Проклятый Лекарь. Том 4 (СИ) - Молотов Виктор

Кричать на них сейчас — всё равно что читать лекцию по этикету дерущимся волкам. Бессмысленно и неэффективно. Требовалось не убеждение. Требовался шок.

Резкий, холодный укол реальности, который перезагрузит их нервную систему.

— Нюхль, протокол «Крио-шок». Цель номер один — Ярк. Цель номер два — Долгоруков. Исполнять.

Он не побежал. Он выстрелил из моего кармана костяной пулей. Мгновение — и он уже на шее Ярка, вцепился в точку сонной артерии.

Это была не щекотка. Это был укол абсолютного нуля.

Укол могильного льда, впившийся прямо в нервный узел. Ярк взревел. Не от ярости, а от внезапного, нечеловеческого холода, который пронзил его до самых костей. Его хватка разжалась, он отшатнулся, пытаясь стряхнуть с себя невидимый ужас.

Не теряя ни доли секунды, Нюхль перепрыгнул на Долгорукова, повторив манёвр. Барон взвизгнул, как ошпаренный, и отскочил к стене.

Через три секунды оба стояли, тяжело дыша, не понимая, что произошло. Ярость с их лиц смыло, как краску ледяной водой. Остались только шок, растерянность и отголоски первобытного ужаса.

Нюхль одним прыжком вернулся мне на плечо.

— Ших, — коротко доложил он.

— Принято. Отличная работа, — мысленно ответил я. — Эффективно.

Я не спеша подошёл к опрокинутому столу, поднял одну из разбросанных историй болезни, сдул с неё пыль.

— Я смотрю, представление окончено, — мой голос был тихим, почти равнодушным. — Надеюсь, вы оба получили удовлетворение.

Я повернулся к толпе зевак, застывших кружком вокруг них. Их любопытные, испуганные лица раздражали.

— Представление окончено. Возвращайтесь на рабочие места, — мой голос был не громким, а властным. — Сестра Евдокия, проконтролируйте.

Толпа нехотя, перешёптываясь, начала расходиться.

Они боялись меня больше, чем своего непосредственного начальства. Правильно. Так и должно быть.

Когда последний санитар скрылся за углом, я обернулся к обоим. Теперь мы были практически одни. Я не стал садиться на скамью рядом.

Встал прямо перед ними, скрестив руки на груди. Это была позиция силы.

Два взрослых, облечённых властью мужчины. Аристократ и полковник. И ведут себя как петухи на птичьем дворе. Жалкое зрелище. Примитивные эмоции снова взяли верх над логикой.

— Итак, господа. Я жду объяснений, — мой тон был холодным и презрительным. — Что за цирковое представление было устроено в моём отделении? Это медицинское учреждение, а не притон на Хитровке.

Долгоруков и Ярк, всё ещё тяжело дыша, начали выкрикивать обвинения одновременно, перебивая друг друга.

— Он оскорбил её! — воскликнул Ярк.

— Всего лишь назвал ведьмой! Кем она и является! — парировал Долгоруков.

— Ты несёшь чушь про привороты! Она не ведьма, она больна! А вместо того чтобы помочь, обвиняешь её! — продолжил нападки Ярк.

— Я видел её глаза! В них была магия! Она меня околдовала! — гнул своё Долгоруков.

— Ты просто пьян с утра пораньше, вот и всё твоё колдовство! От тебя коньяком за версту несёт! — выдал свой козырь Ярк.

Идеально. Один в плену рыцарских иллюзий и, возможно, алкоголя. Второй в плену служебного долга и отцовских чувств. Оба неадекватны и неспособны к трезвому анализу. Придётся разбирать этот клубок вручную.

Я поднял руку. Не резко. Медленно, с весомостью судейского молота.

— СТОП, — голос прозвучал твёрже металла.

Одно слово. Произнесённое тихо, но с такой силой, что они оба замолкают на полуслове.

— По одному. Ярк. Вы — старший по званию и, надеюсь, более трезвый. Докладывайте. Спокойно. По порядку. С самого начала, — велел я.

Ярк выпрямился. Он провёл рукой по разбитой губе, размазав кровь, но его голос стал ровным и почти бесстрастным. Голос солдата, составляющего рапорт.

— Девять ноль-ноль. Я находился у палаты номер семь. Граф Ливенталь убыл на плановые процедуры. В девять ноль-пять в коридоре появился барон Долгоруков. Состояние — сильное алкогольное опьянение. Походка неустойчивая, речь несвязная.

