, точно не поверил, что я и тут ему дерзила. Морщинки вокруг его глаз чуть разгладились, а уголки рта красноречиво дрогнули.

Он с явным трудом сдержал рвущийся наружу смешок, но желваки на скулах заметно напряглись.

– Не трать на меня свой яд, – глядя на меня свысока, припечатал декан. – Иначе останешься без жала. А оно тебе когда-нибудь действительно понадобится, понимаешь?

– Не совсем, – честно призналась я.

– Вот когда поймёшь – тогда приходи, только не с пустыми руками. Чем приятнее дары, тем добрее господин декан. А теперь свободна, у меня от тебя разболелась голова.

Гримстон повернулся ко мне спиной, давая понять, что разговор окончен. Всё что мне оставалось – уйти в полной прострации, физически ощущая, как мысли путаются и цепляются друг за друга.