Проклятый Лекарь. Том 4 (СИ) - Молотов Виктор

— Барон, закатайте рукав, — это была не просьба, а распоряжение врача пациенту.

— Зачем? — он ещё пытался сопротивляться.

— Вам необходимо немедленно стабилизировать нервную систему и провести детоксикацию. Алкоголь, стресс и остаточное действие токсина — гремучая смесь для вашего мозга. Вы же не хотите проснуться завтра с необратимым поражением коры головного мозга?

— Нет…

Я сделал инъекцию. Через минуту его взгляд начал расфокусировываться, агрессия уступала место вязкой апатии.

— Санитары! — позвал я.

Двое дюжих парней появились мгновенно, словно ждали за дверью.

— Отвезите барона Долгорукова в палату люкс номер три. Оформите как пациента. Диагноз — «острая интоксикация неустановленным веществом». Пусть сестра Марфа немедленно поставит капельницу с физраствором и глюкозой — нужно вывести токсины и поддержать организм.

— Есть, доктор Пирогов! — хором отозвались они.

Они подхватили полусонного Долгорукова под руки и повели прочь.

Проблема была решена.

Актив «Долгоруков» стабилизирован и теперь обязан мне не только спасением, но и сохранением чести.

Актив «Ярк» успокоен, его защитная функция переведена из агрессивного режима в режим ожидания. Конфликт исчерпан с минимальными затратами ресурсов. Эффективно.

Ярк провёл рукой по волосам, приводя себя в порядок. На его лице всё ещё читался гнев, но он был уже контролируемым. Солдат вернулся с поля боя и был готов к получению новых приказов.

— Получается, кто-то специально травил барона? — спросил он.

Терапевтическая ложь сработала на Долгорукове. Теперь нужно было закрепить её как официальную версию для Ярка. Ему нужна была цель, враг, на которого можно направить его энергию защитника.

— Это была целенаправленная атака, Ярк. «Приворотное зелье» — лишь инструмент. Цель — либо дискредитация Долгорукова, либо, что более вероятно, создание хаоса вокруг Аглаи. Ему следует выяснить источник. Проверить свое окружение, слуг. Персонал ресторана, где они ужинали. Любую отвергнутую любовницу.

Разумеется, они ничего не найдут. Нельзя найти того, чего не существует. Но если Ярк заинтересуется, расследование займёт и его, и Долгорукова, направит их энергию в безопасное русло и окончательно утвердит мою версию событий как единственно верную.

В этот момент дверь на лестницу открылась, и на пороге появился граф Ливенталь.

Он явился, словно монарх, инспектирующий свои владения. Бледность ушла, сменившись здоровым румянцем. Спина прямая, походка твёрдая. Он больше не был пациентом. Он снова был графом Ливенталем, одним из столпов Российской Империи.

— Доктор Пирогов! Ярк! — он властно кивнул нам. — Что за шум я слышал? Говорят, была какая-то драка?

Ярк ответил мгновенно, как хорошо обученный адъютант:

— Небольшое недоразумение, ваше сиятельство. Уже улажено.

Он инстинктивно защищал репутацию семьи даже от намёка на скандал.

Но мой взгляд видел не графа. Я видел пациента. Его походка была слишком быстрой, движения — слишком резкими.

Для человека, перенёсшего сложнейшую краниотомию совсем недавно, это было не восстановление. Это была безрассудность, которая могла стоить ему жизни.

— Граф, — я шагнул вперёд, преграждая ему путь. Мой тон не допускал возражений. — Остановитесь. Вы передвигаетесь слишком быстро. Резкое повышение артериального давления может спровоцировать послеоперационное внутричерепное кровотечение. Вы хотите вернуться на операционный стол?

Он замер, словно наткнулся на невидимую стену. Весь его аристократический гонор испарился. Передо мной снова был пациент, с тревогой смотрящий на своего врача.

— Простите, доктор, — граф замедлил шаг. — Просто надоело лежать в постели. Хочется размять кости, вернуться к активной жизни.

— Я понимаю ваше нетерпение вернуться к делам. Но эти дела будут ждать ровно столько, сколько потребуется для вашего полного восстановления. Пройдёмте в вашу палату. Я проведу осмотр.

