Ведьма и столичный инквизитор (СИ) - Кайзер Анна

Молиться же духам воды об их прощении было тяжко. Удел духов воды – это защита, советы, поддержка. Они связывали всех благословленных в единый поток. Тем страшнее было мое преступление против Роостара. Ведь они мнили его своим чадом, заплутавшим, лишенным их благословления за грехи, но все же детей не выбирают. Духи любили его тоже. Вот и сегодня, сколько бы ни пыталась до самого вечера взывать к их прощению, они не желали слушать моих жалких оправданий.

***

Я сидела за столом, склонившись над связкой сушеного зверобоя, аккуратно отделяя цветки от стеблей. Запах – терпкий, чуть горьковатый – наполнял комнату, смешиваясь с ароматом воска и старого дерева.

После той безумной ночи, когда выхаживала Эшфорда, и поцелуя, который предназначался не мне, наступила странная, зыбкая тишина.

Он избегает меня?

Пыталась не думать о нем, о его сильных руках, о том поцелуе, что перевернул все с ног на голову. О том, как мужчина ушел. Но мысли, как назойливые пчелы, возвращались.

Что теперь?

Резкий, властный стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Сердце екнуло и забилось тревожной дробью. Кто? В такой час? Ледяная рука страха сжала горло – это ведь не может быть инквизиция?

Я подошла к двери, не дыша, прижав ладонь к груди, будто могла унять бешеный стук сердца. Медленно, приоткрыла тяжелую дубовую створку.

На пороге, залитый косыми лучами заходящего солнца, стоял он.

Эшфорд.

Высокий, мрачный в своем черном плаще и камзоле, с лицом, на котором смешались усталость и что-то тяжелое, неподъемное – горечь? Скорбь?

Его взгляд был устремлен куда-то внутрь, в бездну собственных мыслей. Казалось, мужчина даже не замечает, что дверь открыта.

– Эшфорд? – прошептала я, не узнавая собственного голоса.

Инквизитор вздрогнул, словно очнувшись от дум, и его взгляд – острый, пронзительный, несмотря на усталость – упал на меня. В нем была какая-то глубокая, изматывающая пустота.

– Тея, – произнес он. Его голос, обычно металлический и твердый, звучал приглушенно, как надтреснутый колокол. – К тебе можно?

Я отступила, пропуская его внутрь, не в силах вымолвить ни слова. Он шагнул через порог, тяжело ступая, сбросил плащ на спинку стула у стола.

– Ты как себя чувствуешь? Спина? – спросила я, больше чтобы заполнить тягостное молчание.

Он махнул рукой, словно отмахиваясь от назойливой мухи. – Заживает. – сухо прозвучал ответ.

Мужчина стоял посреди комнаты, не садясь, его взгляд блуждал по знакомым стенам, по пучкам трав под потолком, не задерживаясь ни на чем.

Тревога кольнула меня. Это был не тот Эшфорд. Не саркастичный, не опасный, не тот, что страстно целовал меня здесь же. Это лишь его тень.

– А ты чего такой хмурый? – спросила я, осторожно подходя ближе.

Инквизитор медленно повернул голову, его пустой взгляд наконец сфокусировался на мне. – Радость, Тея, – произнес он тихо. – С тех пор, как тот проклятый яд вымыло из крови, я больше не могу ее чувствовать. По-настоящему. Оказывается, – горько усмехнулся, – самые яркие ощущения, что я испытывал и те были ненастоящими. Эйфория. Наркотик в крови. Иллюзия.

– Келлен умер, – помолчав добавил он и каждое слово падало, как камень. – Мой коллега. Ранен тем же превращенным в чудовище, что и я. Умер от яда. Того же яда, что был в моей крови.

Воздух в доме сгустился, стал тягучим, как смола. Я почувствовала, как холодеют кончики пальцев.

Он знает. Он пришел за ответами. За мной.

– Ох, – вырвалось у меня искренне. – Эшфорд, мне... мне так жаль.

– От того же яда, – продолжил мужчина, не обращая внимания на мои слова.

Его голос оставался ровным, но в нем появилась опасная стальная нить. Он сделал шаг ближе.

– Того самого. Таргарского паука. Все симптомы – эйфория, жар, черный гной, смерть в течение суток. Как и должно было быть. Как и должно было быть со мной.

Инквизитор смотрел на меня. Не обвиняя. Пока. Но требуя. Требуя ответа. Напряжение сгустилось, стало почти осязаемым.