Он говорил так, словно составлял очередной отчёт по долгу службы.

— Я не пьяный! — взвизгнул Долгоруков с пола. — Я выпил для храбрости! Чтобы посмотреть в глаза этой ведьме!

Ярк проигнорировал выкрик, как помеху. И продолжил:

— Источник запаха — коньяк, предположительно «Шустов». Объём потребления — не менее половины бутылки. Он предпринял попытку войти в палату. Я преградил ему путь. В ответ он начал выкрикивать оскорбления в адрес барышни Аглаи, находящейся в бессознательном состоянии. Обвинял её в применении приворотного зелья.

Я видел, как сжимаются его кулаки. Злился он по-настоящему. Вся эта ситуация с Долгоруковым выводила его из себя.

— Так и было! — Долгоруков опёрся здоровой рукой о стул. — Вы не понимаете! Я — барон Долгоруков! Я знаю женщин! Они вьются вокруг меня, как пчёлы вокруг мёда! Но я никогда… слышите, никогда не терял голову! А с ней… это было как наваждение! Я смотрел на неё и не мог дышать! Это не любовь! Это колдовство!

Интересно. Он тоже не лжёт.

Искренне верит в то, что говорит. Его аристократическая гордость, его самооценка как опытного ловеласа не может принять факт, что он, барон Долгоруков, мог так быстро и безоговорочно влюбиться в девушку.

Приворот — идеальное объяснение. Просто, понятно и снимает с него всю ответственность. Это то, что сразу приходит на ум.

— Он попытался прорваться к её кровати, — продолжил Ярк. — Я был вынужден применить силу, чтобы его остановить. Он оказал сопротивление. Дальнейшее вы видели.

— Ты его ударил первым? — мой тон был абсолютно спокойным.

— Я его оттолкнул. Он ударил первым. Левой. Я заблокировал удар. После этого он бросился на меня, — Ярк посмотрел мне прямо в глаза.

Картина ясна. Долгоруков не был под действием приворотного зелья в прямом смысле. Он попал под влияние остаточной ауры метаморфа. Звериная сущность Аглаи, даже подавленная, обладает мощной, первобытной притягательностью.

Это не магия, это чистая биология. Феромоны, усиленные магией.

Его организм, ослабленный алкоголем и стрессом, отреагировал на этот всплеск резким, почти наркотическим «влюблением». А теперь, когда действие «наркотика» прекратилось, началась «ломка».

Его психика пытается найти рациональное объяснение пережитому аффекту. И находит его в «привороте». Классическая защитная реакция. Ярк же, в свою очередь, отреагировал как верный пёс, защищающий своего хозяина от непонятной угрозы.

Два предсказуемых механизма столкнулись. Результат — этот балаган.

— Барон Долгоруков, — я обратился к нему с формальной вежливостью. — Ваше состояние имеет все признаки острой экзогенной интоксикации афродизиаком. Проще говоря, вас целенаправленно отравили приворотным зельем.

Я решил не говорить ему, а тем более при всех, что именно Аглая всему виной. Пускай ищет виноватых где-то в другом месте. Заодно это его займет на какое-то время.

— Что? — Долгоруков моргнул, его пьяная ярость мгновенно сменилась растерянным шоком. — Меня… отравили?

— Именно. Ваша внезапная эйфорическая привязанность к барышне Ливенталь, за которой последовала фаза агрессивного отторжения — это классическая двухфазная реакция на амортенцию среднего класса. Сначала — эйфория, потом — дисфория. Учебник по магической токсикологии, глава третья.

Долгоруков застыл с открытым ртом. Это объяснение было для него спасительным.

— Но… но кто? — пробормотал он.

Ему нужен был враг. Простой и понятный.

— Судя по почерку — примитивная женская ревность, — я пожал плечами. — У вас есть отвергнутые поклонницы? Бывшие любовницы, чьи чувства вы неосторожно задели?

— Ну… — он на мгновение задумался, и на его лице промелькнула тень самодовольства. — Несколько… имеется.

— Вот вам и ответ. Кто-то решил не просто вас наказать, а унизить, выставив одержимым дураком. Весьма коварно. С этим нужно будет разобраться. Но позже, — ответил я.

Я прошёл в процедурную, не дожидаясь их дальнейших препирательств. На полке стоял ряд стандартных препаратов. Я взял ампулу с раствором бромида натрия. Классическое седативное средство. Простое и эффективное.