Это было не предложение, а приказ. Я забрал его с «поля боя» его подчинённых и возвращал на «свою» территорию — в палату, где главный — ты.

Хаос локализован. Провинившиеся активы получили новые задачи.

Главный актив возвращён в состояние пациента, полностью зависимого от моих указаний. Порядок в моём маленьком мире восстановлен. Не криком или силой, а точным, хирургическим применением авторитета и знания. Как и должно быть.

Я провёл их в палату. Атмосфера была спокойной, но для меня это было рабочее пространство. Я подошёл сначала к графу, который с тревогой смотрел на дочь.

— Сначала вы, ваше сиятельство. Оценим состояние особо важной персоны, — сказал я.

— Аглая тоже особо важная. Даже важнее меня, — поспешил сказать граф Ливенталь.

— Безусловно, — заверил его я. — Ложитесь-ложитесь.

Я активировал внутреннее зрение на долю секунды. Картина была безупречной. Энергетические каналы в его головном мозге, ранее деформированные и сдавленные опухолью, теперь текли свободно и ровно.

Хирургическое вмешательство было чистым. Ни остаточных тёмных пятен, ни очагов воспаления. Идеальный результат.

А теперь… стандартный осмотр для вида.

Мои движения были быстрыми и точными. Свет диагностического фонарика в глаза — зрачки симметрично сузились. Молоточек по коленному сухожилию — рефлекс живой, без патологии. Пальценосовая проба.

— Закройте глаза, вытяните руку и коснитесь указательным пальцем кончика носа.

Он выполнил без промаха. Все функции центральной нервной системы восстанавливались по графику.

— Что ж… Операция прошла успешно. Постоперационный период — без осложнений. Заживление идёт по плану, — констатировал я. — Доктор Абросимов постарался на славу, и ваша макроаденома удалена без следа.

— Значит, меня скоро выпишут?

— Выписка возможна через два дня. Но ваши правила восстановления на ближайший месяц следующие: полный отказ от алкоголя и табака, никаких физических и эмоциональных нагрузок, восьмичасовой сон. И еженедельный контрольный осмотр лично у меня. Любое отклонение — и вы рискуете вернуться на операционный стол. Это ясно? — я смотрел ему прямо в глаза, не допуская возражений.

— Кристально, — кивнул граф Ливенталь.

— Радость-то какая! — воскликнул Ярк. — Граф, вы же практически здоровы!

— Да, но дочь моя все еще лежит без сознания, — граф посмотрел на Аглаю с тревогой. — Придется и дальше ездить в больницу.

Я не стал слушать их обмен любезностями.

Моё внимание теперь было приковано к Аглае. Её дыхание было ровным, лицо спокойным. Но веки…

Веки едва заметно подрагивали. Быстрые, хаотичные движения глазных яблок под закрытыми веками. Фаза быстрого сна? Или… начало пробуждения?

Переход из комы в сознание — самый нестабильный и опасный этап. Именно сейчас её психика, освобождённая от звериной сущности, начнёт обрабатывать пережитую травму.

То, что выплеснется наружу — истерика, амнезия, агрессия — непредсказуемо.

Нужно быть готовым.

Она до этого приходила в себя. Граф говорил, что узнала его. Но потом снова уснула. А это значило только одно — то пробуждение было ложно. И кто знает, каким будет это?

Ярк радовался слишком рано. Настоящая работа только начинается.

Спасти её тело было лишь первым, самым простым этапом. Теперь предстояло спасти её разум. А это — куда более тонкая и сложная операция.

Я подошёл к кровати Аглаи. Она лежала неподвижно, но что-то в ее позе показалось мне странным. Слишком напряженная для человека без сознания.

— Аглая? — тихо позвал я.

Ее веки дрогнули и медленно открылись. Голубые глаза смотрели прямо на меня — осознанно, но с каким-то странным выражением.

— Она очнулась! — воскликнул граф, бросаясь к дочери. — Аглаюшка! Доченька!

Но Аглая не реагировала на отца. Ее взгляд был прикован ко мне.

— Ммм… — она попыталась что-то сказать.

— Спокойно, — я взял ее за руку, проверяя пульс. — Вы долго были без сознания. Не торопитесь говорить.