Он знает. Он все понял.

Отступила на шаг, к столу, оперлась ладонями о грубую древесину. Надо отшутиться.

– Ну, – начала я, стараясь, чтобы голос звучал легкомысленно, – ты же сам хвастался, сколько силы накопил. Двух девиц на одной руке удержать можешь. Видимо, твой организм выдюжил. А твой коллега, – я махнула рукой, – не был столь могуч. Вот и все объяснение. Удача.

Звучало жалко. Фальшиво.

– Удача? – мужчина фыркнул. – Я пошел в архив, Тея. Перерыл все, что смог найти о ядах. О таргарском пауке.

Он сделал еще шаг. Теперь между нами было расстояние не больше вытянутой руки. Я чувствовала исходящий от него жар, запах кожи и напряжение. Огромное напряжение, что висело между нами.

– И знаешь, что нашел в лекарских книгах? Весьма любопытную информацию.

Мое сердце упало куда-то в пятки. Архив. Книги. Официальная медицина считает, что нет лечения. Я знала это. Знала прекрасно.

Закрыла глаза на долю секунды, собираясь с силами. Кончилась игра в кошки-мышки.

– И что же ты узнал, господин инквизитор? – спросила я, открыв глаза.

Голос был тихим, но ровным. Я смотрела ему в лицо.

– Что не существует лечения от яда таргарского паука. Никакого. – Он произнес каждое слово отчетливо, как приговор. – А это ведь был он? Все как в тумане, но я отчетливо помню твой голос: «Таргарский паук. Яд.»

В серых глазах мелькнула боль. Истинная, человеческая боль за погибшего товарища.

– Келлен был ранен в то же время. Не глубоко. Такая царапина не может свалить здорового мужчину. Он шел сам, Тея! А умер в муках, потому что... потому что официальная медицина бессильна! – Последнее слово прозвучало как плевок. – Но я жив. Почему? Как ты меня вытащила с того света?

Повисла тишина. Я слышала треск углей в камине и бешеный стук собственного сердца. Страх парализовал. Но сильнее страха вдруг оказалась усталость. Усталость от лжи, от страха, от ожидания. Эшфорд стоял передо мной с болью за друга в глазах. Он заслуживал правды. Пусть она даже сожжет меня.

Подняла голову. Встретила его взгляд – ждущий, полный неразрешенных вопросов.

– В книгах твоих лекарей не вся правда, – начала тихо. – Рецепт, он существует. Но он не для всех.

Вздохнула и посмотрела на угли, на крошечные красные огоньки, которые сейчас были элементом уюта, а дай разгуляться огню - и могут погубить за считанные минуты.

– Я использовала то, чего нет в официальных книгах, – сказала тихо, глядя не на него, а куда-то в пространство за плечом Эшфорда. – И не может быть. Ведь главный ингредиент в этом рецепте волос ведьмы.

Я ждала взрыва. Гнева. Какого-то резкого действия.

Инквизитор замер. Лицо стало каменным. Только глаза сузились до щелей.

– Сколько у тебя их еще? – спросил он неожиданно тихо, но с такой опасностью в голосе, что я вздрогнула.

Моргнула.

Не поняла?

– Чего? – вырвалось у меня.

– Волос. Ведьминских волос. – Он сделал шаг вперед, его рука непроизвольно сжалась в кулак. – Отдай их все.

«Все волосы?» - Мысль пронеслась дикой, нелепой молнией.

Он что, обезумел? Думает сжечь меня за ведьмовство и требует, чтобы я сама отдала ему все волосы? Ну, и наглость!

– Ты с ума сошел?! – зашипела я, отступая.

– Опасно такое хранить дома, Теяна! – Эшфорд шагнул вперед. Его голос зазвучал резко, с неподдельной тревогой. – Если воины Святого Ордена придут сюда с обыском и найдут волос ведьмы...

Он сделал выразительную паузу.

– Они не станут разбираться, чьи они. Они сделают ведьмой тебя. Ты думала об этом? Думала?! – Его пальцы сжали мои плечи, не больно, но достаточно сильно, чтобы вырваться даже мысли не возникало. – А если какие-нибудь соседи или твои же пациенты узнают и проболтаются? Увидели, услышали... Тебя сожгут на площади как колдунью, даже не выслушав! Ты понимаешь, что ты рискуешь?! Я такие случаи видел! Не раз!